Урнангу Шамнилсин - Становление ловеласа. Флотские рассказы

– Она на флоте с женатым офицером спуталась, потом с другим, потом с третьим. Кто-то не поделил её. Чуть до дуэли не дошло. За то и уволили на гражданку. Ветреная курва.

…

За йодом пошёл вечером, за два часа до отбоя. Совсем из головы вылетело поручение, после того как мичман за дерзость два наряда на работы дал. Докторша оказалась на месте, не ушла еще. Йод, а вернее йодистые таблетки Антиструмин, были обязательны для употребления на весь период осени и зимы. Хотя, вроде йода в морском воздухе и так с избытком.

– Ну ты где ходишь? Я тебя до ночи ждать должна была?

– Извините, я наряды отрабатывал по кухне.

– Забирай вон на столе бутылёк и распишись там, – докторша вроде спешила уходить домой, начала переодеваться у шкафчика.

Эркен оглянулся и дыхание у него перехватило. Фельдшерица стояла к нему спиной. В форменной юбке-карандаш чуть ниже колен. Белый халат был уже повешен на дверцу шкапчика, а она, плавно извиваясь и подняв руки вверх, стягивала с себя блузку. Замочки лифчика плотно охватывали спину широкой полоской, чуть вминаясь в гладкое тело. Она тоже повернула голову.

– Что смотришь, ловелас? Женщин поди видел уже.

– Такую красивую нет.

– Да ты еще и льстец. Из тебя получится толк, мальчик.

Женщина неспешно пошла к нему. Бедра её чуть покачивались в плавной походке, а уголок рта чуть улыбался. Докторша взяла курсанта за подбородок и чуть приподняла, глаза в глаза. Её глаза светились и прожигали насквозь.

– Меня зовут Лариса Ивановна, – произнесла она грудным голосом, – понял, Эркен? Можешь назвать меня Лорой, но это не для всех. Что там у тебя за опухоль тогда была? Повеселился в поезде?

– Я, – голос Эркена охрип, – проблемы у меня всегда с этим, вдруг выпалил он.

– Да ну? Проблемы с женщинами? Или у них с тобой? – засмеялась.

– Головка у меня не залупается.

– К осмотру на кушетку, – скомандовала.

Эркен пошёл к больничной кушетке, за спиной услышал, как щелкнула задвижка на двери. Он сел на хрустящую простыню высокой больничной кушетки. Докторша деловито подошла к нему. Встала вплотную. Так, что можно было ощутить тепло её тела и исходящий запах. Этот запах женщины кружил голову.

– А чего ты расселся? Снимай брюки живо.

Х/б курсанта упало на пол рядом, трусы тоже. Докторша толчком в грудь заставила лечь и взяла в руки интересующий её предмет. А тот наливался уже кровью, разбухал на глазах. Докторша попыталась залупить плавным врачебным движением. Головка чуть выглянула, кожа натянулась и не поддалась.

– Сужение крайней плоти, фимоз, – констатировала специалист, – надо было в детстве циркумцизию сделать. У вас разве не обрезают? Ты же мусульманин.

– У меня отец буддист. Да и на целине нет мечетей шибко.

– Ясно. Будем лечить, – изрекла безапелляционно и еще несколько раз качнуло рукой кожу на набухающем встающем члене. – Больно?

Не слушая ответа, врачиха наклонилась и поцеловала в губы. Поцелуй был такой горячий, что Эркена бросило в жар. Лариса Ивановна выпрямиласьи расстегнула на спине застёжки бюстгалтера. Две капли зрелых грудей выпали из плена, а она уже закатывала подол форменной юбки в верх к поясу. Открылись длинный бледно-розовые рейтузы, облегающие стройные полнеющие бёдра, по низу мелкие кружавчики. Уже знакомо выделалась между подушками бёдер щель. А Лариса Ивановна продолжала привычно готовиться к лечению рейтузы одним движением рук спущены до колен, умело вытащила одну ногу из них, этой же ногой стянула вниз окончательно. Вышагнула из упавших трусов. Эркен завороженно смотрел на эти приготовления. Врачиха поставила колено рядом с бедром курсанта и как на лошадь, вскочила на кушетку упругим прыжком. Эркен оказался между её ног, между гладких бёдер между которыми курчавая плотная шапку лишь чуть приоткрывала половую щель женщины.

– Дай ка мне его сюда, – рука плотно охватила ствол члена.

– Больно будет?

– Надо бы смочить, но от этого эффект процедуры уменьшится.

Лариса Ивановна направила полуоткрытую залупу затвердевшего члена вертикально, движениям таза приблизила к ней полуприкрытую густыми волосами розовую щель. Направила. Села.

– Мм! – вот тут Эркену стало больно, как в далёком детстве при первых мастурбациях.

– Терпи! – женщина плавными движениями понималась и опускалась на пылающем стрежне. Скакала галопом. По телу Эркена разливалось блаженство, приправленное болью. Удовольствие нарастала стремительно вместе с убыстряющимся темпом скачки докторши. Она упиралась руками ему в плечи, красивые капли грудей колыхались в такт движениям. Покрытый небольшим слоем жирка живот дышал зримо. Темп ускорялся и Эркен уже был готов закричать от страсти и выстрелить семенем, но Лариса Ивановна уловила это и приостановила толчки. Эркен затрясся и схватил руками груди, сжал их, стараясь всё-таки не причинять боли.

– О! какой молодец! Умничка. – Лариса опять принялась накачивать своим лоном врачуемый аппарат пациента.

– Не торопись. Сдержи, милый, – проворковала она.

Теперь её движения были плавными, всем торсом, всем животом, но одевалась на член она глубоко, приостанавливаясь в нижней точке, вжимаясь пиздой в лобок курсанта. Снималась чуть быстрее вверх и, опять вниз всем телом волнообразно насаживаясь на стержень, который доставлял удовольствие им обоим. В мозгу у Эркена всё плыло, он весь был там, внизу, в ней. А движения опять пошли всё быстрее и быстрее, превращаясь в бешенную скачку до финиша. Электрический заряд от копчика до затылка пронзил всё тело, Эркен выгнулся под тяжестью женского тела. Ларису тоже затрясло, влагалище завибрировало, извергая капли жидкости на тело незадачливого пациента-любовника. Капли сочились, стекали на волоски, марали пышную причёску медфельдшера и курсантские кудри. Они пришли к завершению вместе. Докторша на некоторое время упала грудью на Эркена, тяжело дышала постанывая. Затем встала, соскочила с седла и… поддерживая ладонь в промежности, ловила вытекающую сперму. Ладонями размазывала себе по лицу и счастливо улыбалась. Затем наклонилась и полностью ртом захватила слабеющий член. Пососала, втянула в себя. Распрямилась.

– Витаминчики.

Смешной походкой на раскаряку докторша поспешила к рукомойнику подмываться, а Эркен не мог еще встать. Он сделал над собой усилие, встал с кушетки и стал натягивать штаны, фланельку, застёгивать ремень. Почему-то бережно подобрал рейтузы и положил их на стул.

– Можешь называть меня Лорой, но не при всех. Батыр. А теперь марш в экипаж, да йод не забудь!

Эркен пулей вылетел в коридор, прикрыл за собой дверь, огляделся. Не видел ли кто. В конце коридора у двери зевал дневальный. Уже пробили отбой. У Эркена нарушение режима. Он поспешил к своему кубрику, от дал честь дневальному из старшекурсников, но тот только махнул рукой. Флотское братство хоть и строгое, но своих не сдаём, как бы хотел он сказать. Эркен рухнул на свою шконку обессиленный прямо в одежде. Заснул сном младенца.