Тата Кит - И только пепел внутри…

К горлу подступила желчь, которая нашла свое освобождение, едва я склонился над раковиной. Горечь во рту и не меньшая горечь на лице от пульсирующей боли в паху отравляла.

Ударил по крану и обтер лицо холодной водой. Прополоскал рот, пытаясь избавиться от остатков вчерашней закуски в бороде. Старался не держаться за мошонку под пристальным, осуждающим взглядом дочери и воинственной ненавистью пацана.

– Тише, Сёма, – погладила эта дамочка своего защитника по голове и прижала к себе. – Дядя просто еще не до конца проснулся. Сейчас он умоется, мы позавтракаем и поедем с тобой на работу.

– И Фантик тоже с нами поедет? – загорелся энтузиазмом малый.

– Конечно, – улыбнулась ему незнакомка и потрепала по черным волосам. И чуть громче, обращаясь к детям, добавила. – Ребята, можете пока ошейники на Мультика с Фантиком надеть? Позавтракаем, и сразу гулять их поведем, хорошо?

– Хорошо, – почти хором ответили Катя и Сёма, и наперегонки выбежали из кухни, выбирая на ходу, кому какой достанется ошейник.

– Ты кто такая? – прошипел я ей, когда дети скрылись в комнате дочери.

– София, – проговорила она спокойно и протянула руку для пожатия.

Бросил хмурый взгляд на миниатюрную ладонь и снова вернул внимание ее лицу.

– Ты, что здесь делаешь, София? – наступал на нее, прижимая спиной к столешнице гарнитура. – Если мы вчера с тобой случайно потрахались, это не значит, что нужно сегодня переезжать ко мне вместе со своим пацаном!

Щеку опалило жгучей болью. На секунду дезориентировало.

Она залепила мне пощечину?!

Снова захотелось блевать, но сдержался.

Глядя на меня снизу вверх, незнакомка приблизила свое лицо к моему и с отвращением в тихом, но спокойном голосе сказала:

– Ты себя давно в зеркале трезвыми глазами видел? С тобой в одном поле срать не сядут, а ты решил, что я с тобой в одну постель легла? – её рука, которой она влепила мне пощёчину, дрожала. Приложила она меня от души, и сама едва сдерживала боль. – Вчера я помогла тебе добраться до дома, так как ты валялся на тротуаре в луже своих соплей. А сегодня я здесь лишь за тем, чтобы объяснить твоей дочери, как ухаживать за щенком, которого я ей вчера подарила.

– Зачем ей щенок? – до боли свел брови.

– Видимо, для того, чтобы видеть хоть одну вменяемую морду в этом доме, – дернулась и попыталась меня обойти. – Выпусти меня. Ты воняешь, – выплюнула она мне в лицо и толкнула рукой в плечо.

На безымянном пальце ее правой руки блеснуло обручальное кольцо, которое я сразу не приметил.

Она замужем.

Какого тогда черта она подбирает мужиков у баров? И раздает щенков? И является в квартиры ни свет, ни заря?

– И часто ты готовишь завтраки малознакомым людям? – встал за ее спиной и проговорил в самую макушку. – Или это такая форма прошения милостыни? Ждёшь, что за внезапную доброту тебя покормят и обогреют? Еще и сынка приволокла. Для большей жалости?

Женское тело в десяти сантиметрах от меня застыло. Напряглось. Нож лёг на разделочную доску и черная макушка пришла в движение.

Незнакомка повернулась ко мне лицом. В карих глазах не читалось никаких эмоций, кроме холодного презрения.

Звук новой пощечины выстрелом прозвучал в создавшейся тишине.

В этот раз огнем боли опалило другую щеку.

Стиснув зубы, сжал кулаки и вгляделся в темнеющие глаза незнакомки. Её трясло. Она едва сдерживала себя от того, чтобы не ударить меня еще раз, но, всё же, нашла в себе силы и, изображая статую, смотрела мне в глаза с пылающей на дне темных колодцев ненавистью.

Краем глаза уловил, как ее рука вновь дернулась. Рефлекторно схватил незнакомку за запястья и завел их ей за спину, скрестив.

Теплое бунтующее тело безмолвно билось в моих руках, пытаясь высвободиться из грубого захвата.

Острый нос коснулся моей шеи, и девушка отвела лицо в сторону, тяжело дыша.

– Мне больно, – тихо проговорила она и слабо дернула руками за спиной.

Шумно вдохнул рядом с ее ухом и уловил тонкий аромат волос. Что-то внутри шевельнулось. Раздулось подобно шару. И оглушительно лопнуло.

Пальцы сами разомкнулись, высвобождая тонкие запястья.

Мы продолжали стоять друг напротив друга. Каждый смотрел в свою невидимую точку. Каждый, находясь рядом, прятался в собственном вакууме мыслей и чувств.

Я слышал, как она дышит, ощущал тепло женского тела рядом с собой, а внутри разверзалась бездна. Холодная и нелюдимая, в которую, если кинуть камень, придется долго ждать, когда он достигнет дна.

– Катя переварила макароны, – тихо начала говорить девушка. – Я помогла ей сделать из них запеканку. И за это совершенно необязательно платить мне милостыню, – она шумно сглотнула слюну и втянула воздух носом. – Достаточно заметить и похвалить дочь.

Чуть повернул к ней голову. Она смотрела вниз, на свои запястья, которые растирала пальцами, разгоняя кровь, чтобы не осталось следов. Посмотрел на ее лицо, но она предпочла не замечать, что я стою очень близко и разглядываю ее с некоторой отстраненностью. Как вид за стеклом во время поездки в машине.

Длинные черные ресницы мелко дрожали. Она прикусывала губы так, словно пыталась сдержать слёзы.

Болезненный укол совести, который я не ощущал уже очень давно, не позволял молчать.

– Я… – произнес растеряно и умолк в жалкой попытке подобрать слова. – Я не помню тебя.

Она слегка подняла голову. Остановила взгляд на моем плече, но в глаза так и не посмотрела.

– Это необязательно, – наконец, ответила она и вскинула на меня темные глаза. – У тебя есть те, о ком нужно помнить.

Смысл странных слов коснулся глубин сознания и остался на самом его дне. Сделал полшага назад и неуверенно представился.

– Павел, – протянул ей ладонь так же, как это ранее сделала она.

Девушка скептически посмотрела на меня, а затем на протянутую мной руку.

– София, – длинные пальцы легли в мою ладонь и слабо ее сжали.

– София, – повторил вполголоса и потер шею освободившейся от пожатия ладонью.

– Угу, – кивнула девушка и повернулась к духовке, из которой достала форму для запекания с чем-то, что наполнило кухню аппетитным ароматом.

Желудок резануло тупой болью. Я не ел больше суток и организм эгоистично требовал, чтобы в него вложили хоть что-то, кроме виски и лимонных долек.

– Я не соврала про то, что ты воняешь, – сказала София, не оборачиваясь. В руке снова блеснул нож и лопаточка, которой она выкладывала порции запеканки в тарелки. – Хотя бы почисти зубы, перед тем как сесть за стол. Не порти детям аппетит.

– Я не голоден, – соврал ей в спину и оперся бедром у столешницу гарнитура.

– Дети тебя, всё равно, позовут. Сёмка – точно. Не вынуждай свою дочь краснеть за тебя, – бросила она взгляд через плечо и подала мне тарелку с куском запеканки.