Анастасия Финченко - Маленькая белочка, храбрый тушкан и… новогодний шкаф

В столице нашей родины, Москве, жила-была семья Борискиных: мама Аглая, 35 лет от роду… Нет, 36, она все время забывала, сколько ей лет. А также папа Глеб и два сына: Слава (Плюшкин) и Гера (он отзывался на ласковое Кузя). Был месяц декабрь. Страна жила ожиданием новогодних праздников и каникул: оливье, выпивки за счастье-здоровье и, конечно, подарков. Нужных и ненужных, главное, чтоб их было много. И во всей этой новогодней обстановке в семью Аглаи и Глеба прокрался он… кризис. То ли дело было в десятилетней годовщине со дня свадьбы, то ли в наличии в семье двух маленьких сорванцов, которые кричали-дрались-вопили и поминутно требовали безграничных внимания и времени, а ещё просили пить-писать и внимания именно тогда, когда родители собирались заняться в постели этим… То ли в том, что Аглая, наконец, после шести лет декрета вышла на работу, и времени-внимания у неё ни на что совсем не стало. То ли в том, что она растеряла всю свою мудрость за эти десять лет… Кто б знал ответ…

***

– Курица ты, криворукая! – кричал муж, потрясая кастрюлькой, ко дну которой прилипла пригоревшая каша. – За десять лет так и не научилась! Сто раз говорил: молоко, соль, сахар, масло и помешивать! Помешивать! Тьфу! – он бросил кастрюлю в раковину и вышел, хлопнув дверью.

А дело было не в том, что Аглая не умела варить кашу. А в том, что она была идеалисткой: каждый день верила, что успеет одновременно сварить кашу и помыть полы или разгрузить стиральную машину. И просто иногда ей везло. А иногда… нет. И быть курицей ей совсем не хотелось. А хотелось быть Женщиной, неидеальной, но желанной и любимой, принимаемой со всеми недостатками, счастливой и живущей полной жизнью. А при анализе текущей ситуации, как часто Аглая писала в рабочих отчётах, выходило, что ни любимой, ни желанной, ни просто даже Женщиной для Глеба она уже не была. И, по всей видимости, не будет. При любой возможности он убегал в мир виртуальных игр. На контакт не шел, обсуждать «всякую ерунду» отказывался. Сошлись на том, что в семье все нормально. И ситуация эта длилась месяцами… И выхода из нее было не видно. От этого становилось нестерпимо больно… И на глаза наворачивались слезы…

Художник: Евгения Хамуляк

***

Но это был еще не кризис. Кризис наступил потом. Когда один знакомый стал оказывать Аглае знаки внимания да комплименты (давно забытые в ушедшие из ее жизни, казалось, навсегда) говорить. Аглая ожила. Домашняя, почти уже ощипанная курица расцвела. Или, вернее сказать, оперилась. И даже отрастила крылья. И стала кудахтать больше, чем молчать. Стала следить за собой и хорошо выглядеть, покупать красивые вещи: одежду, обувь, украшения. И все это без мотивирующих усилий со стороны мужа. А ещё Аглая стала иногда пропадать вечерами…

Муж не оценил преображение, а напрягся. И стал пристально следить за супругой. Пусть она и не была ему уже интересна, а все же в этой ситуации следовало разобраться. Апогей кризиса случился однажды вечером, даже ближе к ночи, когда дети сопели в своих кроватках. Супруги отдали друг другу супружеский долг, а потом вдруг их нервы не выдержали, а боль от взаимных равнодушия и непонимания, копившаяся годами, на протяжении всех десяти лет, выплеснулась наружу. И куда ей деваться? Конечно, на вторую половину. Завязались спор, затем ссора. Аглая возьми да и не выдержи: припомнила Глебу все его нелесные прозвища и похвасталась, как ее ласково называет другой… Муж, несчастный и отвергнутый, впал в отчаяние и ярость, а может в отчаянную ярость, и ушёл от жены, также несчастной и отвергнутой, в ночь, громко хлопнув дверью, обещав никогда больше не возвращаться. И отключил телефон. Аглая всю ночь плакала и звонила. Звонила и плакала. А потом разбила свой телефон об стену. Ей было страшно. За будущее, за детей, за свое одиночество – не сейчасшнее, а то, что длилось вот уже три года. И мучительно больно. И стыдно за то, что запретный плод пусть иллюзорно и ошибочно, пусть совсем ненадолго заставил её почувствовать себя женщиной… А на самом деле ей хотелось быть Женщиной лишь для одного Глеба…

Выходила какая-то совершенно запутанная ситуация (хотя в глубине души Аглая знала, что женщиной её делает не Глеб, не любой другой человек. Это природа создала её таковой, а её задача лишь заботиться о себе, холить и лелеять свои красоту, женственность, слабость…

Вот с этой задачей, по всей видимости, она и не справилась. И масла в огонь подлил супружеский долг: вот только что они были вместе… или рядом, а теперь любимый ушёл, обещал не вернуться, ещё и телефон отключил…

Впав в бессознательную ярость под утро и совершенно не управляя собой, женщина услышала, как в замке поворачивается ключ: начинался рабочий день, муж решил собираться на работу.

– Кааак ты мог?! Как ты мог уйти и не брать трубку?! – в ярости набросилась на него неспавшая ночь и потерявшая разум Аглая. – Это ты во всем виноват! Во всем, что случилось! Мне было больно, а тебе… все равно… – Ее глаза отчаянно обшаривали окружающее пространство в поисках чего-нибудь потяжелее. Взгляд зацепил детские мыльные пузыри в пластиковой форме в виде меча. Аглая схватила их и, словно истинный джедай, бросилась на мужа, отстаивая свою точку зрения. Но китайские пузыри подвели: тонкая стенка пластика лопнула, мгновенно превратив мужа в «скользкого типа», который так и выскальзывал из рук. А она все продолжала пытаться ударить, схватить его побольнее. Аглая понимала, что любит его до безумия. Понимала, что это все от боли, от отчаяния.., но остановиться не могла.

***

Он обещал уйти.

Он обещал уйти в среднем один-два раза в неделю, что создавало в семье чрезвычайно нездоровую обстановку.

Аглая переживала, плохо спала. Дети тоже переживали. И писали в постель. Надо было записываться к неврологу. Всем. Без исключения.

Больше всего, конечно, в этой ситуации страдали малыши. Ведь взрослые напрасно думают, что их дети спят, когда они ругаются. Дети все видят, все слышат, все понимают… они ещё не очерствели. И они думают, что виноваты в том, что творится с их миром – их мамой и папой.

«Хорошо, что у меня есть любимая работа, – подумала Аглая. – Можно попробовать зацепиться за неё, как за островок стабильности… Заряжая этой стабильностью свой остальной мир. Если что-то в жизни идёт не так, как было задумано (а задумано было: жить долго и счастливо и умереть в один день, с ударением на «счастливо», а не на «жить», и не просто «вместе»), всегда можно спрятаться в офисе: как физически, сбежав из дома и от проблем, так и морально – погрузившись в решение рабочих задач.