Нина Иконникова - Морячка с Кавказа

– Хорошая квартира, женщина. Красивая, богатая. Но платить мы тебе за нее не будем. Скоро она нам достанется бесплатно.

И такими наглыми испепеляющими глазами посмотрели на меня, что мое сердце от ужаса на секунду заледенело. Холодной змейкой по спине пробежался страх. Я поняла, что меня убьют из-за жилья. Здесь с этим сейчас просто – раз, и нет человека. Как будто никогда и не было. И сына убьют.

Разозлившись от такой наглости, и приняв окончательное решение, я решительно иду к соседке. Лейла открыла мне дверь, ее руки в муке. Видно, готовит ужин для семьи. Я отдаю ей ключи от квартиры:

– Возьми, мы уезжаем.

Лейла удивляется:

– Куда собралась? В отпуск? Холодно еще.

– Нет, мы совсем уезжаем. Понимаешь, навсегда. Ты же видишь, что происходит. Не жить нам здесь спокойно. Нас с сыном могут убить в любую минуту.

Соседка, услышав такое объяснение, обняла меня, и запричитала:

– Прости нас, мы сами не понимаем, что происходит! Почему все злыми такими стали? Почему дружить перестали? А ты такая хорошая женщина. Прости. Когда думаешь ехать?

– Послезавтра. Квартиру оставляю тебе, пусть обо мне память останется. У тебя дети и когда вырастут, отдашь им, скажешь, что от Виолы. А мебель я завтра в контейнер погружу и мы уедем.

С этими словами пошла домой упаковывать вещи. Через минуту в мою квартиру вбежала Лейла с большим пакетом:

– На, возьми. Все, что в доме было, тебе отдаю. Больше нет, клянусь. Здесь пятьдесят тысяч.

Я беру пакет, а в нем и, правда, деньги. Волна благодарности к этой женщине захлестнула меня. Квартира, конечно, стоит больше. Но кто мне даст больше? А мы с сыном очень нуждаемся в деньгах. И для нас – это целое состояние.

– Спасибо тебе. Как раз деньги за билеты, еще и на первое время хватит. Всю жизнь буду тебя помнить, доброту твою. Прощай. И прости меня, если когда-то тебя нечаянно обидела, – говоря эти слова, обнимаю соседку.

Она крепко-крепко прижала меня к себе и заплакала. И вот так, обняв друг друга, не стесняясь, мы громко рыдаем. Мы же понимаем, что больше не увидимся никогда. И к чему все правила приличия? Мы просто две женщины, прожившие рядом много лет и уже ставшие почти родственниками. Выплакавшись, Лейла ушла к себе. Ее громкие причитания слышны на весь подъезд. Я закрываю за ней дверь, прижимая к себе пакет с деньгами, и устало сажусь на пуфик в коридоре. Вот и все. Мне спешить больше некуда. У меня теперь нет ничего: ни родного Грозного, ни работы, ни крыши над головой. В далеком чужом краю, больше, чем за десять тысяч километров отсюда, в тридцать семь лет нужно начинать жизнь сначала, с нуля. «Господи, сколько еще испытаний ждет меня?» – с этим горьким вопросом я пытаюсь уснуть. Но так и не удается даже задремать. Говорят, что без прошлого нет будущего. А вот что ждет нас с сыном там, – в будущем, на другом краю земли, если от прошлого и настоящего нужно бежать?

На следующий день перед самым отъездом пришли родители. Глядя на то, как я лихорадочно собираюсь, мама, очень спокойным будничным голосом внезапно произнесла:

– Мы с тобой, доченька, больше никогда не увидимся.

Но я лишь отмахнулась, мол, не выдумывай, все будет нормально. Проводили они нас на автобус, идущий на Минеральные Воды, а оттуда нам на самолет. Когда машина тронулась, родители, делающие вид, что спокойны, не выдержали страшного душевного напряжения и бросились за нами вслед. Они бежали, держась друг за друга. Вдруг мама вырвала свою руку из папиной, и побежала прямо по центру трассы, среди потока машин. Но силы совершенно покинули ее, она споткнулась, упала на колени и простерла руки к небу, словно прося его о помощи. Пассажиры закричали водителю, чтобы он остановил автобус, но тот лишь сильней надавил на газ. Я проплакала всю дорогу, вспоминая страшную картину: маму, стоящую на коленях на дороге, с поднятыми вверх руками.

Когда в Минеральных Водах мы сели в самолет, он быстро побежал по бетонной полосе, затем оторвался от земли и, убрав шасси, слегка вздрогнул. Все, назад дороги нет. Там, за хвостом самолета осталось наше прошлое. Не отрываясь от иллюминатора, мы печально смотрим на удаляющиеся родные горы. Как же нам не хочется покидать этот великолепный край! И все еще не верится, что происходит это наяву, и мы улетаем навсегда в далекий город Владивосток. Я откидываюсь на спинку кресла, и закрываю глаза. Мне грустно и больно.

Весь полет, делая вид, что сплю, словно четки перебираю в памяти свою жизнь. То прошлое, которое осталось за бортом лайнера. Я помню свою свадьбу с самым красивым мужчиной на свете – с Сергеем. Как он за мной красиво ухаживал! Даже бросил свой строительный институт и поступил в тот, в котором я училась, чтобы быть рядом со мной. Но счастье, к сожалению, длилось не очень долго. Сережа погиб в автомобильной катастрофе. Он спешил домой из командировки и уснул за рулем машины, да так на этой грешной земле и не проснулся. Утешает одно – он умер мгновенно. А у меня на руках остались двое маленьких детей: сын и дочь.

Перед глазами стоит моя крошечная дочурка, похожая на сказочную принцессу. С огромными синими глазами и белокурыми мягкими волнистыми волосами. Она тоже трагично погибла, когда ей еще не было и пяти лет. Ее толкнул со скамейки мальчик в детском саду, и моя малышка упала вниз головой. Машеньке стало плохо, но врачи в больнице сказали, что ее тошнит от отравления. На черепно-мозговую травму никто тогда и не подумал. Ее, мою куколку, подержали в больнице и отдали мне. А ведь она, ненаглядная крошечка, умирала. Я, как страшный сон помню тот вечер, когда она уходила. Как назло Игорек, тогда совсем еще мальчишечка, в очередной раз потерял рукавичку. Мы побежала с ним в магазин за новой парой. С дочкой осталась моя мама, Машутке становилось все хуже. Мама вызвала «Неотложку», но пока та приехала, у дочурки уже пошла пена изо рта. И когда мы с сыном вернулись из магазина, то у подъезда стояла машина «Скорой помощи». Помню, у меня от предчувствия неминуемой беды сжалось сердце. Мы с сыном вбежали в квартиру, а там… Девочка моя уже и не дышит. От увиденной картины все поплыло перед моими глазами. А когда я пришла в себя, то поняла, что мне не привиделось: нет больше среди живых моей дочурки.

Никому из родителей никогда не пожелаю видеть своего ребенка мертвым! Никому и никогда. Смерть – это то, что невозможно изменить. У мамы после этого начался диабет, о себе и говорить не хочу. Сейчас я думаю, что это муж забрал к себе доченьку ровно через полгода после своей смерти. Наверняка, оттуда, сверху, он уже знал, какие испытания ожидают его семью в будущем. Вот и позвал Машеньку к себе, чтобы не мучилась здесь, на нашей грешной земле. Говорят, что все малыши на небесах становятся ангелами. Но, честно говоря, меня это не утешает.