Елена Попова - Крылья для Ангела

– Я еще раз прошу тебя подумать, Лиз! Обратной дороги не будет.

– Саманта, это не может продолжаться бесконечно. Я очень и очень устала… – едва слышно ответил поникший голос.

Как только я вошла в палату, мгновенно воцарилась тишина. На меня удивленно смотрели две девушки. У одной был синяк под глазом и пластырь на лбу; губа её распухла. На вид ей можно было дать лет тридцать, может, чуть больше, и она чем-то напомнила мне Ким Кардашьян: темные гладкие волосы, собранные в хвост, раскосые карие глаза, красивый золотистый загар. Вторая девушка выглядела моложе, и тоже очень красивая: длинные рыжие локоны, негустая челка, спадающая на зеленые глаза.

– Не скажешь, от чего именно? – вернулась к разговору брюнетка. – Может, твои пальцы устали носить кольца с бриллиантами? – Накладывая в тарелку кашу, я покосилась на руки рыжеволосой: и на левой, и на правой было по кольцу с большим камнем. – А может, твоя шея устала от цепочки из платины? – Я взглянула на цепочку, которая с виду вполне могла бы сойти за серебряную. – Подожди, Лиз… – Скрестив руки на груди, брюнетка хитро прищурилась и прислонилась спиной к деревянной спинке кровати. – Как же я сразу не догадалась?! Моя бедняжка устала отдыхать на шикарных яхтах, жить в роскошной квартире, ездить на «Порше»?! – крикнула девушка.

Я поставила на тумбу тарелку с кашей, на край тарелки положила два кусочка хлеба с маслом и подумала, что в эту палату было бы уместно принести лобстеров с итальянской пастой, а не пшёнку.

– Саманта, я благодарна тебе за все, что ты для меня сделала. Даю слово, что доведу до конца своё последнее дело. А дальше наши пути разойдутся. Я хочу жить своей жизнью.

Рыжеволосая накрыла ладонью руку брюнетки, виновато взглянула на нее, затем встала со стула и вышла из палаты.

– Деревенская тупица! – выплюнула ей вслед Саманта.

«Уж кого-кого, но длинноногую красотку, которая как будто сошла с подиума, точно не назовешь «деревенской»! – Я засмеялась себе под нос, и тут же поймала на себе возмущенный взгляд брюнетки.

– Прошу прощения. Просто я заметила, что «деревенская тупица» никак не подходит вашей подруге, – сказала я на английском и толкнула к двери тележку.

– Стой! – приказала девушка. – Ты говоришь на английском?

– Да, – пожала плечами я.

– И, конечно, слышала весь наш разговор… – задумчиво сказала она, глядя куда-то сквозь меня.

Спустя несколько секунд девушка взбодрилась, с улыбкой взглянула на меня и заговорила по-русски, с небольшим акцентом.

– Эта неблагодарная курица получила свое и замотала удочки, – поджала губы Саманта.

– Смотала, – поправила ее я.

– Грег! – крикнула Саманта, и в дверях тут же появился здоровяк, стороживший ее палату.

Она снова перешла на английский.

– Ты, вроде, любишь русскую кухню. – Саманта взяла с тумбы тарелку и протянула ее парню. – На, покушай кашку! А когда покушаешь, будь любезен, привези мне нормальной еды, иначе я умру с голоду.

Девушка схватилась за голову, как будто ее пронзила резкая боль.

– Вам плохо? Может, позвать врача? – тревожно спросила я.

– Лучше позовите самолет, который доставит меня в Майами, – не открывая глаз, пробормотала она и легла на подушку.

Я тихонько выкатила тележку из ее палаты и прикрыла за собой дверь.

Охранник сидел на стуле и с аппетитом уплетал кашу. Я предложила ему чаю и еще одну булку с маслом, заметив, что те булочки были уже съедены. И он с удовольствием согласился. Еще бы, для такого громилы тарелка с кашей – как мошка для тигрового питона.

После завтрака, перед тем как приступить к мытью палат, я решила расспросить у медсестер об этой Саманте. Мне было любопытно, кто она такая и что забыла в нашем городке.

Старшая медсестра Ольга прочитала в истории болезни:

– «Саманта Грей, тридцать семь лет, проживает в Америке, штат Флорида, город Майами».

– А что она делает у нас? – выпытывала я.

– Она ехала из Москвы и попала в аварию на трассе недалеко от нашего города. У ее рыжей подружки царапина на ноге, легко отделалась, у охранника, который сидит в коридоре, ушиб головы, а этой Саманте больше всех досталось.

– Там не написано, кто она? Кем работает? Что делает в России?

– Здесь указано место работы «Брачное агентство», – хихикнула Оля и закрыла карту. – Тоже мне, Лариса Гузеева! Может, и мне подыщет богатого муженька? – Оля взяла меня под руку, и мы отправились за пациентом, которого нужно было отвезти на каталке в процедурную.

Войдя в палату американки, чтобы вымыть пол, я застала следующую картину: девушка, сморщив нос, нюхала еду из одноразового контейнера.

– Фу… – передернуло ее.

Я обмакнула тряпку в ведро и приступила к мытью пола.

– Ты знаешь рестораны с хорошей едой? – поставив на тумбу контейнер, спросила она.

Я не задумываясь назвала самый известный ресторан в нашем городе.

– «Монро».

Она вздохнула и бросила взгляд на пакет с надписью «Доставка Монро», в котором виднелись еще контейнеры.

– Знала бы бедняжка Мэрилин, какую ужасную еду готовят в ресторане с ее фамилией! Ты любишь креветки? – неожиданно спросила Саманта. – Мне зачем-то привезли три упаковки.

– Ни разу не пробовала, – протирая пол под ее кроватью, ответила я.

Она достала из пакета контейнер с крупными креветками, открыла его и развернула ко мне.

– Угощайся.

– Спасибо, но…

– Понимаю-понимаю, – перебила она и захлопнула контейнер. – Нельзя на работе, верно? Возьми, дома полакомишься. – Саманта протянула мне контейнер и строго добавила. – Или я выброшу их в окно.

– Отдайте охраннику, – вежливо отказалась я.

– Ну что ж, хорошо, раз не хочешь, то… – Она аккуратно развернулась на кровати и поставила на пол босые ноги с идеальным педикюром.

– Ладно! – остановила ее я. – Я заберу.

Согласилась, решив, что пусть лучше мы с медсестрами поделим эту пищу богов, чем она достанется бродячим собакам.

Закончив уборку в палате, я забрала контейнер и отправилась в комнату для персонала, где креветки разлетелись за пару секунд.

– Заглядывай к ней почаще, Лин, – жуя, сказала Оля.

– Нужно было оставить одну штучку и отнести поварам, чтобы знали, что ее величеству готовить на обед. А не то наша «сваха» от всего нос воротит, – смеялась еще одна медсестра.

На обеде Саманте снова стало плохо от одного вида слипшихся макарон, и, конечно же, она не притронулась к рыбному супу. А на ужине поковыряла вилкой в винегрете, съела оттуда пару горошинок, и отправила тарелку обратно мне в руки.

На следующий день, когда я хорошенько выспалась, решила приготовить кое-что для американки, и не потому, что я заискивала перед богатенькой штучкой, а действительно переживала за ее состояние.