Каролина Шторм - Научи меня любить

– Когда твоя соседка уже приедет? Или может, мне уже пора перенести сюда свои вещи?

– Разве ты ещё не сделала этого? – с улыбкой спросила я. Всё-таки, хорошо, что у меня появилась настоящая подруга, с которой можно поговорить обо всём на свете. Немного смущает присутствие бесчувственного тела на соседней кровати, но в принципе это уже не столь важно. И в подтверждение этой мысли Фауст, немного повертевшись во сне, окончательно сполз на пол.

– Пусть там и остаётся, – решила Юля. – Гораздо лучше смотрится, чем на кровати.

– Давай его хотя бы покрывалом накроем, – предложила я. – Замёрзнет.

Мы укрыли спящего Фауста, затем легли спать. Но сон пришёл не сразу. Взбудораженная произошедшими событиями, я вновь и вновь прокручивала их в голове. Евгений меня не замечает. Или делает вид, что не замечает. Это не может не огорчать. Мне хотелось бы, чтобы он вёл себя по-другому. Например, как Павел сегодня. Ему-то смелости не занимать! Только поведение его мне не понятно. Что ему нужно от меня? Всего лишь одного поцелуя? Слабо верится. Это не о нём. Он человек, не принимающий полумеров. Значит, просто развлекается. А раз так, надо побыстрее забыть этот эпизод, возникший так неожиданно. И не давать ему повода это повторить. Иначе… мне может понравиться…

* * *

А соседка приехала утром следующего дня. Милая, скромная девушка, ростом выше меня, не очень складная, зато приятная лицом. И совсем не разговорчивая. Она оказалась студенткой пятого курса факультета экономики, и, по её словам, в университете ей в этот период делать нечего. Она довольно равнодушно встретила известие, что теперь она не одна (хотя до этого комната, которую она занимала, считалась «однушкой»). Но, видимо, в этом году приток студентов оказался выше нормы, и пришлось изрядно потесниться.

Мою соседку звали Маша. Будни она проводила в общежитии, сидя на кровати, читала книгу и пила чай из кружки. Иногда разговаривала по телефону. Друзей у неё, как я выяснила, не было, молодого человека тоже. На контакт со мной она не шла, лишь изредка отвечала на мои вопросы. Странная девушка… Мне было скучно с ней, поэтому я часто покидала свою комнату и уходила в гости к другим своим знакомым – чаще всего, к Юле или, если она была занята, то к Насте. С ней разговаривать было сложнее, потому что она каждый раз норовила дать мне какой-нибудь дельный, с её точки зрения, совет. Но мне почему-то это казалось навязыванием мнения, и слушала я её вполуха. Настя любила поговорить о том, что происходит в стенах нашего общежития, и пообсуждать каждого студента. Мне это не очень нравилось, но я не смела упрекать её. Она была такой, какая она есть. Да, мы не сходились в этом. Но не её вина. Как, впрочем, и не моя.

С тех пор, как Маша появилась в нашей комнате, количество гостей сразу поубавилось. Пару раз заглянул Фауст, видимо, в поисках Юли, которая периодически его избегала. Заходила и сама Юля, но при виде молчаливой моей соседки сама умолкала. Зато мне было очень спокойно рядом с Машей, и я знала, что нашу идиллию ничто не может потревожить.

В гости к нашим весёлым друзьям я не заходила с того последнего раза. И у меня были на то причины. Во-первых, не хотелось лишний раз столкнуться с этой Лизой. Мне она не нравилась, и поддерживать с ней контакт не собиралась. Да и не хотелось видеть её рядом с Евгением.

Была и вторая причина. Я опасалась столкнуться лицом к лицу с Павлом Сазоновым. Неизвестно, что он может выкинуть на этот раз. И оказаться в опасной близости от него я не хочу.

Но долго избегать этих встреч мне не удалось. В один из вечеров, когда я сидела в своей комнате и готовилась к очередному семинару, формулируя развёрнутые ответы на вопросы, в дверь постучали.

– Войдите, – сказала я и подняла голову.

Оказалось, это Юрка. Я обрадовалась его появлению и пригласила войти.

– Да я ненадолго, – несколько смущённо улыбаясь, ответил он. – Меня делегировали сюда как чрезвычайного посла особой студенческой державы Алко.

– Замечательное название, – я еле сдержала смех.

– В связи с этим, милые дамы, разрешите пригласить вас к нашему скромному столу, – торжественным голосом продолжал Юра.

– Опять какой-нибудь повод? – поинтересовалась я.

– Да какой может быть повод? Ваш покорный слуга, наконец-то, сессию закрыл.

– А почему у тебя так рано сессия началась? – не поняла я.

– Так это с прошлого года!.. Теперь официально переведён на пятый курс, – и, посмотрев на мою соседку, сказал. – Да-да, Мария, к сожалению, это так. Умом не блещу. Зато как красноречив порою!

Маша скромно опустила глаза. Но, к моему удивлению, предложение приняла. И я, отложив в сторону конспекты и пригладив растрепавшиеся волосы, пошла за Юрой. По пути я думала, почему он решил зайти именно к нам. Неужели другой компании не нашлось? Мне во всём мерещился какой-то подвох. Видимо, я не привыкла к тому, что со мной можно дружить безо всякой корысти. В школе у меня появлялись друзья только, когда надо было списать домашнее задание или помочь на контрольной работе. Нет, они вовсе не были плохими ребятами. Это я, наверное, не была хорошей подругой. Просто не знала, как…

Юра пропустил нас первыми. Дверь в его комнату была открыта настежь. Но, вопреки ожиданию, я не увидела заставленных бутылками и стаканами столов. Толик нарезал овощи и хлеб, Яна (девушка из соседней комнаты) раскладывала салфетки (!). Евгений сидел на кровати и тихонько наигрывал на гитаре, временами прерываясь и делая какие-то пометки в тетради карандашом. Пашки, к счастью, не было. Я вздохнула с облегчением.

– Сейчас ещё Фауст подойдёт с подругой, – сообщил Юра. – И, думаю, этого хватит.

Я не удержалась, спросила, почему так скромно.

– Непривычно? Дело в том, что на днях к нам заходила Жанна – та, что Аркадьевна, и честно предупредила, что ещё один такой случай наподобие Дня знаний – и можно смело собирать чемоданы. А я, например, пока к этому не готов. И ребята тоже. Так что сидим тихо, скромно. Ждём, когда гроза поутихнет. Заодно, может, поговорим по душам.

Насколько я поняла, Лизы в этот вечер не предвиделось. Меня это так обрадовало, что я, забыв о своей скромности, села рядом с Евгением и весь вечер посвятила ему. И он неожиданно разговорился. Я узнала о нём много нового. Например, то, что в детстве он мечтал стать лётчиком. Но отец настрого запретил ему. Потом стали появляться другие мечты, но все они пресекались на корню, так и не воплотившись в реальность. Мне стало грустно от его откровений. Оказывается, мы с ним похожи гораздо больше, чем могло казаться вначале. Он тоже вынужден был жить по законам, что постулировались в его семье, а не по велению своего сердца. Отец обложил его границами от и до. И только здесь, вдали от родного дома он впервые ощутил запах свободы. Не в полной мере, не совсем так, как хотелось бы, чтобы полностью стать счастливым, но всё-таки…