Кристина Старк - Цианид

– Не просто, и ты знаешь это! Это была месть, наказание!

– И что? Разве ты не любишь пожестче? Разве предпочитаешь унылую возню в постели? Я удивлюсь, если да! Я же вижу твое лицо, твои глаза, когда я делаю это с тобой. Ты горишь, ты на небо улетаешь.

Я нервно рассмеялась, но посреди смешка из горла вырвался всхлип, потом еще один. Самообладание покинуло меня, я уронила голову, и слезы потекли по лицу ручьями. Я захлебывалась, так много их было. Дерек обхватил меня руками, неистово целуя место за мочкой уха.

– Прости, если перестарался. Ну детка… Наши темпераменты немного не совпадают, но я буду стараться держать себя в руках. Ладно? Иди ко мне. Я никогда не сделаю тебе больно. По-настоящему больно – никогда. Только до того предела, который будет тебе нравиться. Обещаю.

Обычно Дерек каялся после каждого подобного происшествия и божился, что в следующий раз все будет иначе. И ему всегда удавалось найти те самые нужные слова, которые меняли и искажали все, что между нами происходило. Мои собственные боль и обида после его пламенных извинений начинали казаться чем-то эгоистичным и несущественным – чем-то, что нужно забыть и проглотить. Ведь так делают взрослые женщины?

Затем Дерек приносил мне бокал вина, ложился рядом, рассказывал об очередном деле, за которое взялся. Или о том, куда нам стоит съездить на выходных. Или о том, как ему нравится моя кожа и веснушки на спине и плечах.

Все странным образом возвращалось на круги своя раньше, чем сходили синяки с моих запястий. Я начинала видеть все произошедшее в ином свете: что, если мой парень действительно такой, как есть, и это не его вина? Да, ему сложно контролировать себя в иные моменты, но ведь у меня тоже случаются минуты, когда я теряю самообладание. Например, я на дух не переношу грязь и бардак. Злюсь, когда Дерек оставляет сущий хаос в ванной комнате после того, как искупается, или бросает грязное белье куда попало.

Нам нужно принимать друг друга и относиться с пониманием к тем или иным чертам характера. А если невмоготу, то можно раз обратиться к психологу. Взрослые люди не меняют партнера, чуть столкнувшись с трудностями. Взрослые люди помогают друг другу стать лучше.

Я в очередной раз убедила себя, что все в порядке, еще до того, как закончился день. Намекнула Дереку, что я не прочь снова сходить на встречу с психологом, – и тут же отказалась от идеи, увидев, как он закатывает глаза.

– Прости, Ванесса, но нет ни единого шанса, что мы снова будем тратить на это деньги. Если ты надеешься, что разговоры с этой трухлявой колодой сделают нашу жизнь лучше, то я даже не знаю, что сказать.

– Она показалась мне профессионалом, и после консультаций с ней все действительно стало лучше.

Впрочем, ненадолго.

– Если ты находишь какой-то особенный кайф в том, чтобы рассказывать незнакомой старухе, пусть хоть трижды дипломированному психологу, о том, как именно я кончаю тебе в рот, то вперед. Но меня там не будет. И тем деньгам, что ты потратишь, можно найти гораздо лучшее применение.

– Например, какое? – спросила я, с усилием заставляя себя успокоиться и не принимать его слова близко к сердцу.

– Не знаю, сделай грудь. Ты же говорила, что хочешь.

Я никогда не говорила Дереку, что хочу увеличить грудь. Спрашивала пару раз, не считает ли он ее слишком маленькой, на что он всегда туманно отвечал, что моя задница все равно нравится ему гораздо больше. Видимо он воспринял мои вопросы иначе: как неуверенность и жажду перемен.

– Я не буду увеличивать грудь, – ответила я. – У меня и так все в порядке.

– Верно. Лучше пусть на твои денежки грудь себе сделает та старая карга, – усмехнулся он. – Все лучше, чем оладьи в декольте.

– Поверить не могу, что ты успел заглянуть ей в вырез. – Я погасила свет и натянула одеяло до самого подбородка. Весь этот разговор был попросту неприятным.

– Я не заглядывал. И так могу представить, что там все плачевно.

– Мы все однажды постареем. К чему глумиться?

– А какой смысл постоянно на все делать серьезную мину? – усмехнулся Дерек. – Ванесса, будь попроще.

Я перевернулась на бок и закрыла глаза. И почему-то снова вспомнила, как курьер попросил меня не стоять под дождем. В этой просьбе было слишком много заботы и теплоты. Так много, что я до сих пор не могла ее усвоить. И уж тем более забыть.

Мои родители обожали Дерека. Считали, что он – совершенство, а мне несказанно повезло обратить на себя его внимание. К его приезду в доме всегда закатывали банкет, моя мать порхала вокруг него, очарованная и одурманенная его аурой – крепкой и мужественной, как хороший одеколон.

Отец вообще считал, что Дерек круче любого джекпота, и мечтал, чтобы до того момента, когда он будет вынужден отойти от дел, я успела выйти за Дерека замуж. Я была единственным ребенком, так что отцу срочно нужен был преемник и мужчина в семье. По его мнению, только мужчины и способны держать бизнес в своих руках так, чтоб он не развалился. А когда у отца начались проблемы с сердцем, его желание выдать меня замуж превратилось в настоящую манию.

Дерек устраивал его полностью: деятельный, ответственный, состоятельный мужчина, бизнес-партнер, хваткий адвокат, не чуравшийся скандальных дел, и – самое главное – он увлекся непутевой Ванессой Энрайт. Слишком начитанной, слишком себе на уме, предавшей дело отца и решившей связать свою жизнь с какой-то там газетой.

Я закончила факультет литературы в Тринити-колледже, писала статьи и вела колонку в молодежном журнале – и для отца это было сравнимо с крахом всей жизни. Практически то же самое, что стать отбросом общества и побираться. Он не одобрял мой выбор и надеялся, что хотя бы красота меня спасет: миленькое личико, огромные карие глаза и роскошные каштановые волосы. «С таким добром не пропадет даже журналистка», – именно так отец однажды и сказал.

Каждый раз, приезжая к семье в гости, я отбивалась от вопросов о том, когда же свадьба. Мы с Дереком встречались уже год и, по мнению моих родителей, этого срока было достаточно, чтобы уже потихоньку поглядывать в сторону церкви.

– Дерек! Какие люди! – Отец, как обычно, сначала поприветствовал моего парня и только потом меня. Сухо поцеловал меня в щеку и тут же схватился за рукав Дерека. – Как жизнь? Как новое дело?

– Лучше не бывает, – ослепительно улыбнулся Дерек и повел отца на веранду выкурить по сигарете.

Дерек словно увеличивался втрое, когда находился у нас дома. Раздувался, как пиявка, которую хорошо покормили. Уж не знаю, почему именно такое сравнение приходило на ум. Я часто ловила себя на мысли, что сравниваю Дерека с чем-то неприятным или скользким.