Лиза Бетт - Я тебя у него украду

– Не важно, я просто, – стало неловко под его прямым взглядом особенно после того, что я снова ощутила эту отчужденность, что и позапрошлым вечером. Переступила с ноги на ногу и продолжила. – Зашла спасибо сказать. Он говнюк.

– Спасибо за что? – он что, решил поиздеваться?

– За то, что заступился, – пояснила, понимая, что напридумывала себе, и снова ощутила себя униженной.

– Да перестань, Ир, – повернулся к шкафу и стянул с плечиков куртку. – Не парься даже. Серега и правда херню нёс.

– Но тем не менее никто ему слова не сказал, кроме тебя… – в голосе прорезалась нотка надежды, и я возненавидела себя за это. А Марк раздраженно накинул на плечи куртку и обернулся ко мне.

– По старой дружбе, если ты об этом, – стянул с полки шапку и закрыл шкаф, громче чем надо хлопая дверцами. – Мы же с тобой позавчера все решили.

– Да, я помню, – что и требовалось доказать. Ненавижу себя и свою тупую бабскую натуру. Не хочет он меня больше, и ясно дал это понять, а сегодня просто решил видимо подраться, по одному ему известным причинам. – Слушай, может тогда станем друзьями? Между нами все равно ничего уже не будет, но общаться же мы можем…?

– Амм…Ну да, почему нет, – сгреб с рабочего стола телефон и ключи и шагнул ко мне, а я отступила, почувствовав себя тут лишней. Хотелось задать последний вопрос: а что же все-таки болтал Серега и почему Марк все же решил заступиться, но почему-то не могла рта раскрыть. – Ты за этим приходила?

Его вопрос заставил замереть, он будто давал последний шанс: хочешь – спроси, но я решила промолчать.

– Тогда пошли?

– Угу, – кивнула и вышла, понимая, что приняла желаемое за действительное, а особенно обидно, потому что это произошло в ситуации с бывшим.

Золотое правило: чем хуже себя чувствуешь, тем лучше выглядишь сегодня не сработало. Выглядела я дерьмово. Может, все дело в мешках под глазами от недосыпа, может в осунувшемся лице. Есть не могла, кусок в горло не лез, но как бы там ни было, на работу я приехала чернее тучи.

И ровно нарисованные стрелки не спасли никчемное настроение, и пыльно-розовая помада с ароматом ягод не помогла. Даже черное платье, которое всегда сидело слишком впритык стало немного болтаться, потому что я нихрена не ела эти дни.

Черные чулки натянула машинально, выпрямилась, отметила, что они в принципе единственная вещь, помимо платья которая подходит к моему настроению и поддавшись порыву натянуть еще что-нибудь черное, накинула на плечи черную кожану, вместо привычного пальто, и выскочила из дома.

Лодочки выбивали дробь на асфальте, пока шла к машине. Они жутко раздражали, когда ехала за рулем, сменную обувь не взяла, и нога то и дело норовила соскользнуть с педали, но безумно пригодились, когда припарковалась у управления и вышла из машины заметив в паре метров внедорожник Суворова.

Он видел, что я заходила вчера к Марку в кабинет и наверняка в курсе моего позора – быть в очередной раз отвергнутой. Еще одна горсточка земли на крышку гроба моей гордости.

Схватила красную сумочку, почему-то именно ее взяла сегодня, чтобы хоть чем-то разбавить эту унылую черноту, и пикнув сигналкой развернулась на пятках, собираясь шагнуть в сторону КПП, но помня вчерашний инцидент, замерла и решила проверить, выложила ли телефон.

И в этот момент хлопнула дверца черного внедорожника, и моя спина против воли окаменела. Достала аппарат из сумочки, открыла машину и бросила телефон на панель, захлопывая дверцу.

За спиной послышались шаги, пикнула сигналка, и я поняла, что больше оттягивать этот глупый момент приветствия нельзя. Закрыла машину и повернулась, натыкаясь взглядом на мужскую фигуру.

– Привет, – постаралась сделать голос как можно более беззаботным, и даже улыбку на лицо натянула, но оказалось все мои усилия выглядеть безмятежно – впустую – Суворов в мою сторону даже не посмотрел.

– Привет, – скупо ответил и зашагал к дверям пропускного пункта, подчеркнуто игнорируя мою хоть и фальшивую, но все же улыбку.

Спасибо, теперь настроение еще гаже.

Двинулась следом, невозмутимо шагая мимо ряда машин, Суворов шел на шаг впереди, но не притормаживал, чтобы меня подождать хотя бы из вежливости и перекинуться парой фраз. А я намеренно не догоняла, просто шагала в такт, чтобы ему не показалось, что я пытаюсь привлечь к себе внимание.

И не смотря на эту глупую игру, я все равно ощущала его слишком близко. Аромат его одеколона окутывал, дразнил, напоминал о том, о чем совершенно неуместно помнить. Широкие плечи притягивали взгляд, они будто ожили и при каждом шаге покачивались, заставляя на них смотреть. Коротко стриженный затылок очень сексуально смотрелся вкупе с этой матовой кожаной, и я поймала себя на мысли что тащусь от Пашкиной стрижки.

Алё, Журавлева, очнись, ты двинулась кукухой!

Суворов дернул дверь КПП и вопреки ожиданиям, не стал входить, отступил, пропуская меня вперед, а я удивленная его жестом едва не врезалась в его плечо, но сумела избежать столкновения, лишь вскользь коснувшись его груди.

– Спасибо, – промямлила, не поднимая головы и вошла внутрь, слыша, что Паша ступил в КПП следом.

Вошли на территорию управления и в таком же молчании зашагали к главному корпусу, только теперь я шла впереди, а Суворов сзади, но тем не менее рядом, почти шаг в шаг.

Глупая игра.

По ступеням поднималась не спеша, каблуки хоть и позволяют ощущать себя богиней, но лишних движений сделать не дают, поэтому пришлось шагать размеренно, хотя эти негласные догонялки порядком достали.

У самой двери Пашка почти меня нагнал, потянулась, чтобы взяться за ручку, и мои ледяные пальцы тут же оказались накрыты суворовской рукой. Так точно и ровно, что на первый взгляд могло показаться – спланировано, но стоило Пашке отдернуть руку, будто он сам не ожидал или обжегся, эта иллюзия рассеялась.

Ощущение его горячей руки на моей запустило в мозгу красочные воспоминания о той ночи, и я облизала губы, спохватываясь что они в помаде. На языке остался привкус ягод, и пришлось сглотнуть, чтобы избавиться от навязчивого образа пошлых поцелуев идущего рядом мужчины.

Все дело в том, что Кремлёв часто ко мне приезжал, и я почти не сталкивалась с нехваткой секса, и сейчас чувствовала себя странно, и списала это новое состояние именно на нехватку. Все нервы будто обострились, я была как оголенный провод. Коснись и заискрит. Раньше ничего подобного не было.

Отдел кадров находился на втором этаже, и я, минуя лифт, зашагала к лестнице, надеясь, что Суворов останется дожидаться, когда откроются створки, лифта и поднимется на нем на четвертый, туда, где был его кабинет. Но вопреки моим ожиданиям он зашагал вслед за мной к лестничной клетке, и когда я открыла дверь, ступая на площадку первого этажа, вошел следом. Лестницей пользовались не так много народа, и я бегло вскинула взгляд вверх, убеждаясь, что мы тут одни.