Стелла Камерон - Простые радости

Роман сам с трудом сдерживал слезы.

– Когда подошла смерть, Эйприл была спокойна. Любовь моя, она ушла тихо, не жалуясь.

– Избитая и израненная? – выдохнула Феникс. Она высвободилась из его объятий и упала на колени прямо на прибрежные камни. – Ее избили и изранили. Затем она родила ребенка и истекла кровью. Но она умерла тихо и спокойно? О, мой Бог. Пожалуйста, нет. Не Эйприл. А ребенок?

– Я завернул ее в рубашку и унес оттуда.

Феникс поднялась на ноги и встала около него.

– И? Она жива? Куда ты?.. – Ему показалось, что начинается заря.

– Она жива, – сказал он.

– Джуниор, – пробормотала Феникс.

– Джуниор, – эхом повторил он. – Ее зовут не Зинния, а Эйприл, как и ее маму.

Эйприл попросила Романа разыскать Феникс.

Она вслушивалась в его шаги. Он убедил ее провести ночь в его квартире и разработать дальнейший план действий.

Завтра, как он сказал, они отправятся вместе в клуб, чтобы Ванесса и Джеффри продолжали считать, что Роман на их стороне.

Через окна в спальне было видно, как лунный свет отражается в водах залива Эллиот. Феникс оторвала взгляд от воды и посмотрела на светящиеся облака. У нее не было причин не верить рассказу Романа, но что-то все-таки волновало ее. Интуиция подсказывала ей верить всему, что говорит ей Роман. Она любит его. У нее свело в желудке. Страх и привычка всегда во всем сомневаться брали свое. Роман не мог быть тем мужчиной, в которого влюбилась Эйприл. Не может же так быть, чтобы он был настоящим отцом Джуниор.

– Приляг, милая, – сказал Роман. – Мы оба должны утром быть в форме.

– Хорошо.

Все, что он рассказал ей, вполне вероятно, могло произойти на самом деле. Достаточно неправдоподобно, но все может быть. Он действительно мог оказаться в скалах, где поджидал кого-то или что-то. Когда Эйприл, беременная, уже умирающая, готовая вот-вот родить, была выброшена в канаву. Он помог родиться ребенку. Эйприл умерла, и Роман, следуя ее просьбе, направился в Паст-Пик, где ему удалось сблизиться с людьми, которые, как он полагал, были ответственны за нечеловеческие страдания этой милой, дорогой ей женщины.

Он был одним из совладельцев Пикового Клуба.

Феникс не знала наверняка, как долго он им был. Завтра она эго выяснит, – возможно, это убьет ее. Она вздрогнула. Смерть разгуливала по Пиковому Клубу. Почему она думает, что в состоянии провести этих людей?

Этих людей.

А Роман был одним из них.

– Феникс?

Если он не принимал участия в делах Паст-Пик до того, как оттуда уехала Эйприл, тогда та картина, которую он нарисовав, на самом деле является правдой.

– Феникс, дорогая? – Он обнял ее за талию. – Пожалуйста, приляг ненадолго.

– Я не могу.

Он поднял ее волосы и поцеловал в шею. Феникс опустила голову. Ей хотелось все забыть. Ей хотелось верить. Она хотела любить и быть любимой. Она хотела этого мужчину.

– Ты холодна.

– Так же как и моя душа.

– Мы не можем вернуть Эйприл. Мы зато можем позаботиться о ее ребенке. Тебе хоть немножко от этого не становится легче?

– Только немного, – сказала ему Феникс. Ей стало трудно дышать. – Прекрасный ребенок.

– Самый прекрасный ребенок в мире.

– И ты решил взять на себя заботу о ней.

– Сначала я не собирался. Сначала я думал сдать ее в первый подходящий приют. Но я не смог сделать этого.

Большой, грубый, сильный мужчина не смог отказаться от новорожденного ребенка.

– Ты мне солгал.

Он развернул ее и прижал к себе. Он был сильно возбужден.

– Ты солгал мне, – повторила Феникс.

– Я не сказал тебе правды.

– Игра слов. Дасти тоже лгал. И Насти.

Медленно, почти что машинально, он несколько раз провел напрягшимся членом по ее животу.

– Большей частью из-за задания.

Она уже не могла остановиться:

– Вначале я бы поняла. Но потом, когда мы… Позже ты мог бы сказать мне.

– Я не знал как. То, что я сказал тебе о смерти Эйприл, привело тебя в отчаяние. Я не должен был вес сразу тебе говорить. И для себя, и для тебя. Счастье мое, я очень тебя сейчас хочу.

Феникс взяла его руки и прижала к своей груди. Все поплыло у нее перед глазами.

– Ты… О, проклятие!

Он рассмеялся:

– То, что ты ругаешься, видимо, означает – я должен чего-то остерегаться.

– Джуниор твоя?

Роман похолодел. Его пальцы впились в ее грудь.

Феникс поймала его взгляд и увидела, что он резко переменился: на щеках его выступил лихорадочный румянец, Кончики губ опустились.

– Роман…

– Ничего не говори больше. – Его грудь быстро опускалась и поднималась. Очень медленно он коснулся кончиками пальцев ее сосков.

– Не отец ли я Джуниор? Ты это хочешь знать?

Не в силах ничего сказать, она кивнула.

Пальцы Романа впились в ее плоть. Вдруг он так резко повернулся, что она бы упала, не подхвати он ее вовремя.

Ноги ее были уже у самого края кровати, она потеряла равновесие, и они оба упали.

– Но не так же, – прошептала она.

– Не так? А как ты хочешь?

– Нельзя любить в гневе, Роман.

– Любить? – Его смех был неприятен, пугающе неприятен. – Это то, что сейчас происходит между нами?

Теперь уже все равно: ей нужна правда.

– Ты был тем человеком, в которого Эйприл влюбилась в Сан-Франциско?

Он уткнулся головой в подушку. Звук, который он издал, напоминал стон животного.

– Роман?

Он закрыл ей рот рукой так, что она не могла ни дышать, ни говорить.

– Способен ли я убить беззащитную беременную женщину? Именно это ты хочешь знать. Ты говорила, что любишь меня. Разве это не смешно? Я все еще люблю тебя. Ты думаешь, что влюбилась в убийцу?

С его рукой у рта она попыталась что-то произнести.

– Ты думаешь, я… если я убил Эйприл, то почему?.. Зачем мне было убивать ее? Из-за того, что у нее мой ребенок? Будь это так, зачем я тогда оставил ребенка?

Феникс снова попыталась сбросить со своего лица его руку.

– Имеет ли все это какой-то смысл? И когда появилась ты, зачем бы я стал связываться с тобой, если я убил твою подругу, а ты пыталась выяснить, что же с ней произошло?

Ей наконец удалось освободить рот.

– Потому что она сказала тебе о письме. Потому что ты не мог не полюбить Джуниор и боялся, что я найду способ забрать ее у тебя.

Он навалился на нее всем своим весом:

– Я ничего не знал о письме. Но разве тебя это волнует? Если бы я боялся того, о чем ты сказала, я мог бы уже сто раз убить тебя.

Напряжение, в котором находилась Феникс, не проходило. Ее била дрожь, зубы стучали. Все, что он говорил, было достаточно разумно. Но он должен был сказать ей о Джуниор. Ему не надо было лгать.

– Доверие не строится на лжи, – произнесла она.

– Я не могу этого больше вынести! – Он схватил ее, начал расстегивать кофточку, обрывая при этом пуговицы.

– Если я сейчас не войду в тебя, я просто здесь умру. Феникс разрыдалась. Она оттолкнула его: