Катя Лоренц - Племянница жены

– Да достал уже сынок. Опять с какой-то шалашовкой обтирается. Мать вон успела ему пачку презиков в карман сунуть. А то знаешь, догуляется, подцепит какую-то заразу, а потом по вениричкам его таскай. Или еще хуже. Найдется провинциалка какая-то, по-быстренькому залетит, ради алиментов, – я так сжал челюсть, что раздался скрежет. Не помог звонок, только хуже стало. Теперь я представлял все в ярких красках. – А у самого как дела? Как жена?

– Нормально все. С отдыха только вернулась.

– Одну отпускал?

– Нет, с подругой.

– Ой зря, Миха. Гульнет там, а тебе потом рога спиливай.

– Да не такая она, – а вот я, совсем умом тронулся. Знатно меня так колбасит от ее племянницы.

Попрощавшись с Олегом, достаю ещё сигарету. Делаю затяжку, но никотин не приносит должного облегчения. Подъезжает машина Дениса. И я вижу, как он наклоняется к ней.

Не похожи они на любовников, она отворачивается, не позволяет себя целовать. Я ликую. У них ничего не было. А потом чмокает его в губы. Выпросил таки, мерзкий сопляк.

Хочется морду его нахальную разбить. И ведь все равно что знаю его с пелёнок. Она идёт, старается не смотреть, а я взглядом скольжу по стройным ножкам, перехожу к плавно виляющим бедрам. Ревность рвет остатки здравомыслия прижимаю её, она сопротивляется, когда накидываюсь на губы цвета спелой вишни, выпиваю её стон, и зверею ещё больше. Пальцы сами скользят по голой ноге подбираются к заветной цели, где все горячо и жаждет меня.

Она отталкивает, я так опьянен ей, что легко поддаюсь, не ждал сопротивления. Она отвешивает мне пощечину и смотрит своими ведьминскими зеленными глазами.

– Снежана… – тянусь к ней, она качает головой, по щекам бегут слезы. И она забегает в подъезд.

Тру горящую щеку. Права. Заслужил пощечину. Если бы не остановила меня, то поимел бы ее прямо тут. Я то взрослый мужик, должен был держать себя в руках, но когда она рядом, головой совсем не думаю.

Захожу в квартиру. Жена встречает меня в коридоре и шепчет:

– Прав ты был, не нужно было её отпускать. Вернулась со свидания вся в слезах. На мой вопрос, что случилось. Разревелась и заперлась в комнате. Тебе нужно поговорить с Денисом. Нельзя так с ней. Хорошая девочка.

И не могу сказать, что мажор то не причем. Это все я.

Когда жена уходит, подхожу к ее комнате, поднимаю руку и замираю. Я последний человек, которого бы она хотела видеть сейчас.

Снежана

Прижимаюсь спиной к двери, ноги не подчиняются. Слышу разговор Вики и Миши, удаляющиеся шаги тети.

Я чувствую, как он стоит за дверью, сердце замирает в груди. Не открою. Ни за что. Не могу его видеть.

Он – опытный мужчина, умеет вскружить девушке голову. Особенно такой неопытной, как я. Эгоист! Думает только о себе, не понимает, как ломает меня. Вика меня буквально с улицы подобрала, и я не могу с ней так поступить, переспать с ее мужем.

Утром хозяин мойки присылает сообщение, что на работу приходить не нужно. И я позволяю себе невиданную роскошь – отсыпыться целый день.

Потягиваюсь в кровати и тут же вскакиваю. Вся комната в дыму. Пожар, первое что приходит на ум.

Бегу на кухню, закашливаюсь от дыма. Он идёт из духовки. Открываю окно настежь, достаю из духовки черный уголек. Высовываюсь в окно до половины, дышу. Смотрю, как на парковку подъезжает автомобиль, и из него выбегает Вика.

Нормально? Поставила мясо, а сама ушла.

– Ох, ты ж! – причитает она над куском бывшего мяса.

– Что хоть хотела сделать?

– Мясо запечь к приходу Миши. В магазин бегала за вином, хотела нам романтик устроить. Ну, ты понимаешь. Свечи и все дела. – Отворачиваюсь. Мне стыдно смотреть ей в глаза.

– А что за машина тебя подвезла?

– Охранник подвёз. Снежана, помоги, пожалуйста, с ужином. Я ничего не успею до прихода мужа.

– Хорошо, – в конце концов это моя плата за приют. Вика подходит ближе.

– У меня просьба. Не могла бы ты сегодня погулять? Ну ты понимаешь, чем мы займемся после ужины, – её слова осколками врезаются в грудь. У них все хорошо. Романтика, свечи. Это все с женой. А меня можно потискать возле подъезда, пока никто не видит. Обида леденит душу.

Я нацепила на лицо искусственную улыбку.

– Без проблем. Тем более я сегодня работаю. Уйду пораньше.

– Спасибо тебе, – Вика обнимает меня. Я стою, как истукан.

Она же моя тетя, единственный родственник, который хочет со мной общаться. Есть еще отец, но я не уверена, что он знает о моем существовании и ему плевать.

– Можешь запечь мясо? А то мне ещё в порядок себя приводить.

– Конечно, – пока Вика наводит марафет. Запекаю мясо и ловлю себя на мысли, что хочу, чтобы ему понравилось, хочу готовить для него. Помогаю ей накрыть на стол. Как только все приготовлено, ухожу из дома.

На работе все идет из рук вон плохо. Перепутала и принесла не тому заказ. То и дело думаю о том, что Михаил сейчас ужинает вместе с женой, смотрит на нее так же, как на меня, потом они идут в спальню…

Мне хочется сбежать, не видеть никого, найти уединенный уголок и дать волю слезам. Запрещаю себе думать о нем, терзать себя, вспоминать его поцелуи, настойчивые ласки и то, как мое тело реагирует на него.

В ВИП комнате один постоянный клиент ловит меня за руку. Я много слышала нехорошего о нем. Что он приходит сюда, чтобы подцепить девушку, и не всегда спрашивает согласия.

– Во сколько кончается твоя смена? – он водит большим пальцем по запястью, вызывает мурашки отвращения и смотрит на меня.

– Какое вам дело? – вырываю руку из цепкого захвата.

– Эй, прошмандовка. Как ты со мной разговариваешь? Ты хоть понимаешь кто я?

– Мерзавец?

– Слышь, дерзкая. Не боишься, что поплатишься за слова? – очень боюсь, но и улыбаться и позволять делать с собой все, что ему захочется не могу.

– Все претензии к моему другу, владельцу клуба. Позвать его?

– Ладно. Гуляй. Пока, – это «пока» изрядно напрягает.

Смена кончается рано утром. Машины разъезжаются одна за другой. Я обхожу Гелендваген. Дверь черного танка на колесах распахивается, и оттуда вылезает тот мужик.

– Пора платить по счетам, детка. – в его липком, похотливом взгляде вижу, что он хочет со мной сделать. Сердце бухается в пятки. Я пячусь и хочу убежать, но двухметровый громила, с татуировкой на костяшках «Вася», хватает меня за талию и тащит к авто.

– Пусти! Помогите! – но люди делают вид, что ничего особенного не происходит. Подумаешь, человека похищают. Всем есть дело только до своей драгоценной шкуры, а что будет с простой официанткой – плевать. Кусаю его за руку.

– Ах ты сука! – он бьет меня наотмашь, так сильно, что я падаю на колени, больно ударяясь коленными чашечками. Слезная завеса не позволяет мне рассмотреть, как какой-то мужик бьёт Васю. Кулаком, потом коленом. Когда тот падает, начинает наносить удары ногой.