Янина Логвин - Навстречу рассвету

Что? О, нет!

Я не стану есть его обед. Только не это! Это нечестно, в конце концов, и невежливо!

У Палмера впереди еще несколько уроков и сложная тренировка по лакроссу. Ему нужны силы, белок, углеводы… и…

– А можно?

– Тебе все можно, мисс Улыбка. Это для тебя.

Я знаю, как Мэтью готовит. Еще не откусив, я уже уверена, что будет безумно вкусно и, конечно же, широко улыбаюсь парню, принимая угощение.

– Ой, спасибо!

– Джейк, толкни меня и посильнее! – внезапно отзывается Триша, не пряча изумления в голосе. – Наша Уилсон что, и правда собирается стрескать чужой вкусный шоколадный кекс? Одна?!

– Угу. Очень на это похоже. Эшли, – обращается ко мне Финли, – ты все слышала. Если не дашь попробовать этот чудо-маффин моей девушке, она сожрет мои уши! А потом выплюнет их и скажет, что я таким родился!

Это звучит неожиданно весело, и мы все вместе впервые смеемся за общим столом.

– Привет, Эмбер. Я… Э-э… Я хотел…

Мы все поворачиваем головы и видим остановившегося у нашей компании Брюса Броуди.

Худощавый парень одет в рубашку и темные брюки. Отросшие волосы немного всклокочены надо лбом, и на нем по-прежнему солнцезащитные очки. Он подошел решительно, но теперь явно волнуется, поэтому поправляет на спине рюкзак и кусает губы.

Впрочем, Эмби тоже далеко до спокойствия, потому что при виде Броуди девушка поднимается из-за стола и обращается к нему:

– Здравствуй, Брюс! Я уже знаю про драку. Так все ужасно вышло – и на вечеринке, и после… Это я виновата, прости пожалуйста!

– В чем?

– В том, что соврала дружкам Рентона будто бы у меня есть парень, а тут ты. Я не должна была тебя просить… ну, в общем, сам знаешь, о чем.

– Эмбер, а мы… мы можем поговорить?

– Да, конечно. Здесь?

– Н-нет, – запинается Брюс, оглядывая нас, и показывает кивком на входные двери.

– Лучше я подожду тебя в коридоре.

– Хорошо.

Броуди уходит, а Эмбер медленно садится. Но едва дождавшись, когда парень скроется из виду, хватает свою сумку и вновь вскакивает.

– Эмби, постой! – окликаю я подругу. – А как же твой обед?

– У меня пропал аппетит! Вы не представляете, как мне перед ним неловко! Мне казалось, Брюс не захочет со мной даже здороваться, а он сам подошел. Так что теперь я просто обязана выяснить, как все произошло!

Эмбер уходит, Джейк качает головой, а Закари усмехается, увидев ладонь Мэтью на моем плече:

– Какой интересный сегодня ланч, вам не кажется? Ты был прав, Палмер, соль не помогла.

***

Следующий час пролетает незаметно, потому что по расписанию у нас с Мэтью урок английского, и мы впервые идем на него вместе.

Чтобы выйти из столовой, нам приходится пройти мимо центрального столика, за которым сидят Шон, Кейт и их общие друзья, и компания заметно затихает, когда мы проходим рядом, держась за руки. После нашего с Палмером поцелуя он больше меня не отпускает, и я решаю, что хватит смущаться любопытных взглядов. В отношениях либо участвуют двое, либо никто, иначе какой в них смысл?

Потому что, кажется, у меня и в самом деле появился парень!

Мэтью

Сейчас я уже не вспомню тот момент из моего прошлого, когда научился просыпаться до рассвета. Это случалось нечасто и точно не после ночных смен в отцовском гараже, когда мы все валились с ног от усталости и адреналиновой встряски. Но точно началось тогда, когда я стал ощущать в себе первое раздражение от собственной жизни, но главное – неспособность в ней что-то изменить.

«…Ты снова нос воротишь, Мэтью? Ешь, я сказал!

– Не хочу! Оно горелое и невкусное!

– Марио, я вам тут не кухарка! Твой младший сын – неблагодарный засранец!

– Ешь!

– Не буду!

Звучит затрещина, и я не в первый раз вскакиваю из-за стола.

– Что, не нравится, как моя баба готовит? Тогда готовь себе жрать сам!

– Ну и буду!»

Не нравилось. Мне многое что не нравилось в нашем доме – особенно непонятно откуда взявшиеся незнакомые женщины на кухне, но это был мой первый протест, который я смог отстоять. И моя первая личная победа, когда я понял, что на что-то способен. Что могу что-то делать лучше других.

Сначала братья смеялись над моими попытками приготовить себе обед. До этого времени отец заходил на кухню лишь затем, чтобы взять из холодильника очередную банку пива, а братья – съесть всё, что можно назвать едой. И моя первая собственноручно сваренная паста летала по кухне, прилипая к стенам, под хохот Лукаса и Кристиана.

Я обижался, дрался, посылал братьев к черту и грубил отцу, пока не догадался просыпаться раньше. Утром мне никто не мешал быть собой – это было самое тихое время в нашем доме, и я учился точить нож, обращаться с плитой и исправлять собственные ошибки.

Смешно? Наверное. Но когда ты годами питаешься дешевой замороженной едой, разбавляя ее чипсами, колой, а по выходным фастфудом, сковорода медовых ребер с рассыпным картофелем сотрет с лица улыбки быстрее крепкого кулака, надолго отбив желание смеяться. Вот и шутки братьев очень быстро сошли на нет, как только у меня и в самом деле все стало получаться.

Больше никто не заставлял меня есть еду, которую я есть не хотел, и над моими экспериментами не потешался. Я больше не стеснялся тратить свои деньги на то, что будило во мне интерес и оказалось не дешевым набором продуктов из ближайшего супермаркета, а целым миром вкусов и запахов, дорога в который была похожа на чистое дыхание знания, и к чему хотелось стремиться.

Да, мне повезло увидеть путь к этому миру, но это вовсе не означало, что мне бы дали добро стать другим. Собой. Не таким, как все Палмеры.

В итоге мои братья знали, что я способен не только разбираться в технике, приводить в чувство нашего отца и вести семейные счета, но и позаботиться об ужине – когда был в настроении. А вот о моей мечте не знал никто.

Она всегда была настолько далекой и недосягаемой, что даже не казалась – она была неосуществимой. Такой же невозможной, как мое обучение в колледже.

Не знаю, почему я до сих пор позволяю в душе жить этой надежде. Наверное, только из-за разговора с тренером Херли и секретарем Моран в кабинете местного шерифа полиции, и знания, что еще кто-то способен в меня верить.

Так что мне ничего не стоило сегодня проснуться раньше. А тем более приготовить несколько маффинов для Эшли. Если и может человек кем-то заболеть, то я болен этой девчонкой уже давно и выздоравливать не хочу.

Она сидит за партой передо мной и что-то пишет, склонив голову к тетради. Затылок открыт моему взгляду, темно-рыжие волосы лежат на плече, и мне кажется, я способен увидеть ее даже с закрытыми глазами.

Эшли чувствует мой взгляд и осторожно оглядывается, чтобы не заметил учитель. Улыбается, и ее улыбка такая же искренняя, как она сама. Теперь, когда она смотрит на меня, в ее темно-серых глазах больше нет опаски и недоверия, в них горит свет радости и мне это тоже по душе.