Дана Стар - Тайная дочь президента

Надеваю.

Через две минуты подходим к одному из боксов, в котором есть окно.

– Полина Агафонова… – кивает в сторону бокса и отходит.

Перед глазами внезапно сгустился туман. Я пошатнулся, когда увидел хрупкую, девичью фигуру, неподвижно лежавшую на больничной кровати, сплошь обставленную медицинским оборудованием.

Вначале не узнал её, из-за многочисленных ссадин и синяков по всей коже. Узнал только по очертаниям фигуры и по светлой копне волос, заплетённой в толстую косу. И по крику Верочки, когда она бросилась к стеклу, прижавшись к нему лбом и ладошками.

– Мама! Мамочка! Проснись! Это я! Я пришлаааа!

Тихонько попискивала малышка, постукивая кулачками по стеклу.

– Верочка, не шуми, пусть мама поспит, хорошо? Она очень устала, – легонько её приобнимаю.

– А когда мне можно будет к ней подойти? Когда она проснётся? Ну я правда, правда, очень соскучилась! – всхлипывает. Кулачками глаза трёт. А мою грудь изнутри жжёт. Дыры в ней выжигает от невозможности молниеносно повлиять на ситуацию с моими деньгами и возможностями.

Смотрю на Элеонору Валерьевну, та лишь губы поджимает.

– Владимир Николаевич, вы можете пройти в палату, но ребёнок пусть лучше останется здесь.

– Посидишь пока на диванчике?

– Но я к маме хочу…

– Немного позже, ладно? – провожу ладонью по пышной копне тёмных волос. – Нас слишком много.

– Хорошо.

Удивляет то, что она такая послушная, будто всё понимает.

Вера заметно приуныла, глазки заблестели от слёз. Развернувшись, с опущенной головой, прижимая куклу к груди, она побрела к дивану, который стоял у поста дежурной медсестры.

Захотелось сильно-сильно её обнять и заверить, что всё будет хорошо. Вот только я не был уверен в этих словах. Проблемы, выплывшие из прошлого, только начинались. И они набирали оборот.

– Проходите, только недолго…

Дверь бокса открывается. Делаю первый шаг, но резко останавливаюсь, будто сомневаюсь. Неприятный осадок даёт о себе знать. Но я блокирую его мыслями о дочке и продолжаю двигаться. Всё, что я делаю сейчас, я делаю ради неё.

Подхожу близко к кровати и застываю.

Это она…

В горле жутко пересыхает, по нервам бьёт мелкая дрожь.

Не знаю, что именно сейчас чувствую.

Вроде бы хочется за руку её взять… но я не решаюсь.

Всё же жалость внутри меня побеждает, и я несколько неуверенно, но мягко, опускаю свою ладонь на её худую, бледную, практически белую руку.

Меня едва не разрывает от эмоций.

Первое прикосновение, спустя так много лет…

Сердце в галоп, и одновременно соль на рваные, открытые раны.

Полина лежит неподвижно с закрытыми глазами. На лице кислородная маска, рядом попискивает оборудование. На кардиомониторе видно, как размеренно бьётся её сердце. Ещё жива…

– Как она?

– Сложно сказать, – врач вздохнула, – ушибы, перелом ноги и ребра, сотрясение… Пациентка сейчас в коме. Испытала сильный шок.

– Она выйдет из комы?

– Мы делаем всё возможное, но…

– Я понял, – сглатываю, – я бы хотел поговорить насчёт перевода Полины в другую клинику. Это возможно? Или я могу хотя бы договориться с вами о том, что её осмотрят мои специалисты?

– Да, это возможно. Но пока лучше не рисковать. Мы можем обсудить с вами этот вопрос немного позже, в моём кабинете.

– Хорошо.

Не заметил, как во время общения с врачом сжал её руку сильней.

Даже в таком состоянии, даже после того осадка, который она мне оставила, я вижу в ней самую красивую девушку на планете. И я не понимаю, чёрт побери, почему меня продолжает к ней тянуть?!! Почему сердце захлёбывается в крови от боли, а душа рвётся в клочья?

– Пойдёмте, долго нельзя… – врач тронула меня за плечо, потом принудительно потянула к выходу.

Я до последнего держал её руку, а когда она выскользнула из моей, прошептал:

– Борись, Полина! Борись! Ради дочки! Я хочу, чтобы ты открыла глаза! Я вытащу тебя из того света, ты поняла?! – тряхнул её немного, сжав пальцами тоненькое запястье, вдруг увидел, как ритм сердца на мониторе участился.

Неужели слышит меня?

Чувствует…

И добавил про себя:

Лишь для того, чтобы самому лично прикончить.

– Жень, ну что там по тесту на отцовство?

– Договорился. По звонку, и они у вас. В любое время суток пришлют из клиники человека, который приедет на обозначенное место.

– Отлично, спасибо! И ещё один момент… Хочу, чтобы ты выяснил, кто сбил Полину. Что за машина, кто был за рулём? Это был несчастный случай, или… намеренный.

– Понял, приступаю.

Сбрасываю вызов, тру пальцами переносицу.

Поднимаю голову, перед глазами опять возникает силуэт Полины, мутно мелькающий за прозрачным стеклом.

Не могу на неё смотреть… Внутри всё горит и тлеет. Я, конечно, её ненавижу, но наверно она не заслужила такое.

Полина была невероятной красавицей… Нежной, хрупкой, куколкой. Я увидел её и помешался на ней с первой секунды нашей первой встречи. А сейчас на ней практически нет живого места. Невозможно смотреть без боли и тоски.

Отворачиваюсь.

Не замечаю, с какой силой сжимаю в кулаке телефон – слышу лёгкий хруст.

Я зол. Разъярен. И на взводе.

Должен найти тварь!

Сбежавшую с места преступления…

И уничтожить.

Позади раздаётся детский лепет, который заставляет вернуться в реальность.

Вера сидит на диване и о чём-то болтает с постовой медсестрой.

– Какая умная девочка! Твоим родителям с тобой очень повезло.

– Только мамочке… Но моя мама вон там! – кивает на стекло. – Я подслушала разговор Татьяны Павловны, воспитателя из детского дома, она сказала, что мою маму Боженька хочет забрать на небо.

– Глупости! – быстрым шагом мчусь к малышке. – Твоя мама просто… просто спит и лечится во сне. Она скоро откроет глаза, вот увидишь!

– Вы мне обещаете?

Дыхание учащается, внутри меня, как в мясорубке.

– Даёте слово?

Протягивает руку вперёд.

Мнусь. Но золотистые глаза смотрят на меня с такой надеждой, что я за них готов всё, что угодно отдать. Все свои миллионы…

– Обещаете, что спасёте мою маму во что бы то ни стало, и она не умрёт?

– Да. Обещаю, – оборачиваю её маленькую ручку своей.

Сейчас я понимаю, что ребёнок в меня верит, как в какое-то чудо неземное. Впервые в жизни мне становится страшно. Страшно, что я могу разочаровать дитё. Вдруг что-то пойдёт не так и Полина не выйдет из комы? Только ради дочки я буду из кожи вон лезть, чтобы спасти предательницу.

Вера её так сильно любит, но мне не понять, за что? За что можно любить такого подлого, двуличного человека? Просто у этой малышки слишком чистая и светлая душа.

– Разбивайте, – командует маленькая умница, вдёрнув подбородок.

Санитарка нелепо улыбнувшись легонько бьёт по нашим рукам.