Янина Логвин - Навстречу рассвету

Не тогда, когда узнал какой вкус у ее нежных губ и запомнил ласку ее пальцев на своей шее. Я мог хоть тысячу раз приказать себе держаться в стороне и не замечать рыжую девчонку Уилсон, но стоило увидеть ее даже издали, и все запреты исчезали, а взгляд тянулся за ней. За жизнерадостной мисс Улыбкой, которая запросто пришла в мой дом и нарисовала в своем воображении мое будущее, словно оно реально – осталось только его дождаться. За стройной девчонкой, имя которой могло быть Радость.

Мне нравилось в ней все – голос, смех, улыбка. Серая, манкая глубина умных глаз и честность, с которой они смотрели на меня. Словно Эшли видела меня другим.

Я устал сопротивляться. Ни один человек не способен отказаться от того, что делает его хоть немного счастливее. А я точно не был самым сильным из всех. Меня выводил из себя каждый взгляд Рентона, брошенный на Эш, и шутки его идиотов-приятелей в сторону его бывшей девчонки-фотографа, чей рыжий хвост мелькал на спортивном поле во время наших игр и тренировок.

Не знаю, понимали ли они, что Рентону тоже ее не хватало? Вряд ли. Но я понимал. Сдержать себя было невозможно, и я просто сбивал его с ног, заставляя потеть всякий раз, когда замечал, что он пялится на Уилсон.

Однажды прошлой весной от его пошлых откровений о ней у меня потемнело в глазах. Сейчас же я не хотел, чтобы он смел о ней даже думать!

Может, я и был одним из чертовых Палмеров с пометкой «опасен для общества» в личном деле, но я хотя бы не трепался в заполненной озабоченными парнями раздевалке о том, с кем сплю и как. Надеясь, что это добавит мне очков, как будущему капитану команды.

Что ж, благодаря нашей с Рентоном драке, он им стал. Жаль, правда, что меня с него стащили, иначе бы это случилось еще не скоро. Но я надолго стер довольную ухмылку с его лица. Только неуверенный в себе идиот мог решить, что я сорвался тогда из-за места капитана «Беркутов». И тем более, что буду об этом жалеть. Плевать!

И только такой слизняк, как Рентон, мог променять девчонку, которая ему нравилась, на пустышку Кейт Хардинг, помешанную на собственной популярности.

Прошло всего пару месяцев, а он снова таращится на Эшли, и на этот раз меня это злило куда сильнее. Я продолжал понимать, что из отношений благополучной девчонки со мной ничего не выйдет, но и Рентону больше не мог позволить с ней играть.

Никому! Ни Харту, ни Коллинзу, ни…

Че-ерт! Зачем далеко ходить. Я и сам мог разбить ей сердце.

Но сегодня в клубе я никого не видел, кроме нее. Сколько бы людей не разделяло нас, мой взгляд снова и снова находил Эшли. Ее волосы и лицо. Меня заводили даже звуки ее имени, что уж говорить о смехе красивой сероглазой девчонки, вдруг повзрослевшей в соблазнительном наряде вампирши, подчеркнувшем ее тонкую талию и округлую грудь.

«…Скажи, Мэтью, что надо сделать, чтобы ты улыбался? Не обращал внимание на родителей Броуди и на слова своего отца?

– Ты не захочешь это знать. А потом не захочешь знать меня. В конце концов, это ты у нас мисс Улыбка…»

Сегодня я больше не был уверен в том, что не готов ей сказать. Вчерашняя игра окрылила, а радость, с какой Эшли смотрела на меня после нашей победы, позволила поверить в невозможное.

Ей ничего не надо делать, чтобы я чувствовал себя счастливым. Просто быть рядом.

Да, знаю, я многого хочу, но мое сердце тоже стучало и не хотело ничего слышать.

