Кэти Келли - Если женщина хочет...

Ребенком Мэтт несколько раз проводил лето в Редлайоне и до сих пор говорил о графстве Керри с пиететом. Но с годами дя­дюшка становился все более чудаковатым, даже свое вполне при­личное имя Джеральд он заменил ирландским труднопроизноси­мым Гароид, отказывался приезжать к Мэтту, а у Мэтта никогда не было времени навестить стареющего дядю. После его смерти родня была шокирована тем, что он все оставил племяннику – отчасти потому, что своих детей у него не было, а отчасти (как говорил его поверенный) чтобы насолить другим дальним родственникам, которые вились вокруг него, как стервятники, надеясь урвать кусок собственности на популярном в Ирландии курорте. «Все» оказалось старым домом, ради которого, по словам пове­ренного, и приезжать не стоило. Хоуп думала, что Мэтт просто продаст его. Деньги бы им не помешали.

– Завещание наконец вступило в силу, – сообщил Мэтт. – Теперь дом мой. И, конечно, твой. Там есть участок, но неболь­шой, примерно сорок соток. В детстве все кажется больше. Я ду­мал, что у него уйма земли. Но это неважно… Ты только пред­ставь себе, Хоуп! Мы оба возьмем отпуск на год, уедем и поселимся в доме Гароида. Я буду писать роман. У меня получится, я знаю. – Глаза Мэтта горели от возбуждения. – Мы сможем це­лый день быть с детьми. Я мог бы устроиться копирайтером на неполный рабочий день, а жизнь там дешевая. На это время наш дом можно будет сдать внаем и погасить часть ссуды. Мы ничего не теряем. Такой шанс предоставляется лишь раз в жизни!

Хоуп смотрела на него, не веря своим ушам. Мэтт не бросает ее; он хочет, чтобы жена и дети были с ним…

– Почему ты не сказал мне? – дрогнувшим голосом спросила она. – Я чувствовала, что что-то не так, спросила тебя, а ты не ответил! Я думала, что у тебя роман…

Теперь уже удивился Мэтт.

– Роман?! Как это пришло тебе в голову? – недоверчиво спро­сил он.

– Очень просто. Ты сказал: «Да, кое-что случилось, но ты не можешь мне помочь». Ты давно не целовал меня, даже не притра­гивался, и я была уверена, что…

У Хоуп сорвался голос. Мэтт сел за стол и взял ее руки в свои.

– Хоуп, милая, что за глупая мысль! Я сходил с ума, пытаясь придумать, как уговорить тебя. В конце концов, уехать на год за границу – шаг очень серьезный. Я говорил себе, что это глу­пость, что нельзя этого делать, но потом побеседовал с Дэном и…

– С Дэном! – Хоуп вдруг страшно рассердилась. Она чуть не умерла, думая, что Мэтт хочет ее бросить. Если бы муж погово­рил с ней, а не с Дэном, это избавило бы ее от мучений. Но он со­ветовался с другими, как будто переезд не имел к ней никакого отношения. – Похоже, об этом знают все, кроме меня!

– Хоуп, ты должна меня понять, – тихо сказал Мэтт.

Она и так все поняла. Мэтт снова круто менял их жизнь. Так уже было однажды, когда он, не посоветовавшись с ней принял предложение рекламного агентства со штаб-квартирой в Бате. Сэм тогда выходила из себя, и Хоуп пришлось убеждать ее, что в браке приходится не только брать, но и давать.

– Все зависит от соотношения! – бушевала Сэм. – Ты в девя­носто пяти процентах случаев даешь, а он в девяносто пяти про­центах случаев берет. По-твоему, это честно?

– Ты ничего не понимаешь в семейной жизни! – отрезала Хоуп, обиженная несправедливостью сестры.

Сэм на время лишилась дара речи.

– Как и ты, сестренка, – наконец грустно ответила она.

Обе знали, что брак – это взрослая игра, до которой они не доросли. Воспитанные суровой старой девой, которая считала, что детей нужно видеть, а не слышать, они представляли себе счастливые семьи по телесериалу «Домик в прерии»…

– О чем задумалась? – Мэтт обнял Хоуп за плечи, и она отки­нула голову на его руку. Он всегда очень убедительно доказывал свои чувства. Хоуп, воспитанной в строгом доме, где обнимали друг друга только на Рождество, очень нравились его прикосно­вения. Семь лет брака не смогли погасить их взаимное влечение. Они спали в обнимку, и в тех редких случаях, когда Мэтт куда-то уезжал по делам службы, Хоуп не могла уснуть, потому что не ощущала его близости. Так было вплоть до последних месяцев.

Хоуп вспомнила страх, который она пережила, думая, что их браку настал конец. Она обожала Мэтта и не смогла бы жить без него. Теперь ее переполняло чувство облегчения. Мэтт любит ее. Ночные кошмары остались позади.

– Я не хочу, чтобы ты принимал решения, не посоветовав­шись со мной, – сказала она, не поднимая головы.

Мэтт понял, что худшее осталось позади, и погладил ее по во­лосам свободной рукой.

– Вот я и советуюсь, – сказал он. – Я думал, что эта мысль придется тебе по душе. Ты ведь всегда жаловалась, что тебе не хватает времени на Милли и Тоби, что они считают ясли своим настоящим домом, а мы для них всего лишь ночные няньки. И что ты ненавидишь свою работу.

– Иногда ненавижу, но это не значит, что я хочу ее бросить, – возразила Хоуп. – И я очень сомневаюсь, что сумею получить годичный отпуск за свой счет. Я не такой ценный сотрудник, как ты, без которого они не смогут обойтись. Так что работу мне придется бросить. К тому же здесь живут все наши друзья, – добавила она.

– Это же только на год, а не навсегда. Конечно, если меня не ждет сногсшибательный успех на литературном поприще… – Лицо Мэтта засияло, но это напугало Хоуп еще больше. Значит, они все-таки могут уехать навсегда?

– А если я не соглашусь? – спросила она.

Мэтту было немного стыдно прибегать к шантажу, но он все-таки воспользовался запрещенным приемом.

– Не сердись, любимая. Подумай о том, что это будет значить для детей. Мы сможем сами воспитывать их, причем делать это на лоне природы. Только представь себе: свежий воздух, чистая окружающая среда, хорошие продукты… Разве тебе не хочется этого?

Хоуп заколебалась. Семья была ее ахиллесовой пятой. Тетя Рут была самым черствым человеком на свете, и Хоуп как никто нуждалась в теплой семейной обстановке. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы у ее малышей было счастливое детство. Она представила себе, что сможет заботиться о детях, заниматься с ними, сидеть в деревенском саду, наблюдая за бабочками, порхающими с цветка на цветок, и слушать пение птиц вместо рычания авто­мобилей, снующих взад и вперед.

К тому же они с Мэттом будут ближе друг к другу. После кошмарной недели, когда она считала, что их семейной жизни пришел конец, Хоуп отчаянно хотелось удостовериться в любви мужа. Она тяжело вздохнула.

– Что ж, давай попробуем. Только обещай, что больше никогда не будешь скрывать от меня свои планы.

– Обещаю. – Мэтт зарылся лицом в ее шею так же, как это делал Тоби. Хоуп тут же растаяла и забыла все свои возражения.

В тот же самый четверг Сэм Смит, сидевшая в своем кабинете, уронила голову на письменный стол. Точнее, не на стол, а на кучу бумаг, в основном отчетов о состоянии рынка, финансовых сво­док и непрочитанных писем. Нужно было разобрать их до семи вечера.