Джилли Купер - Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 2

Ее шансы, казалось, уменьшались с каждым днем, поскольку Раннальдини спал с ней так редко. Китти все лето терпела роман Раннальдини с Флорой; она была очень огорчена фурором черноглазого соперника и старалась не читать газет, где говорилось об этом концерте, но все это давало ей слабую надежду, что Раннальдини будет больше времени проводить с ней, поскольку Гермиона и Сесилия вышли из фавора, а Флора вернулась в «Багли-холл».

Но внезапно возникла Сесилия – она солировала в «Фиделио», и Раннальдини вынужден был примириться с ней. Да вдобавок Гермиона, все еще исключенная из кружка маэстро, сделалась невыносимо истеричной.

Сесилия жила легче Гермионы, поскольку не настолько была тупа, чтобы разыгрывать из себя матрону, и в конце концов еще имела и чувство юмора. Но, будучи самонадеянной и нарциссичной натурой, считала, что Раннальдини нуждается в ее любви.

– Я просто не могу понять, Китти, почему он так навязчиво ревнует меня к моим поклонникам. Он вырвал у меня телефон, когда я вчера разговаривала с Карло, и я даже не осмелилась сказать ему, что Луиджи хочет пригласить меня в Таиланд.

Сесилия то и дело выскакивала из своей комнаты, чтобы пригласить Китти на совет, что надеть, хотя на самом деле она просто хотела продемонстрировать, насколько эффектно она выглядит в том или ином платье. Часто, к смущению Китти, она встречала ее в своей комнате обнаженной, дразня своим телом, хоть и полногрудым, но девически стройным – для женщины за сорок оно было просто великолепным. Ну как в таком окружении Раннальдини заметит Китти?

Был канун теннисного турнира «Валгаллы». Сесилия милостиво удалилась в Париж в очаровательных розовых шортах и в вертолете Раннальдини. Сам маэстро, который на сей раз был дома, скрылся в башню просмотреть наскоро «Фиделио». Китти надеялась во время этой передышки вдоволь наготовить на завтра печенья и сандвичей и сделать перманент, но увы, появилась Рэчел в сопровождении двух раздраженных детишек, которые тут же принялись мастерить крепость из коробок для яиц, спасаясь от скуки этого знойного полудня.

Китти всегда была добра к Рэчел, бесконечно выслушивая ее жалобы и присматривая за детьми, когда Рэчел нужно было поупражняться или встретиться с адвокатами. Рэчел считала, что она справедливо расплачивается с Китти, давая ей советы, как не отравить себя и окружающую среду.

– Ну зачем делать клубничный пирог теперь, – объясняла она, – когда для клубники уже не сезон, но зато в избытке яблоки? А тунец – тунец – взвизгнула Рэчел. – Разве ты не знаешь, что тунцы присоединяются к косякам дельфинов и следуют за ними?

А почти четверть миллионов дельфинов умерли в Тихом океане.

– Бедные создания, – пробормотала испуганная Китти. – Я запомню на следующий раз.

– Хорошо, что ты хоть используешь ржаную муку, – Рэчел почувствовала, что была уж чересчур резка. Затем, заметив в хозяйственной сумке Китти пакет «Тампаксов», сказала: – Лучше бы ты пользовалась «Специальными». Тампоны, плавая в море, биологически разлагаются в течение ста двадцати дней.

Китти чуть не закричала. У нее была недельная задержка, и она молилась о беременности. А «Тампакс» она купила на всякий случай, как берут с собой зонтик в солнечный день.

Рэчел в это время рассматривала ширму, которую Китти тайком украсила фотографиями, сделанными в день рождения Раннальдини, в декабре, когда собирались разные знаменитости.

– Господи, посмотри, как он поглядывает на принцессу Ди. Твой муж, Китти, такой развратник. Как ты терпишь все это?

– Я люблю его.

– Бог знает почему. А вот я бы не хотела, чтобы он заходил в Жасминовый коттедж. Он же открыт каждому со стороны дороги. Любой может заметить свет или услышать радио.

«Какая же ты все-таки, Рэчел», – с безнадежностью думала Китти. На кухонном столе лежало письмо от ее матушки, содержащее перевод на три фунта и карточку с отпечатанным в типографии пожеланием прекрасной дочери многих счастливых перемен. А ведь Раннальдини наверняка забыл, что у нее завтра день рождения.

Поскольку сегодня у мистера Бримскомба был выходной, ей самой стоило бы полить недавно посаженные растения. Корни старых деревьев могли подпитаться и подземными водами. Вылив кувшин на голубовато-лиловый ломонос у стены, она отметила, что новые растения, как новые и потенциальные любовницы, требуют внимания. Может, поэтому Раннальдини дает Рэчел работу и настаивает, чтобы она пришла завтра на турнир, и уговаривал Гретель присмотреть за ее детьми?

«Дорогой мой Боже, помоги мне перестать жаловаться, – взмолилась Китти. – Если я только забеременею, я никогда, никогда больше не буду жаловаться, и пусть еще Раннальдини больше не возвращается к Гермионе».

Поскольку турнир Раннальдини был очень представительным, Мериголд и Джорджия решили накануне вечером размяться против пары Ферди—Лизандер. Гай уехал в Солсбери на просмотр частной коллекции, Ларри еще не вернулся из Лондона, так что берег был чист.

По пути в «Ангельский отдых» Лизандер должен был заехать к Раннальдини, чтобы захватить противоглистные таблетки для Артура и Тини.

Жара не ослабевала. Власти что-то такое бормотали о напорных трубах. Путешественник с наслаждением нырял в тень живых изгородей из боярышника и шиповника, увешанного блестящими розовыми ягодами. Ферди вполне бы мог, не выходя из «феррари», нарвать спелой ежевики, если бы Лизандер не ехал так быстро. Россыпи яблок-дичков с хрустом разлетались под колесами.

Лизандеру чуялся запах дыма. В октябре – годовщина смерти мамы. Он вцепился в рулевое колесо, чтобы ослабить боль. Надо положить цветы на ее могилу. И может быть, придется это сделать вместе с отцом.

Осень раскрасила леса Раннальдини в желтое и оранжевое. Дикий виноград, увивавший коттедж конюхов, стал розовым. Войдя в безупречно чистый, но пустынный двор, Лизандер услышал душераздирающий вопль, словно кролик попал в капкан. Резко обернувшись, он с облегчением увидел, что и Джек и Мегги сидят рядом с Ферди в машине.

– Нет, пожалуйста, пожалуйста, нет, – пронзительно кричал женский голос.

В какой-то момент Лизандер подумал, что это может быть Китти, напуганная Князем Тьмы, но нет, тот был в своем стойле.

Крик повторился. Он доносился из учебного загона, в котором Раннальдини любил оставаться один, воспитывая трудных лошадей. Его методы были ужасны, если верить старшему конюху Дженис, но ей хорошо платили, так что она закрывала на это глаза.

Быстро поманив к себе Ферди, Лизандер завернул за угол и заметил, что входная дверь в учебный загон закрыта.

– Не надо больше, пожалуйста.

Молящий голос был слишком глубок для Китти.