Хельга Петерсон - Мой Рон

Мужчина, стоящий напротив, непонимающе сдвинул тёмные брови.

– Да, я владею турагентством…

Он в своём уме?

– Да вы нахрен прикалываетесь? – вот теперь мысли стали оформляться в слова. – Мне двадцать пять, и я не могу выйти из дома без няньки?

Мистер Мэнсон как-то вдруг замер. Брови остались всё так же сдвинуты, угольный взгляд застыл на лице Хейли, потом метнулся к волосам и тут же начал медленный спуск к носу. Остро прошёл по плечам в клетчатой рубашке, рваным джинсам, и так до самых кед. Если бы не крайняя степень возмущения, Хейли могла бы и покраснеть. Но не сейчас.

Пауза начала затягиваться. Взгляд Мэнсона наконец снова поднялся, а чёрные глаза заглянули в голубые.

– Двадцать пять? – коротко переспросил он.

Это всё, что его интересовало?

– Да! – выпалила Хейли.

Мужчина прищурился.

– Не сказал бы.

Она уперла кулаки в бока. Как нужно реагировать на такое замечание?

– Спасибо.

– Это не комплимент, – оборвал Мэнсон.

Хейли почувствовала, как запылали кончики ушей. Заносчивый урод. Она оказалась в опасной близости, чтобы высказать это вслух. Оборвала себя в последнее мгновение.

Нужно успокоиться. Сосчитать до десяти, подумать о приятном…

Хейли запрокинула голову, посмотрела в посеревший потолок: в правом углу по нему пошла небольшая трещина…

– Послушайте, Майрон – можно называть вас Майроном? – вопрос стал риторическим. – Спасибо за предложение, но ваше сопровождение мне не нужно. Я приехала в отпуск и отдыхать буду так, как посчитаю нужным. Без посторонней помощи.

Но эта речь не оказала никакого эффекта.

– Это не моё предложение, – сухо обронил Мэнсон. – Я обещал.

С ним невозможно общаться. Как он дожил до своего возраста (тридцать шесть, сорок?), и его никто не прикончил?

– Освобождаю вас от обещания, – рявкнула Хейли. – Всего доброго.

Она сделала шаг вперед, схватилась за дверь и с шумом захлопнула её прямо перед прямым носом. Развернувшись на пятках, тяжело привалилась к дверному полотну. Глаза сами зажмурились.

Раз, два, три, четыре…

– Не нужно было с ним ссориться, детка, – раздался мягкий голос с другого конца коридора. – Брент говорил, что он хороший человек, тихий только слишком.

Хейли устало посмотрела в линзы очков.

– Он не тихий, тётя Элла. Он надутый сноб.

– Просто серьезный мужчина. Я не увидела в нём ничего снобистского. А тебе и правда нужна компания, ты же умеешь попадать в неприятности…

– Тётя…

Вечная тема. Ни мама, ни её сестра никогда не забудут, как в пятнадцать Хейли отдала все деньги мошеннику и не могла уехать из Престона домой в Блэкберн. И как в семнадцать у неё украли кошелек. А в девятнадцать она с малознакомыми музыкантами уехала на чью-то вечеринку и не знала, как вернуться.

Но ведь всё это давно в прошлом. Зачем ей нянька? Тем более такая…

– Ладно, – тётя Элла будто прочитала мысли. – Пойдём, чай остывает. Ты устала с дороги? Хочешь есть? Долго ехала? Эти поезда так утомляют…

Смена темы была очень кстати.

– Поезд ехал всего два часа, – пожала плечами Хейли, делая шаг по коридору. – Быстрее, чем машина.

– Ну надо же! – воскликнула Элла. – И правда быстро… Когда я последний раз навещала твою мать, то тряслась в вагоне пол дня… – доверительно сообщила она. Взяла Хейли за локоть и подтолкнула к кухне. – Садись, бери пирожное. Я постелила тебе свежую постель в комнате Эммы, пока её нет. А когда вернется, найдём кушетку… Куда же я её спрятала…

«Пи-пи-пи-пи!»

Будильник нещадно забил в мозг тонкие гвозди.

Не открывая глаза, Майрон выпростал руку из-под одеяла и уронил её на большую круглую кнопку. Агрегат заткнулся. Рон тут же спрятал руку назад в тепло. Тело отказывалось просыпаться, но здравый смысл подталкивал открыть глаза и встать с кровати.

Шесть утра. Когда-то давно Майрон мечтал владеть бизнесом и спать до полудня, и вот, годы прошли, бизнес появился, а вставать всё равно приходится в шесть утра, как рядовому клерку. Ужасная шутка судьбы.

Рон перевернулся на спину и тяжело вздохнул. Через несколько минут будильник прозвенит заново и загонит в мозг новую партию гвоздей. Нужно подниматься. Внезапно что-то пощекотало нос, будто кто-то провёл по нему кисточкой для смахивания пыли. Майрон поморщился.

– Пошёл отсюда, – он снова вытянул руку и, всё так же не открывая глаз, резко столкнул с себя тяжелый, но мягкий ком.

Ком с глухим стуком упал на деревянные доски пола. Издал вопросительное «яу?» и тут же с громким урчанием запрыгнул назад. Пушистая метелка снова прошлась под носом. Как всегда. Этот ритуал повторялся каждое утро.

Майрон нехотя разлепил веки и наткнулся на любопытный взгляд.

– Нужно было вернуть тебя Бренту, – хмуро сообщил он в зеленые глаза.

«Яу?»

Идиотизм. Как он дошёл до того, что разговаривает с котом? Рон приподнялся на локтях, бесцеремонно спихнул с себя откормленный серый шар и отбросил одеяло. Ноги свесились с кровати.

«Пи-пи-п…»

Рука упала на круглую кнопку до того, как будильник набрал разгон. И это тоже повторялось каждое утро. В жизни же должно быть постоянство.

Майрон повернул голову из стороны в сторону, разминая шею; на колени в клетчатых спальных штанах ступила мягкая лапа. Не дожидаясь, когда туша перенесет на лапу весь свой вес, Рон поднялся с кровати. Туша рухнула на пол, издав очередной глухой стук.

«Р-р-яу?»

Кот жил здесь три месяца, и жизнь его абсолютно ничему не научила.

Майрон вообще не собирался заводить кота. Никогда. Отношения с животными у него складывались так себе. Но в мае Брент навязал ему зверушку… На самом деле он всего лишь просил присмотреть за котом, пока будет в отъезде, и коту идея не понравилась. Он всего за пару дней уничтожил некоторую мебель.

Рон был готов повесить паршивца на дверной ручке.

Однако потом животное смирилось с тем, что его якобы бросили, и перестало устраивать диверсии. И неожиданно прониклось любовью к Майрону. Когда Брент вернулся, Рон отказался отдавать кота.

Просто так. Просто потому, что жить с кем-то оказалось не так уж и плохо.

Рон потёр плечо в водолазке, размял одеревеневшую мышцу. Прошлёпал к выходу из спальни и завернул в сторону ванной. Не глядя, хлопнул по выключателю, вошёл внутрь, опёрся о раковину ладонями и свесил голову. Почему так хочется спать? Больше, чем обычно, и шесть утра здесь ни при чём. Хроническая усталость? Майрон открыл холодный кран, набрал в ладони воды и не жалея плеснул в лицо. Попал на волосы, и они тут же скрутились в спирали – его вечный бич.

По голым пальцам ног прошла пушистая метелка.

«Я-я-у!»

Кот сел у ног и уставился вверх. Майрон загреб ладонью мокрые волосы от лица, скрепил руки за шеей, сильно потянулся.