Юлия Флёри - Шахматы. Чёрная королева

Голоса было два. Мужской и женский. Кому принадлежал мужской, Алёна догадывалась, а вот наличие женщины в её планы явно не входило.

– Пошёл к чёрту! – Прозвучало особенно громко и дверь распахнулась, едва не припечатав Алёну к стене.

Мужчина выскочил на лестничную площадку и с силой захлопнул за собой дверь. Он гневно рыкнул, запустив пальцы глубоко в волосы, и посмотрел на Алёну каким-то странным взглядом. Будто сквозь неё. Смотрел и ничего перед собой не видел, кроме пелены всё того же гнева. Желваки выплясывали на скулах знакомый танец, ноздри бурно раздувались, а глаза недобро щурились. В какой-то момент на его губах разошлась угрожающая улыбка. Как раз в этот момент мужчина опомнился и посмотрел на запыхавшуюся от резкого прилива адреналина Алёну.

– В чём дело? – Спросил он таким тоном, будто именно её сейчас готов обвинить во всех своих бедах. Будто уже обвинил и вот-вот готов вынести приговор и привести его в исполнение.

«Расстрелять!» – раздалось в голове и Алёна ужаснулась собственным мыслям. Она отступила на шаг и покосилась на мужчину с опаской.

– Вы… Вы… – Никак не желала приходить на ум хотя бы одна стоящая мысль, взгляд пополз по стенам, по потолку, как вдруг сконцентрировался на знакомой комбинации цифр: она стояла напротив дедовской квартиры. – Вы меня чуть не убили этой дверью! – Взволнованно и оттого чрезмерно громко выдала она, тыча пальцем во вторую и последнюю дверь четвёртого этажа. – Сумасшедший! – Посчитала нужным добавить и отступила ещё на шаг, когда глаза мужчины сузились и приняли вид двух тёмных щёлок.

Не желая уступать и далее, Алёна расправила плечи, выпячивая грудь вперёд, и на всякий случай отпустила связку ключей, до этого зажатую в кулаке. Таким образом, сразу давая понять, что может находиться здесь по праву. И то ли связка ключей напомнила молодому человеку, что теперь он находится не на своей территории, то ли злость всё же отступила, но в результате тот сделал затяжной выдох, и опустил голову. А когда вскинул снова, будто другой человек стоит перед ней.

– А, это ты… – Бросил он ленивое, непонятно к чему относящееся и, дёрнув на себя только что захлопнутую дверь, вошёл вновь.

Вошёл, но в этот раз не вернулся. И криков слышно не было, и взаимных претензий, которыми пестрил предыдущий заход. «Помирились» – разочаровано поджала губы Алёна и снова топнула ногой, поймав себя на мысли, что подобный детский жест вошёл в привычку. Именно разочарованно, ведь уже успела прокрутить в мыслях вариант, при котором утешит оскорблённую мужскую натуру. Выслушает, участливо покивает, а затем милостиво согласиться сопровождать на искомый вечер, ведь на мероприятия подобного рода ходить без пары не принято. Но в какой-то момент всё пошло не так. «Хм! В какой-то!» – никак не желал успокоиться заведённый внутри механизм противостояния. Да всё изначально пошло не так! И мужчины подобного типа никогда не уходят вот так… ни с чем. Они всегда и во всём добиваются желаемого. И если добиться результата нельзя хитростью и здоровым мужским обаянием, то банально используют силу. Это нормальный мужской поступок. Нормальное мужское решение. И почему одним всегда достаётся вот такой яркий представитель человечества, а ей попался Денис?.. Осознавая, что и дальше торчать на лестничной площадке по меньшей мере глупо, Алёна всё же вошла в дедовскую квартиру и устало опустилась на пол под самой дверью. Это определённо не её день!

Перед глазами тут же всплыл образ незнакомца, а ведь ещё несколько мгновений назад казалось, что она его совершенно не запомнила… Запомнила. Ещё и как. И стройную фигуру, выгнутую в каком-то хищном положении, и руки, которыми он сгребал конверты всех мастей и размеров. Большие мужские ладони. Широкие и грубые. Какие и должны быть у мужчин. Пальцы на них длинные, прямые. Тут же в голове возникает глупая хохма со студенческих времён, в которой говорится, что размер мужских пальцев и его же достоинства прямо пропорционален. Бред, конечно, но в какой-то момент Алёна этому верила. Что ещё? Взгляд? Глаза? Да… Тёмные глаза, практически чёрные. И взгляд будто знакомый, чуть надменный. «Точно как у Бортновского» – получилось невесело вздохнуть. Только у незнакомца не было во взгляде налёта прожитых лет, не было многогранного опыта и той силы, которую приобретаешь с годами, а так… один в один. Незнакомец смотрел на Алёну и видел перед собой пустоту. Разве что эта пустота была разбавлена смазливой внешностью, да девичьим пылом, который упустить и не заметить было просто невозможно. Причёска у него была какой-то необычной. Сейчас Алёна пыталась припомнить и почувствовала, что улыбается. Глупо и неправильно. Как последняя дура!

Резкий он был. Весь из себя не огранённый. Тот самый плохой парень из родительских кошмаров, которого непременно хочется приручить. И отнекиваться бесполезно – понимает, что пропала. Черты лица заострённые и причёска такая же, когда кончики волос свисают острыми иголками, когда весь взрывоопасный образ записывается на подкорку, больно ранит сознание, надёжно застревая в нём. Правильной формы широкие брови, острый подбородок и почти орлиный нос. Почти…

С возрастом гадать всегда было сложно, но, казалось, что ему не больше тридцати. Одежда тёмная, подчёркивающая поджарую фигуру и неуёмную бунтарскую натуру. Ведь он бунтовал, иначе и быть не может. Это было понятно по взгляду, по голосу, по резко брошенным фразам. Алёна припомнила на левом запястье браслет часов. Дорогих. Папа носил ту же марку. На шее – приличную по толщине цепь, выглядывающую над воротом пуловера из тонкого трикотажа. Тоже тёмного. А ботинки… «какие могли быть у него ботинки?» – она нахмурилась и тут же этому улыбнулась: начищенные до блеска и никак иначе! Вот такой весь идеальный неидеальный парень.

– Всё равно моим будет. – Тихо пробубнила Алёна, уже фактически ощущая пригласительный билет в своих руках. – С хозяином своим или без него! – Уверенно заключила она и бросила дерзкую улыбку навстречу следующему дню.

Вот только днём уверенности поубавилось и вчерашние идеи всё больше походили на безумные, необдуманные, ведущие за собой новую череду последствий. А последствия – это лишения, запреты, коих и без того в жизни Алёны теперь предостаточно. Потому она и выбрала путь наименьшего сопротивления: позвонила коллеге, который наверняка знает, кто представит их редакцию на благотворительном вечере.

– Привет, привет, изгнанная. А я уж думал, из таких мест не возвращаются. – Засмеялся Игнатов, любимчик главного редактора и представитель журналистской элиты города.

– Привет. Как понял, что это я? – Вздохнула Алёна и покосилась на телефон, номер для которого приобрела только вчера.