Джоан Коллинз - Любовь, страсть, ненависть

Инес вошла и нажала на третью кнопку. С дребезжанием и скрипом древний механизм начал подъем вдоль отвесной скалы прямо к дому. Кажется, он двигается намного медленнее, чем обычно, подумала Инес; в течение всего пути он трясся и дрожал, странный скрип исходил от его шкивов, пока они тянули стонущую машину до третьего этажа.

Весь этаж был совершенно темным. Инес ступила на белый мраморный пол, гулкий звук ее шагов разносился по всему этажу, пока она шла в офис постановщика.

В комнате было очень темно. Несмотря на теплую влажную ночь Инес дрожала. Она включила свет, подошла к телефону и попросила оператора соединить ее со звонившим из Лос-Анджелеса.

– К вам никто не звонил, сеньора, – сказал оператор.

– Да нет же, я только что получила записку, что звонит мой врач, – ответила Инес.

– Нет, извините, мисс Джиллар, но вам сегодня вечером никто не звонил. Ошибки быть не может.

Озадаченная Инес положила трубку и, прежде чем уйти, присела, чтобы подумать. Потом она встала, подошла к двери и увидела в коридоре знакомую приземистую фигуру, которая с важным видом медленно шла между мраморными колонками террасы. Инес замерла. Умберто Скрофо был тем человеком, с кем она меньше всего хотела бы сейчас встречаться. Ей не хотелось, чтобы он вновь загнал ее в угол. Только не ночью и не в пустынной темноте виллы.

Внезапно Скрофо резко остановился и стал оглядываться по сторонам, как будто что-то услышал. Он похож на животное, подумала Инес, у него какое-то звериное чутье.

Она чувствовала отвратительный запах его одеколона, который, как ядовитые испарения, висел в ночном воздухе, запах его тела.

Через несколько секунд Скрофо продолжил свой путь, явно направляясь к канатному вагончику. Инес увидела, как он нажал на кнопку, и, когда машина начала тяжелый спуск, услышала знакомый громкий скрип.

Не успел вагончик пройти и нескольких метров, как раздался резкий лопающийся звук, завизжали провода и шкивы, вырывающиеся из своих гнезд, и ужасный животный крик Скрофо. Деревянный вагончик сорвался с канатов и стал падать вдоль отвесной скалы.

Инес подбежала к тому месту, где только что был вагончик, и, к своему ужасу, увидела; что он стремительно падает вниз, к самым скалам. Скрофо в ужасе кричал. Как в замедленной съемке Инес видела ненавистную круглую голову, огромный, искривленный, как у горгульи, рот, который был открыт в мучительном предчувствии неизбежной смерти. Его тело, подпрыгнувшее метров на шесть вверх, как разбитая кукла, упало на скалы. Единственным, за что ему удалось уцепиться в поисках опоры, была разорванная нить янтарных бус с крошечным распятием на ней.

Голливуд. Год спустя

Более года американская реклама трубила о самом последнем, самом выдающемся боевике «Коламбиа пикчерз», который должен был скоро выйти на экраны. Это был фильм «Легенда Кортеса». Почти все журналы и газеты печатали фотографии, очерки и статьи о ком-нибудь из главных актеров, занятых в картине. «Кортес» завладел умами американцев. Все работники студии молились, чтобы рекламная машина сделала свое дело, и тогда кассы кинотеатров заработают без перерыва.

Была жаркая калифорнийская ночь, и, несмотря на новейшие кондиционеры, установленные в последней модели «кадиллака», в машине было душно, пахло дорогими духами. В лимузине сидели шесть человек: Николас и Электра Стоун, Доминик с симпатичным спутником и Джулиан с женой.

Инес беспокоилась, как бы чрезмерная шумиха, поднятая вокруг его имени, не оказала плохого влияния на критиков. Джулиан превозносился, как величайший со времен Оливье английский актер. Его имя было у всех на устах задолго до того, как американские зрители увидели его на экране. После того случая с Хьюбертом С. Крофтом скандальное прошлое Инес и смерть продюсера на несколько месяцев стали темой сплетен. Смерть итальянца и все, связанное с ней, оказались самой шумной историей последних лет.

Джулиан держал жену за руку и ободряюще улыбался ей. Он уже видел предварительный монтаж фильма и, несмотря на самокритичность, понимал, что сыграл превосходно. Свою довольно банальную роль он обогатил дерзким обаянием, соединенным с чувственным натурализмом. В Голливуде говорили, что он может стать такой же яркой звездой, как Гейбл. То количество предложений, которые посыпались на его агента, гарантировало ему место в кинематографе. Но он уже думал не о сегодняшней премьере, а о новой работе. Джулиан собирался вернуться в театр и сыграть главную роль в спектакле «Корнелиус», на одной из сцен Вест-энда. Он чувствовал, что достаточно времени провел в Голливуде. Он снялся всего в двух фильмах, и ему оставалось сняться в двух других. Когда с ними будет покончено, их сыну Дэвиду исполнится почти три года, и, чтобы обеспечить ему спокойную жизнь, они решили осесть.

– Дэвид не возражал, что ты не осталась с ним, пока он не заснет? – спросил Джулиан.

– О нет, дорогой. Я думаю, что он как-то понял, какой важный вечер сегодня у его папы. – Она с нежностью вспомнила, как месячный Дэвид мило улыбнулся, когда она, дав ему бутылочку, отнесла его к няне. Джулиан был ее жизнью, но Дэвид значил для нее почти столько же, и она страстно любила их обоих.

Инес радостно вздохнула. Она чувствовала себя счастливой женщиной.

– О, смотрите. – Доминик возбужденно указала на маленький кинотеатр, мимо которого они проезжали по бульвару Сансет. – «Потерянный город», не этот ли фильм Хьюберт Крофт снимал в Италии?

Все начали всматриваться через затемненные стекла лимузина в неоновые огни рекламы, которые высвечивали имена актеров и продюсера Умберто Скрофо.

– Дорогая, не напоминай нам о нем, все кончено и забыто, – сказал Доминик ее спутник. – Все это вчерашний день.

Ник тупо смотрел на кинотеатр. Хьюберт С. Крофт, Умберто Скрофо. Человек, чей страшный образ так долго преследовал его. Теперь его нет, но воспоминания о нем никогда не исчезнут. Ник никогда не сможет забыть ужас тех военных лет на Гидре, те бесчисленные зверства, которые совершил Умберто Скрофо, жестокое убийство матери.

– Сегодня исполняется год, – тихо сказал Ник.

– Год чему? – спросила Доминик.

– Прошел ровно год после смерти Скрофо. – Ник говорил таким тихим голосом, что остальные с трудом слышали его.

– О Господи, а ведь правда, – выдохнул Джулиан. – Год, всего лишь год.

– Я считаю, что ублюдок, в конце концов, получил то, чего заслуживал, – жестко сказал Ник.

– Бедная Агата, – пробормотала Доминик. – Интересно, что она сейчас делает.

– Гниет за решеткой в одной из мексиканских тюрем. – Голос Джулиана был непривычно враждебным. – Она была сумасшедшей, совершенно ненормальной. Если бы Крофт, или Скрофо, или как его там звали, не погиб тогда, то жертвой, конечно, оказалась бы Инес.