– Твою мать, Мэт!.. Что это было? Вот только что?.. Чувак, ты и правда танцевал?!.. Нет, не так… Ты танцевал с Эшли Уилсон?! Она горячая девчонка, не спорю, но… Мэт, она же дочь копа! Ты рехнулся? Или это какой-то чертов план? С какого перепугу ты ее вдруг обсосал при всех?!

Мы стоим с Салгато на парковке у клуба «Лихорадка», возле наших мотоциклов, и надеваем куртки, пока молодежь вокруг разъезжается по домам.

– Отвали, Рони! И меньше вопросов, я сейчас не готов с тобой трепаться об Эшли.

– Об… Эшли?! Ничего не понимаю. Ты решил досадить Рентону? Она же крутила с ним в прошлом году. Тогда бы лучше отбил у него Хардинг. Или какого черта происходит? Мы же были с другими девчонками!

– Это ты с ними был, не я.

– Но я твой лучший друг, Мэт! И что я должен думать? Сначала ты отшиваешь Габи, потом Лесли… У всех наших челюсти отвисли, когда ты вывел на танцпол Уилсон. Ты же ее там чуть не поимел! Не помню, чтобы ты так чудил на Утесе.

Я снимаю мотоцикл с подножки и сажусь на него, натягивая на голову мотоциклетный шлем.

– Погоди, Мэт! – ловит меня за плечо Салгато, заглядывая в лицо. – Так все-таки хитрый план, я угадал?

– Не напрягай мозги, Рони. Нет! И отвали, сказал же!

Но Рони въедливая сволочь и так просто не сдается.

– Значит, ты ее просто хочешь?! – с неверием усмехается вдруг. – Девчонку с проблемами? И я должен в это поверить?!

Мне приходится поймать его за лацкан куртки и крепко сжать этот лацкан в кулаке, секунду раздумывая, что потратить на ответ – силу или слова.

Только потому, что он мне друг, я грубо его отпихиваю, застегиваю шлем и завожу двигатель.

– Хочу, да! Я хочу Эшли Уилсон! И мне плевать, что ты об этом думаешь!

К черту! Мне надоело объяснять! Я никому и ничего не должен – и тем более, обнажать душу. Кто мне верит, а кто нет – последнее, что меня волнует. А проблемы…

Я не могу о них думать. Не сегодня и не сейчас.

Эшли садится в машину с девчонками и оглядывается. Находит меня взглядом. На секунду приподнимает уголки губ, отводя от щеки волосы… и я срываюсь с места в тот самый момент, когда их машина отъезжает от клуба.

Я не соврал Рони. Я слишком ее хочу, чтобы не сойти с ума от собственных мыслей. Но не в одном желании дело, иначе все было бы намного проще. Это опасные игры, знаю, но иногда границы рушатся, а запреты исчезают, потому что не можешь иначе. А я не могу.

Ее кожа гладкая и сладкая на вкус – я запомнил это еще с Утеса, и сегодня многое себе позволил, чтобы еще раз эту сладость почувствовать. Эшли Уилсон – мой личный наркотик, и я не хочу думать о том, что будет завтра. Да все равно, что будет!

Я еду за ее машиной до самого коттеджа Хардингов, и уезжаю лишь тогда, когда Эшли скрывается за дверью, подгоняемая веселыми криками подруг.

Конечно, они видят меня и, проносясь мимо, я сигналю им и улыбаюсь, как дурак, только сейчас позволяя себе набрать скорость.

Отличный вышел Хэллоуин! Только вот как теперь уснуть?

Дома в гостиной работает телевизор, перед которым вразвалку спит отец. Я захожу в комнату и выключаю плазму. Набрасываю на отца одеяло, собираю у дивана несколько пустых банок из-под пива, и только тогда ухожу в душ, решив, что поднимусь к себе после. Сейчас мне хочется смыть с себя жар вечеринки, и хоть немного остудить то, что продолжает кипеть в крови, и что не сумел остудить ночной ветер.