Мэри-Роуз Хейз - Греховные тайны

«Мы с тобой до конца, Иза!» Толпа поддержала их одобрительными возгласами.

В зрительном зале Изабель сидела между Арран, воздушно-прекрасной в дымчато-голубом шифоне, и Кристиан, темной и загадочной на фоне огненно-красного шелка. Арран прилетела на премьеру фильма и собиралась остаться до рождения близнецов. По другую сторону от Арран сидел Бад Иверс. Стив Романо устроился рядом с Кристиан. Последнее время пресса часто связывала их имена. Внешне они казались хорошей парой. А кроме того, в их отношениях публика видела что-то скандальное, приятно щекочущее нервы. Подумать только — зачал близнецов с одной из сестер, а теперь завел роман с другой! Притом что сестры, по всей видимости, продолжают оставаться в дружеских отношениях между собой.

Может быть, они его делят? С другой стороны, чего еще можно ожидать! Это же Голливуд.

Все пятеро смотрели фильм с разными чувствами.

Бад Иверс — в основном с гордостью, которая, однако, временами сменялась раздражением по поводу неудачного кадра или сожалением об упущенных возможностях.

Арран и Кристиан, забыв и об Изабель, и о Стиве, затаив дыхание, следили за перипетиями фильма, мучениями Марии, ее отца, за фанатичным бандитом Энрико Диасом.

Стив Романо рассматривал себя во всех подробностях, отвлеченно, как на медицинском осмотре, замечая каждый штрих, каждый нюанс в своей игре и внешности.

Может быть, вот эту едва заметную складочку под подбородком следует убрать, и лучше раньше, чем позже?

Одно, во всяком случае, не вызывает сомнений — он больше никогда не будет сниматься в паре с Изабель.

Слишком часто она его переигрывает.

Изабель же с трудом узнавала себя на экране. В знаменитой теперь сцене драки на мокрой траве мексиканских джунглей действовала какая-то другая, незнакомая Изабель — худая, разъяренная сверх всякой меры. Сейчас она пыталась восстановить в памяти свои чувства в тот момент, когда кусала, царапала его, била коленом в живот. В конце фильма, когда полицейские ударами прикладов свалили Энрико на землю, Мария склоняется над ним, легонько касаясь пальцами его окровавленной груди. Смотрит на отца и не узнает его. Изабель же в этот момент смотрела на себя и думала: неужели это и в самом деле я?

На экране поползли финальные титры под тихие, призрачные звуки флейты. Публика безмолвствовала до тех пор, пока эти звуки не набрали силу. После этого раздался как бы всеобщий дружный вздох, — затем — гром аплодисментов.

— Кажется, удача, — пробормотал Бад Иверс.

— Ну, девочки, за успех!

Пробка ударила в крышу автомобиля. Стив наполнил бокалы — Изабель, Арран, Кристиан и свой. Они подняли тост.

— Фу-у-у! — шумно вздохнула Изабель.

Она беспокойно задвигалась на мягком кожаном сиденье, не находя удобного положения для своего утомленного позвоночника. Последнее время она могла либо сидеть очень прямо, либо стоять, либо лежать плашмя.

Сейчас огромный живот торчал у нее прямо перед глазами, твердый, как камень. И там постоянно что-то происходило. Она чувствовала сильную жажду. Залпом осушила бокал. Стив снова наполнил его.

— Празднуй, имеешь право! Сегодня твой день, — добавил он с неожиданным, несвойственным ему великодушием.

Внезапно Изабель захотелось плакать. Все осталось позади. Съемки закончились, фильм вышел на экраны.

Возможно, он сделает ее звездой, но он разбил ей сердце.

Скоро и беременности придет конец. Начнется совершенно новая жизнь. Она станет другим человеком.

Изабель-звезда. Изабель-мать. Одинокая Изабель…

На улице перед домом продюсера фильма Сая Грина их ждала очередная толпа фотографов. Изабель еще немного попозировала — со Стивом, с Кристиан, с Арран и в одиночестве. Потом позировала в доме — для приглашенных представителей прессы.

Она выпила еще шампанского. Почувствовала головокружение. Легкая боль в верхней части позвоночника переместилась ниже. Ей захотелось в туалет.

— Каждые пять минут хочется в туалет, — раздраженно пожаловалась она Арран. — Ты можешь себе представить, что это такое, когда у тебя внутри сидят два человечка?

Арран и Кристиан повсюду сопровождали ее.

Огромная ванная комната для гостей в доме Сая Грина была сплошь увешана зеркалами.

— Ух ты! — выдохнула Арран. — Видели вы когда-нибудь что-нибудь подобное?

— У меня от этого кружится голова, — пожаловалась Изабель, глядя на перекрывающие друг друга отражения своей слоноподобной фигуры. — Кому это надо… видеть себя в зеркалах, когда писаешь?

— Ну не будь же такой приземленной, — засмеялась Арран. — Это кабинет доктора Калигари. Сюда входишь одним человеком, а выходишь другим. Это как четвертое измерение.

Она вскинула вверх тонкую руку, помахала. Десятки Арран помахали в ответ.

Кристиан сидела на краю огромной черной ванны из оникса, окруженной целой плантацией карликовых пальм.

— Не понимаю, зачем было ехать на натуру в Мексику. Вполне могли бы снимать здесь.

В многочисленных зеркалах на стенах и на потолке отражалась Изабель, которая пристально смотрела вниз на черно-белые изразцы пола. Потоки жидкости стекали в ее туфли от Чарльза Джордана.

— Черт! Кажется, я ошиблась в сроках. О Господи!

Арран, Кристиан! Кажется, я…

— Она рожает! — воскликнула Арран.

После этого все закрутилось очень быстро.

Кристиан оставила Изабель с Арран в ванной комнате и побежала вниз искать телефон. Первым, кого она увидела на нижней площадке лестницы, был Стив Романо. Едва взглянув на нее, он понял, что происходит.

— Ничего не говори, — спокойно произнес он. — Я тебе сам все скажу. Я знаю, что надо делать. У меня девять младших братьев и сестер. Пойди позвони врачу, потом выведи ее из дома. Я буду ждать в машине. Мы доставим ее в больницу быстрее, чем любая «скорая помощь».

Через некоторое время Кристиан удалось разыскать доктора Уолса на каком-то обеде в Беверли-Хиллз. Он уже видел блистательное появление Изабель и Стива на премьере по телевизору в одиннадцатичасовых новостях и слышал, как ее называли второй Ломбард, а его — вторым Гейблом.

Стив с Бадом Иверсом посадили Изабель в машину.

Стив настоял на том, чтобы сопровождать ее в больницу вместе с сестрами, так как водитель слишком нервничал.

— Спокойно, парень. Это ее первые роды, так что. дело кончится не скоро.

Они промчались на Малголланд-драйв, оставив позади конвой из разноцветных машин — это пресса и фотографы пытались не упустить самую волнующую историю для сегодняшних вечерних новостей.

— Я слышала, фильм вызвал настоящую сенсацию, — воскликнула симпатичная тридцатилетняя женщина-анестезиолог, устанавливая капельницу с обезболивающим средством. — Поздравляю.