Роман Моргунов - Чёрная история

Звон гонга. Артём, а может быть только его тело, оказался в углу. Тренер подставил ему табуретку, махал полотенцем, давал пить. Постоянно что-то говорил. Опять звон и Артёму нужно подниматься и идти вперёд. И он поднимается. Идёт неуверенно, медленно.

Жутко.

Опять по нему летит огненный вихрь ударов, стремительных и тяжёлых.

– Не давай ему покоя! – орёт Мишка. – Бей! Встречай его! Джеб!

Бить? Кто должен бить? Добряк, увалень, её сосед по парте? Он может ударить?! Ударить вот так, чтобы вокруг заколыхался воздух? Чтобы удар бомбой врезался в тело человека? Да он может только вытянуть руку и всё! Но это же не удар… Прямо напротив Насти в Артёма врезался удар, который с хрустом почти развернул тому голову. Затем ещё два хлёстких щелчка. Страшно? Да. Как он мог там находиться? Как вообще там можно находиться?

– Встречай! Встречай его!

– Не стой!

– Двигайся!

– Тёмыч!

Задрожали канаты. Волна прокатилась от ринга. Настя могла бы поклясться, что с этой волной она почувствовала запах крови. Нет, чудится, успокаивала она себя. Она попробовала взять себя в руки, попробовала подумать над разумными аргументами того, почему она не могла почувствовать этот запах, но в этот самый момент кровь полетела с ринга брызгами. Это невозможно было не заметить. Маленькие капельки остались прямо перед её глазами, на полу, куда она опустила взгляд, чтобы не видеть происходящего на ринге. Она вдруг ощутила кисло-солёный вкус крови у себя во рту, как будто она её пила. Становилось плохо. Желудок свернулся в комок, заболел.

Жутко.

Она попыталась уйти, но уткнулась в кого-то. Дэн. Он стеной стоял на её пути. Даже не заметил, как она в него стукнулась.

– Тёмы-ы-ыч! – протяжно застонал он.

Дэн закрыл глаза, махнул рукой с досады.

– Юлий Михайлович, зачем вы? – басил Мишка. – Этот бы сейчас выдохся!

Юлий Михайлович Мишке не ответил. Настя была вынуждена повернуться к рингу. Артём сидел на табуретке, тренер вытирал ему разбитый нос. Прибежала женщина в белом халате. Принесла вату и посветила Артёму в глаза фонариком. Улыбнулась, кивнула.

– Сотрясения нет, тем более мозга! – хохотнул кто-то из зала.

– Эй, умник! – моментально откликнулся Мишка. Того сразу схватили за руки Аня и Макс. Макс, в общем-то, зря хватал.

Артём на ватных ногах спустился по ступенькам.

– Как сам? – спросил Макс.

– Нормально, – буркнул Артём, не поднимая глаз.

– Ну и хрен с ним, – сказал Саня.

Артём кивнул.

Настя видела, что удары сотворили с милым увальнем, который сидел рядом с ней за школьной партой. Он прошёл в метре от неё, веял чёрной пустотой и запахом крови. Саня, Макс, Мишка, Дэн и Аня стали перемещаться мимо неё, а у неё задеревенели ноги. Жуткое состояние, которое пробило её всю, которое волнами проходило по ней, только начало её отпускать. Она смогла понять, что её руки обессиленно вытянуты вдоль тела. Она приказала себе пальцам рук собраться в замок, чтобы почувствовать их. Почувствовать и отойти от того испытанного состояния, которое никогда до этого не посещало её.

Артём как-то заметил, что в блокноте Анастасии была страничка с заголовком ОТОМСТИТЬ!!! Он не смог успеть прочитать, что было написано после него, но был уверен, на все сто, что там речь идёт о Сане и том случае в столовой. Своими мыслями он поделился с Максом.

– Да ну, брось! – сказал тот. – Она всем довольна, Саня тоже! Забудь!

Артём кивнул, но не забыл.

Безумному Максу, который был, по большому счёту, рубаха-парень, никак не мог прийти в голову такой изысканный план мести.

А месть была непростой.

Саня стремился не распространяться о той сделке, что заключил с новенькой. Та, понятное дело, тоже никак о ней не распространялась. Если бы Артём не рассказал Ирке, то ни она, ни большая часть школы так об этом бы и не узнала. Но в школе были люди, которые об этом не знали и которым никто про сделку между Анастасией и Саней никто не рассказал.

Учителя.

А теперь представьте: они каждый день наблюдают, как один мальчик покупает пиццу и чай для своей одноклассницы и ждёт её у окна условленного столика. Она приходит к нему, улыбается и садится есть. Он кивает, краснеет и уходит. Она смотрит ему вслед, а потом ест в гордом одиночестве.

На что это похоже?

Поэтому на осеннем родительском собрании Раиса Васильевна под конец сказала следующее:

– Уважаемые родители! Отдельно прошу обратить внимание на отношения мальчиков и девочек в нашем классе!

– А что с этим не так? – с улыбкой спросили родители.

– Всё в общем правильно, – ответила Раиса Васильевна, – но вот финансовый вопрос…

Было видно, что она теряется и не может правильно сформулировать то, что вертится у неё на языке.

– Раиса Васильевна, – обратился к ней папа Ани, большой весёлый толстячок с искрящимися глазами, – здесь все свои! Скажите как есть!

Остальные родители его поддержали одобрительным гулом.

– Мне не очень нравится, что один мальчик нашего класса покупает еду нравящейся ему девочке. Мне кажется, что ухаживать можно как-то иначе…

Все возмущённо зашумели. В классе не было богатых, почти все семьи относились к среднему рабочему классу, были откровенно бедные.

– А кто это? – начались выкрики.

– Раиса Васильевна, а это не мой?! А то у меня на прошлой неделе полтинник пропал…

Ещё минут пять все возмущённо галдели, пока отец Ани не взял инициативу в свои руки:

– Раиса Васильевна, ну не говорите с нами загадками! Скажите уж, как есть! Кто, что, почём!

Остальные присоединились к их требованиям.

– Ну хорошо! – сказала Раиса Васильевна, поправляя очки. – Саша Коломейцев у нас покупает завтрак для Насти Камневой!

Все замолчали.

– Мне кажется, – сказала Раиса Васильевна, – что это неправильно!

Надо сказать, что мать Сани и отец Насти – самые молчаливые родители на этом собрании. Они ничего не кричали и не требовали. Мать Сани – тихая, забитая, тощая женщина – сидела в платочке и когда упомянули сына, чуть не заплакала. Отец Насти – хмурый, тощий, весь в чёрном, совершенно неопределённого возраста, при упоминании дочери часто и мелко закивал, смотря в пол грустными, как у ослика, глазами.

На этом и закончили то собрание.

Мать Сани, оказавшись дома, накрыв стол для пришедшего в великолепном настроении мужа, рассказала ему эту историю. Громадный, как пивной бочонок, красный, сияющий Степан Михайлович, услышав, что его сын покупает завтраки однокласснице, громоподобно расхохотался. После того, как стёкла в оконных рамах пришли в нормальное состояние, он стукнул кулачищем по столу и завопил так, что Саня услышал бы его не только в соседней комнате, где смотрел телевизор, а даже бы и в соседнем дворе, если бы его туда занесла нелёгкая в этот довольно поздний час. Требования такого отца игнорировать было опасно для здоровья, поэтому Саня явился почти мгновенно.