Галина Милоградская - Как укротить мерзавца

Майский вечер опьянял ароматом цветущей акации, в которой утопал южный город. В окнах панельных девятиэтажек постепенно гас свет, и только пара фонарей вдоль дороги ещё горела, изредка моргая. Последний трамвай отгремел, уходя в депо, и пара, бежавшая за ним, остановилась, оглушительно хохоча.

– Ну всё, – заявил молодой человек, притягивая к себе девушку, которую держал за руку. – Теперь ты точно останешься у меня ночевать!

– Ты это специально подстроил! – упрекнула она, шутливо ткнув его в бок. Но спорить не стала – эту ночь она хотела провести с ним. Их последнюю ночь перед его отъездом. От одной только мысли, что завтра её Кот уедет, перехватывало дыхание, но Алиса держалась, твёрдо пообещав себе, что вдоволь наревётся завтра, а сегодня насладится каждой минутой вместе. А когда он поцеловал её, крепко, жарко, так, как только он один и умеет, желание о чём-то думать пропало, вытесняемое другим, более осязаемым.

– Мне надо позвонить маме, чтобы не волновалась.

Алиса с трудом заставила себя отстраниться, тяжело дыша.

– Тётя Света знает, что ты со мной, – прошептал Кот, прежде чем вновь потянуться к её губам. И с этим Алиса тоже не стала спорить. Они росли вместе, учились в одной школе, и когда к выпускному Костика начали встречаться, ни у кого и сомнения не возникло, что это – навсегда. Костик, или просто Кот, и Лиса Алиса – эти прозвища прилипли крепко и словно связали ещё сильнее.

– Но позвонить всё равно нужно, – непререкаемым тоном заявила Алиса, вновь сплела их руки и потянула к ближайшему таксофону, спрятавшемуся в тени густых лип.

А потом была ночь, принадлежащая только им двоим. Сбивчивый шепот, признания и обещания. А ещё – страсть, что не выпускала из постели до рассвета.

– Кот, – прошептала Алиса, глядя, как сереет за окном. Он что-то неразборчиво промычал, лежа на её животе и задумчиво поглаживая гладкую, нежную кожу бедра. – Ты же быстро меня заберёшь, правда?

– Конечно. – Он приподнялся, сверкнув в темноте глазами, и коротко поцеловал чуть выше пупка. – Как только получу работу, о которой говорил дядя Толик, сниму квартиру и сразу за тобой. Разве я смогу прожить без своей Лисы?

– Кто тебя знает, – хмыкнула Алиса, протяжно выдохнув, когда его губы начали опускаться поцелуями вниз. Она запустила руку в его волосы, мягко провела по ним и тут же резко вцепилась, оттягивая и заставляя поднять голову: – Я тебя убью, если не появишься через месяц! Понял?

– А знаешь, – протянул он, лениво улыбнувшись, – я люблю, когда ты злишься.

– Извращенец! – фыркнула Алиса, отпуская руку и вновь растворяясь в умопомрачительных ощущениях, что дарили его губы и язык.

Проводы были короткими: Костя и Алиса проспали, и если бы не сосед, решивший начать сверлить в одиннадцать утра прямо над головой, поезд в Москву ушёл бы без Кости. А так они оба подскочили и бросились натягивать одежду, обмениваясь коротким:

– Где билеты? Ты точно их положил?

– Лис, а где мой паспорт?

– Куда ты кладёшь ключи, мне надо оставить их соседке!

Поймав первую попавшуюся машину, оказавшуюся новенькой семёркой, они упали на заднее сидение, то и дело нервно поглядывая на часы и уговаривая водителя поторопиться. Короткие, крепкие объятия, долгий поцелуй и взмах руки: Костя успел в последние минуты.

– Я люблю тебя! – крикнул он, стоя за проводницей и махая рукой. – Месяц, Лис! Один месяц!

А она стояла, глотая слёзы, глядя, как выползает из вокзала длинный сине-красный хвост, увозя её любимого в такую далёкую и страшную Москву…

***

Пятнадцать лет спустя

– Константин Андреевич, подождите! – тощий, как жердь, молодой человек в костюме, висящем на нём мешком, попытался перегородить дорогу, но тут же был оттёрт двумя неразличимо одинаковыми мужчинами, пока тот, кого они охраняли, быстро шёл мимо, не глядя по сторонам и не отнимая телефон от уха. Стеклянные двери бесшумно распахнулись, охрана шагнула следом, оставляя очередного просителя на улице.

Константин Андреевич Жаров входил в десятку «Форбс Россия», возглавляя собственный медиа-холдинг «Русмедиа» на протяжении последних десяти лет. Тридцатипятилетний холостяк, харизматичный красавец, жёсткий руководитель – эпитеты менялись в зависимости от издания, решавшегося напечатать очередную статью под заголовком «Всё, что вы ещё не знали о Жарове». Он не избегал общения с журналистами, обаятельно улыбался на камеру и не пропускал ни одного крупного приёма. Для всех незамужних охотниц до денег Жаров давно стал лакомым кусочком, и хотя бы просто залезть к нему в постель мечтала каждая вторая. Не сказать, чтобы Константин берёг свою честь, напротив – за последние десять лет о его романах не писал только ленивый. Но жениться завидный холостяк не спешил, мягко отшучиваясь, что до сих пор не нашёл свою единственную. Правда, однако, была прозаичнее – он не хотел связывать себя с кем-то, когда вокруг столько готовых на всё женщин.

– Константин Андреевич, здравствуйте! – Амалия поднялась, приветствуя руководителя, который сухо кивнул и прошёл в кабинет. Тоскливо вздохнув, девушка опустилась в кресло и поправила идеальную причёску. Волосок к волоску, «платиновый рассвет» – поэтичное название для новой краски. Цвет она выбирала две недели, а Жаров пока до сих пор не обратил внимания. Послав печальный взгляд закрывшейся двери, Амалия нахмурилась: шеф на контакт идти отказывался, не реагируя ни на ненавязчивый флирт, ни на более чем прозрачные предложения на последнем корпоративе. Узнав, что в этом сезоне он предпочитает блондинок, Амалия взбодрилась – теперь-то шеф точно не устоит! Но из-за проклятой сделки по слиянию, которой были заняты все его мысли, внимание Жарова привлечь чем-то, кроме договоров, сейчас было сложно. Коммуникатор ожил, рявкнув раздражённым голосом:

– Амалия! Где досье на помощника Дергачёва?!

Девушку бросило в ледяной пот – она забыла! Совершенно забыла подготовить и распечатать досье на человека, с которым будет вести переговоры Жаров!

– Будет через пять минут! – поспешно откликнулась она и осторожно добавила: – Может, кофе?

За несколько секунд тишины Амалия успела попрощаться с работой, перспективами и даже жизнью.

– Неси, – сухо бросил он и отключился.

Быстро открыв окно с докладом, секретарь пробежала по нему глазами, понимая, что забыла про начало карьеры и не удосужилась поискать фотографию. А всё этот несчастный «платиновый рассвет», будь он неладен! Нажав на печать, она поспешила к кофемашине, стараясь унять нервную дрожь – от страха руки стали ходить ходуном. Она всего несколько раз за неполных три года вызывала недовольство Константина Андреевича, но воспоминания об этом старалась спрятать как можно глубже и никогда не вытаскивать на свет божий. Потому что в гневе в целом спокойный и рассудительный директор вызывал желание спрятаться под стол и не высовываться оттуда, пока буря не пройдёт.