Анна Кубанцева - Алена Винокурова

Позвонила Татьяна, сказала, что ректор на линии.

– Роман Андреевич, Винокуров беспокоит… Да вашими молитвами, не беспокойся…Слушай, я чего звоню, есть у тебя такой студент…, – отец посмотрел на меня, забыв фамилию.

– Изотов. Никита Изотов.

– Никита Изотов. Так вот парень у нас был важным свидетелем, и мы его…Укрыли, так сказать. Да. А теперь парнишку отчисляют. Что говоришь? Недоразумение? И я тоже так считаю. Ага…Да. Ну, бывай, Роман Андреевич.

Татьяна принесла мне чай с бутербродами, как делала это в моем детстве, улыбнулась и вышла.

– Довольна? – спросил отец, вздохнув.

– Очень, – честно ответила я.

– Так ответь мне, Алена, когда ты выйдешь замуж? Тебе скоро тридцать.

– Ну не завтра же, – попыталась я отшутиться.

– И все же. Вон, – отец показал рукою в направлении коридора, – половина главка на нее облизывается, а она все выбирает. Любого бери, я из него генерала сделаю, а ты сиди дома и рожай мне внуков.

– У тебя есть двое внуков, – имея в виду мальчишек Леши, возразила я, улыбаясь.

– А я, может, внучку хочу, – упрямо заявил отец, – ну, серьезно, детка, ты хотя бы с кем-нибудь встречаешься?

– Вадик Самойлов на днях в кино звал, – вздохнула я.

– Иди, обязательно иди, – посоветовал отец.

– Ну, пап, – заканючила я.

– И не спорь, это приказ, – отрезал отец.

По дороге домой я задумалась над словами отца. Мне действительно скоро тридцать, а у меня и парня-то нет. Нет, периодически я с кем-то знакомилась, ходила на свидания, но мне было как-то…Неинтересно, что ли. Не то, чтобы я была прямо помешана на работе и ничего кроме нее не видела, нет. Просто мне была как-то неинтересна моя личная жизнь. Все казалось – да ничего, еще успею. Может действительно сходить с Самойловым в кино? Папа из него генерала сделает, а я рожу детишек, буду ждать его с работы и забирать китель из химчистки…Ага, а потом я однажды неожиданно зайду к нему на службу и увижу, как он старлетку…Учит основам оперативной работы. И все, папа его к нанайцам, я с детьми к папе…Боже мой, какая чушь. Но и заводить сорок кошек мне совершенно не хотелось. Ирина вон ждала свою любовь и дождалась…В общем, ну ее, любовь эту.

Войдя утром на работу, я привычно кивнула дежурному и уже собиралась пройти дальше, как меня окликнул женский голос. Я повернулась и с удивлением уставилась на Ирину. Она сиротливо стояла у стенки, прижимая к груди пакет.

– Алена, я к Вам.

– Доброе утро, Ирина. Что-то случилось?

– Нет, слава Богу, ничего. Просто, хотела поблагодарить Вас.

– Да не стоило беспокоиться.

– Нет, нет, что Вы, Вы же буквально жизнь Никите спасли, если бы его отчислили… Я, у меня ничего нет, чтобы я могла по-человечески Вас отблагодарить, да и Вам нельзя ничего брать, я знаю, но пирожки же можно…Они по маминому рецепту. Я пораньше встала, чтобы они еще теплые были.

Я во все глаза смотрела на молодую женщину передо мной. Во сколько же она встала, если сейчас половина восьмого утра?

– Пойдемте. Она со мной, – кивнула я дежурному, чтобы не терять время на оформление пропуска.

– Заходи, – решила я снова перейти на «ты».

Парни уже были на работе и поприветствовали нас официально.

– Ребята, это Ирина Изотова. И она напекла нам пирожков. Ставьте чайник.

Ирина застенчиво улыбнулась. Она была из породы женщин, к которой относилась Наталья Водянова, встретишь такую в трениках без макияжа в соседнем магазине и внимания не обратишь, а при наличии правильного макияжа и правильных шмоток, такие женщины совершенно преображались. Рядом с Кожемятовым, она выглядела весьма эффектно, при следующих наших встречах, конечно, выглядела она ниже среднего. Сегодня, видимо, поверив, что неудачи закончились, она робко улыбалась и выглядела весьма милой в нюдовом макияже и деловом костюме.

– На работу можно опоздать? – без обиняков спросила я.

Ирина снова робко улыбнулась.

– Думаю, разочек можно…Я же все же, как никак, начальник отдела.

Вот это поворот. Нет, надо все же внимательно знакомиться с делами задействованных гражданских.

– А кто ты по специальности?

– Строитель, – улыбнулась она.

Представить эту даму на стройке, я решительно не могла.

– Ну, собственно, мой отдел занимается договорной работой, я скорее офисный планктон, но заканчивала я промышленное и гражданское строительство.

– Вот это да. Честно, удивлена, – покачала я головой.

– Я тоже очень удивилась, когда узнала, что Вы…что ты полицейский. Я думала, такие девушки в принципе не работают, а их содержат папы, а потом мужья.

Я подняла бровь, когда парни заржали, услышав упоминание о папе. Ирина непонимающе обернулась.

– Мой отец тоже хотел бы так думать, – объяснила я ей.

– Так, а по поводу такой подгон с утра? – жуя, спросил Пашка, – Ирина, пальчики оближешь, очень вкусно!

– Спасибо! Алена не сказала? Алена просто ангел – хранитель нашей семьи. Она мне так помогла с Никитой. То есть с братом. Сначала она добилась, чтобы его выпустили, как и обещали, после…После произошедшего с Иваном. А вчера Никиту хотели отчислить, и я позвонила в истерике Алене, и я не знаю, как ей это удалось, но к Никите на пару пришел сам ректор и публично извинялся за недоразумение с отчислением и говорил, что такие ребята гордость института…

Парни посмотрели на меня, я состроила физиономию, дав понять, что объясню потом.

Дима, как холостой, заигрывал с Ириной, она смущалась и вскоре отбыла.

Когда за ней закрылась дверь, в кабинете повисла тишина. Паша громко вздохнул и спросил:

– Винокурова, я даже не буду спрашивать, как ты это все проделала, потому что и так понимаю, у меня другой вопрос: зачем ты с ней возишься?

Я пожала плечами.

– Я не знаю, мне ее жалко. Несправедливо с ней…

Паша вторично вздохнул и сказал:

– Алена, я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся. На нашей работе с жалостью вот такой делать нечего. Ты не перебивай, послушай, – сказал он, видя, что я рот открыла, – вот ты понимаешь, что с тобой будет, если ты всех жалеть начнешь? Какой из тебя оперативник с трезвым умом и объективным подходом, если ты их, как котят, жалеешь? Знаешь, как иногда обвиняемых жалко бывает? Хоть волком вой. Ты реши кто ты: оперативник или Мать Тереза от полиции. Поэтому послушай доброго совета – или отращивай броню в два пальца, или иди в пресс-службу, глазками хлопать.

Теперь я вздохнула. Я прекрасно понимала, что он прав и оказываю сама себе медвежью услугу.

– Но пирожки у нее зачетные! – добавил Дима.

Мы занимались своими делами, у Паши зазвонил рабочий телефон, он поздоровался и дальше общался междометиями, только один раз воскликнув: «Да иди ты!».

Я оторвалась от компьютера и выжидательно на него посмотрела. Он подмигнул, весело блестя глазами.