Юлия Довгаль - Сгорая дотла

– Ты не работаешь сегодня. Я был у тебя в магазине утром. Тебе дали выходной, – успокоил ее Никита.

С одной стороны, его мучила совесть за то, что он допустил эту ситуацию. Настя никогда не напивалась раньше. Он спровоцировал её, встречаясь с Викой. Он видел, что ей больно, хоть она и держалась молодцом. С другой стороны, его грызло чувство вины перед Викой, и страх, что придется ее бросить. Да и то, что ему придется рассказать Насте правду о том, что её обожаемый отец ей вовсе не отец. Что он пожертвовал всем, чтобы дать Насте семью. А она никогда не сможет его поблагодарить за это. Настя до сих пор не оправилась после его смерти.

– Спасибо. Я не в состоянии сегодня работать, – с этими словами Настя заползла обратно под одеяло.

Вино вчера, видимо, прочистило ей мозги. Настя решила выложить все карты на стол. И пусть сам решает.

– Никишин, я давно хотела тебе сказать. Я – дура. И я очень тебя люблю!

Эта фраза стала контрольным выстрелом в голову. Как ножом по сердцу. Какая Вика? Он же до безумия её любит!

– Какое счастье… – шепотом произнес он, присаживаясь к ней на кровать, – меня любит дура.

Он наклонился к ней. Он поцеловал её в губы.

После секса, тяжело дыша, Никита решил, что больше нет смысла скрывать. Он больше не мог и не хотел носить эту тайну в себе.

– А знаешь, что самое классное во всем этом? – спросил он. Его темные волосы были спутаны, глаза все еще пылали страстью.

– Что? – спросила Настя.

«То, что ты не моя сестра» – пронеслось у него в голове. «Отец, скорее всего, знал, что он не твой отец, но солгал, чтобы ты не попала в приют. Из-за этого распалась наша семья, и из-за этого он умер в полном одиночестве, в своей квартире. А я вляпался в отношения с Викой, и не знаю теперь, как их закончить. Мы, кстати, переспали разок. Выходи за меня замуж».

Мда… Как же это сказать? Никита заметил, что Настя все еще тут, и ждет ответа.

– Что я тоже тебя люблю. Пообещай больше не напиваться! – сказал он, снова отложив сложный разговор в долгий ящик с пометкой: «Когда-нибудь, наверное, точно…»

– Ну, не знаю… а что мне за это будет? – игриво спросила Настя…

Еще через пару часов, испытав свой шестой за этот день оргазм, Настя лежала на кровати без сил, совершенно голая. Длинные растрепанные волосы цвета белого песка водопадом спадали на подушку. Она больше ни о чем не могла думать. В ее голове не было мыслей. Это было состояние полусна-полуобморока, когда удовольствие, полученное в огромном количестве, все еще бегало по ее жилам вместе с кровью, не позволяя включиться мозгу. Никита лежал рядом. Его мозг работал, ибо количество полученных экстазов у мужчин на определенное количество времени строго ограничено. Он все еще думал, как сказать ей. Еще никогда ему не было так трудно просто сказать человеку слова… возможно, из-за того, что он берег чувства этого человека всю жизнь, сколько он себя помнил, а та информация, которую надо было сказать, могла сильно ранить этого человека.

Тем временем, Вике становилось все хуже. Вечером, с температурой 39 ее доставили в больницу. Она, как и Настя в этот день, тоже была в бреду, но это не доставило ей удовольствия. Очнулась Вика только утром. Отец зашел к ней в одноместную палату, проведал, и ушел. Позже заглянул врач. Ей сделали несколько уколов, взяли кровь, принесли завтрак. Есть не хотелось, но медсестра сказала, что надо, иначе будет осложнение на желудок от уколов. Потом она просто лежала, смотрела на белый потолок, слушала, как за стеной ходят врачи. Все тело болело. Голова кружилась при любой попытке встать. Хотелось сходить в душ, но Вика понимала, что сейчас ей это не по силам. Отец обещал договориться, чтобы ее выписали ближе к вечеру. Врач сказал, что это будет зависеть от результатов анализа крови.

Под вечер ей поставили систему, после которой она ни как не могла заснуть. Она плакала. Ей ни разу в жизни не было еще так плохо. Все было против нее! А от него – ни звонка, ни сообщения!

Никита позвонил около девяти вечера. Он решил поступить, как трус, и просто сказать ей все по телефону, потому что боялся, что глядя на нее, помня, что переспал с ней, он не сможет ее бросить.

Он вышел на лестничную площадку, когда Настя уже спала. На всякий случай, спустился вниз на один пролет. Сначала он набрал номер мамы.

– Я собираюсь сказать ей. У тебя есть какая–нибудь информация о Кристине? – спросил он.

– Ты еще не сказал? Нет… хотя, я знаю, что ее фамилия Прагина.

– Прагина Кристина? А где она похоронена? Сколько ей лет? Я уверен, что Настя начнет задавать вопросы. Возможно, захочет найти друзей, которые могли бы знать, кто её отец, – на том конце провода послышался глубокий вздох. Конечно, ей было тяжело говорить об этом.

– Никит, я думаю, что она похоронена на городском кладбище. Не знаю на каком.

– Прагина Кристина… А возраст? Может отчество?..

– Она была старше меня на три года.

– Старше? Странно… Обычно любовницы моложе жен… Значит, ей было бы сейчас 49 лет… А умерла она, когда Насте не было и годика… это уже что–то.

– Как ты собираешься ей сказать? – спросила мама.

– Я не знаю… каждый раз, когда собираюсь это сделать, у меня язык отнимается.

– Хочешь, я с ней поговорю? Давай–ка ты ее привезешь на денек, и мы с ней поговорим обо всем.

– Нет, мам. Насте скажу я. Пусть она узнает от меня, что она мне не сестра… – Никита вдруг сообразил, что говорил это в полный голос, он посмотрел по сторонам, и продолжил чуть тише, – Мы с ней можем быть вместе, иметь нормальных детей… Это потрясающая новость! Но, в то же время, всё так сложно!

После разговора с матерь, Никита ушел с головой в мысли о Насте, обо всей этой ситуации, и напрочь забыл, что собирался поступить, как последний козел, бросив Вику по телефону. Он поднялся по лестнице на один пролет верх и закрыл за собой дверь. Конечно, он не заметил, что все это время соседская дверь была приоткрыта. А за этой дверью стояла невысокая девчонка с короткими светлыми волосами и проколотой бровью, в черной майке и синих джинсах. Она слышала весь разговор от начала, до конца. И она поняла, о чем идет речь. Но это не самое важное. Самое важное то, что она узнала в Никите своего спасителя. Ангел-хранитель, оказывается, все это время жил этажом выше! Вот это да!

Юля плюхнулась на кровать и обняла подушку. Вокруг было темно и душно. Она приоткрыла окно. Майский теплый воздух ворвался в комнату. В небе светила луна. Собственно, неба-то было и не видно. Города не видят неба. Города не знают ночи. Такой темной, настоящей, когда от речки доносится кваканье лягушек и стрекотание кузнечиков, а по огромному небу плывут облака, то и дело, перекрывая старушку-луну. Свежий воздух несет прохладу, и запахи трав. Это настоящие летние ночи.