Линда Йеллин - Такая милая пара

– Тебе приятно? Хорошо? – временами спрашивал он, одними губами.

Мне нравилось ласкать его, а он любил, когда его гладили. Его тело было сильным, красивым и полным здоровья. И только на правой ягодице белел маленький круглый шрам – след пули. Тело Майкла просто сводило меня с ума. Впервые в этот день я поняла – что значит любить и быть любимой, слиться воедино...

Потом мы заснули, а когда я открыла глаза, то почувствовала, что в постели со мной никого нет. Прохладный воздух ласкал разгоряченные груди... Майкл, прекрасный как античный бог, появился в дверях спальни... Трудно было поверить, что такая красота только что любила меня. Его плоский живот, широкие плечи и мускулатура рук могли украсить любой атлас анатомии.

– Привет, – произнес он, склоняясь надо мной. Потом нежно поцеловал мне грудь. – Есть хочешь?

– Наверное, – ответила я. Я утратила контроль за временем, ведь на дворе была уже глубокая ночь.

– Поспи еще, – он осторожно укрыл меня, и я вновь погрузилась в дрему.

Когда я вновь открыла глаза, передо мной стоял Майкл с тарелкой, полной восхитительно пахнущего омлета, двумя вилками в одной руке и бутылкой вина в другой.

– Обед подан, – важно провозгласил он. – Сожалею, но в нем принимают участие только обнаженные. – И он быстро скинул с себя потертые джинсы.

Усевшись по-турецки на кровати, мы стали поглощать омлет, время, от времени прикладываясь к бутылке. То, что приготовил Майкл, было просто восхитительно. К яйцам он добавил сыр, грибы, зеленый перец.

– Скажи, – у тебя было много женщин? – неожиданно для себя спросила я, набравшись храбрости после очередного глотка вина.

– Странный вопрос.

Мне так не казалось. Но может быть, время для него было выбрано не совсем удачное. Однако я решила проявить настойчивость.

– А все-таки?

– Ну, была одна. – Майкл глубоко вздохнул. – Ее звали Марианна.

В этот миг меня охватила лютая ненависть ко всем Марианнам на свете.

– Это было еще до армии. И она меня не дождалась.

– Она, что, написала тебе письмо «...знаешь, дорогой, ты хороший парень, но...»? – такое просто не укладывалось в моей бедной голове.

– Нет. Она просто перестала отвечать мне на мои письма.

– Жаль, что тогда мы еще не были знакомы. Я бы завалила тебя томами писем...

– А я бы так увлекся чтением, что стал бы отличной мишенью...

Майкл поглощал омлет, и мне захотелось поделиться с ним своими воспоминаниями.

– В старших классах я часто писала письма своему приятелю и засовывала их в его ящик в раздевалке. Книжек и одежды там было мало, так что места хватало. И вот однажды он при мне стал наводить в нем порядок. И выкинул все мои послания. Сказал, что в шкафу нет ничего, что бы стоило хранить.

– Молодой и глупый, он не мог по достоинству оценить тебя. – Голос Майкла звучал предельно значительно.

– Как хорошо ты все объяснил. А у тебя в школе была подружка?

– Мне казалось, что была, – задумчиво произнес Майкл, аккуратно стирая соус у меня с нодбородка. – Но выяснилось, что я не прав. Однажды, под Рождество мы вместе должны были пойти на праздник... Но я заболел гриппом, и свидание сорвалось... Она тогда, помню, сильно расстроилась. Но мы продолжали встречаться. Казалось, все идет чудесно. И вот однажды я пригласил ее на танцы. Вечером, как и договорились, я прикатил за ней на отцовской машине. В смокинге, с букетом цветов... Но она отказалась ехать. Сказала, что хочет отомстить мне за тот рождественский вечер.

– И что же ты сделал?

– А ничего. Вернулся домой, и весь вечер проторчал у телевизора, – сухо ответил Майкл. – А цветы мама в воскресенье снесла в церковь.

– За тех дураков, которые любят нас по-настоящему, – произнесла я тост, размахивая над головой полупустой бутылкой. – Ой, я вся измазалась твоим дурацким соусом. Дай-ка мне какую-нибудь салфетку.

– У меня есть средство получше, – воскликнул Майкл, отнимая бутылку. Затем он осторожно обнял меня и поднял с постели.

...Никогда еще я не мылась вместе с мужчиной. Мы с Майклом по очереди намыливали друг друга... Я познавала все совершенство его волшебного тела. А потом Майкл покрыл меня пеной целиком.

– Обожаю душ, – довольный, он распирал мне спину махровым полотенцем. – Как-то раз во Вьетнаме мне не удалось помыться аж пятьдесят восемь дней кряду... И вот в одно прекрасное воскресенье обстрел неожиданно стих. Я тут же разделся, благо рядом блестело маленькое озерцо. Бросился в воду. И представь, не успел я намылиться, как гуки стали опять палить почем зря... Пришлось мне так, и нестись назад в окоп. Сидел как дурак и ждал, когда мыло засохнет, чтобы содрать его как пленку.

Ласковыми движениями он вытирал мне груди.

– Просто обожаю душ, – мечтательно повторил он несколько раз, – особенно с прекрасными обнаженными девушками.

Я стала выводить какие-то каракули на намыленной груди Майкла, а он наклонился и ласково прикоснулся губами к моему соску.

– Ты сохранила чудесную способность смотреть на мир глазами ребенка. К сожалению, я ее утратил.

Со всей возможной силой я обхватила его и прижалась к его мокрой груди.

– Наверное, ты устал, но я хочу еще...

Мне казалось, что за месяцы нашего общения мне удалось хорошо узнать его. Но, как это сейчас выяснилось, я сильно заблуждалась. Говорить такое бывшему моряку... Майкл разразился тирадой самых жутких ругательств, какие я когда-либо слышала. А потом приник губами к моему уху и жарко выдохнул такое... что я до сих пор желаю забыть. И не могу.

– Но это ужасно! И не просто ужасно, а невозможно физически!

– Конечно, конечно, – лукаво засмеялся Майкл и, подхватив меня на руки, потащил в спальню.

И мы опять занимались любовью, как это делали многие поколения людей до нас. Правда, я старалась не задевать его шрам.

– Когда я с тобой, мне кажется, что я растворяюсь в космосе, – шептал он потом, когда мы лежали обнявшись.

– Не отодвигайся, пожалуйста, – попросила я, прижимаясь губами к его шее. Я никак не могла наглядеться в его прекрасные глаза. – Может быть, займемся чем-нибудь еще? Давай поговорим. Как у тебя с религией, а? Интересно, верит ли в Бога сын учителя воскресной школы?

– Не верю, – признался Майкл. Казалось, он был удивлен этому вопросу. – До службы, до Вьетнама, я ходил в церковь. Но после – никогда.

– И почему так?

Майкл лежал на спине, уставившись в потолок. Размышляя, он пожал плечами. Прошло несколько секунд, прежде чем он ответил.

– Потому что я знаю, что Бога нет.

Я принялась ласково поглаживать его бедро.

– Здорово. Но я могу поклясться, что только я его видела.

Однако Майкл даже не улыбнулся. Я перевернулась на спину, положила голову на его руку. Так он был ближе. Ох, как быстро у него меняется настроение!