Анна Гур - Его случайный наследник

У него даже запонки именные. А я сижу перед ним в халате.

Пауза длится и длится. Внезапно Ставров поднимается и я чуть вжимаюсь в кресло. Рост у него действительно исполинский и рядом с ним чувствуешь себя песчинкой. Только при всем этом мужчина не выглядит громоздким. Он, скорее, жилист.

И опять эта аура и энергетика чистейшего секса и мужественности заставляет поджать пальчики на ногах.

– Время давно уже за полночь и Вишенке пора в постель.

Фраза, произнесенная бархатистым голосом, обволакивает и, словно кнут, хлестнувший по оголенным мышцам, обжигает. Искры летят по сухожилиям. У Ставрова голос становится ниже, добавляется хрипотца. Это его “пора в постель” звучит двояко.

Глупая, я слышу в нем обещание незабываемой горячей ночи.

– Спокойной ночи…

Отвечаю как-то совсем тихо и поднимаюсь, ужаснувшись собственных мыслей, все еще судорожно сжимаю ворот своего халата.

Пристальный взгляд ощущаю кожей и прячу глаза. Делаю несколько торопливых шажков в сторону спальни, как слышу властное:

– Алина.

Торможу, и поворачиваю голову в сторону мужчины, который идет ко мне. С его приближением у меня сердце замирает. Ставр подходит слишком близко, нависает громадным зверем. Сейчас свет падает на него со спины, делая его образ по-настоящему зловещим. Без каблуков я с трудом достигаю его плеча.

– Д-да…

Заикаюсь. Вижу только его глаза, темные, опасные с ледяным блеском. Ставров даже не моргает. А у меня ощущение, что он словно решение сейчас принимает.

Как в замедленной съемке рука, увенчанная массивными часами, взлетает в воздух и приближается, крупные, по-мужски красивые пальцы ловят прядку светлых волос, наматывают на палец.

А я замираю. Странный жест. В детстве у меня были длинные косы и за них часто таскали мальчишки из класса, привлекали внимание. Разок даже один школьный разгильдяй привязал косу к стулу, когда меня позвали к доске, и я встала, заорала на весь класс от боли.

С тех самых пор собирала волосы в пучок и никогда не позволяла их трогать. Особенно посторонним. Детский страх остался и колол неприятными воспоминаниями каждый раз, как кто-то прикасался к локонам.

Но сейчас. Как это ни странно. Прикосновение Лекса к моим волосам кажется каким-то интимным, будоражащим, мне не хочется вырвать прядку из чужих рук.

Наоборот, хочется кошечкой ластиться.

Пока мужчина рассматривает мой золотистый волос, я смотрю в его лицо. Суровое. С жесткими резкими линиями. Изучаю сломанный нос. Даже это не портит мужчину. Легкая горбинка идет ему невероятно, придавая чертам орлиную хищность.

Отрывает взгляд от моих волос, ловит мое лицо за подбородок. Пальцы ощущаются огнем, обжигающим и колющим.

Смотрит мне в глаза и опять проскальзывает едкий прищур.

– Иди в кровать. Алина.

Выговаривает глухо и сердце пропускает удар, в животе ворох мотыльков просыпается, а я в шоке от этой фразы открываю рот, не нахожусь с ответом, но Ставров не ждет.

– Тебе пора спать. А я пока подышу свежим воздухом на балконе.

И взгляд глаза в глаза, которым он буквально вспарывает меня, проходит насквозь и заставляет трепетать. Больше ничего не отвечаю, киваю легонько и, быстро развернувшись, юркаю в спальню, залезаю в кровать и накрываюсь по самый нос.

У меня кровь тарабанит в ушах, шумит так, словно я рядом с бушующим океаном. Наверное, там именно такой звук должен быть. Не знаю. Побывать на океане моя мечта.

Странная мечта. Хочу увидеть океан. Даже не море, которое тоже никогда не видела. Максимум, что было доступно моей семье, это вылазка на нашу местную речку. Даже путешествия по нашей необъятной зарплата родителей не позволяла…

Заставляю себя думать о разном, но это не помогает. Все так же мысли рвутся к миллиардеру.

Наконец, заставляю себя плотнее сжать веки. Притворяюсь спящей. Что-то типа “так устала, что стоило приложить голову к подушке, как уснула”…

Только несмотря на усталость и тяжелый день, сна нет ни в одном глазу. Я из-под опущенных век наблюдаю, как мужчина подходит к бару и наполняет бокал, как залпом опрокидывает содержимое в горло и со звоном ставит стакан на небольшую мраморную столешницу.

Лекс распахивает балконные двери и выходит в ночь. Рассматриваю мощную спину.

Ставров отлично выглядит на фоне звездного неба. Он взрослый мужчина, опытный. Красавец-миллиардер. А я лишь случайность, о которой он забудет уже через несколько часов, как сядет в свой вертолет и полетит на подписание договора, или что у него там завтра запланировано.

Опять звонит мобильник. Почему-то меня напрягает столь поздний звонок. Странно, но либо миллиардер работает двадцать четыре часа в сутки, либо в столь поздний час ему могла звонить женщина…

Эта мысль горчит. Как-то не думалось, что у мужчины могут быть постоянные отношения. По нему чувствуется, что птица вольная, но ведь может быть постоянная любовница?

Женщина, допущенная до него, имеющая определенные права на это безупречное тело…

Пытаюсь остановить поток мыслей и прикусываю с силой нижнюю губу.

Успокойся, Алина, соберись. Тебе не должно быть дела до этого. Вроде и думаю в правильном направлении, но все сильнее прислушиваюсь, чтобы понять, с кем именно разговаривает миллиардер…

Сердце колотится как угорелое, когда слышу короткие рубленые фразы Ставра.

– Слушаю.

Только это слово заставляет идти мороз по коже. Он умеет ранить одной лишь интонацией.

– Уже слишком поздно для подобных звонков, Роза.

Женское имя… Когда слышу это обращение, сердце сжимается. Конечно. Я знала, что Ставров не может не иметь женщину. Не живет же он монахом. Но вот так вот явно слышать общение.

Молчание длится. Присматриваюсь, не закончил ли он разговор, но нет. В ночи явственно видно, что Александр продолжает держать трубку у уха. Значит, слушает, что ему говорят на том конце.

Рассказывают что-то или флиртуют. О чем может говорить женщина, позвонившая мужчине в столь поздний час? Только вот напрягает молчание Лекса. Слишком гнетущее, холодное. Он не идет на контакт и этот вот Александр, холодный и жестокий, разительно отличается от мужчины, с которым я общалась сегодня.

Чувствовала, конечно, что миллиардер опасен, но не думала, что до такой степени…

Мои мысли рассеивает его ответ. Безэмоциональный. Холодный.

– Просто проспись. И чтобы больше не смела набирать этот номер. Ты знала, на что подписывалась, изначально, а за ценой я не постоял.

И опять тишина, в которой гулко бьется мое сердце. А мне почему-то видится женщина на другом конце провода. Она плачет. Разбитая от своих переживаний. Она просит его о внимании. Просит быть с ней мягче, может, даже любить ее…