Айза Блэк - Невеста палача

Нет. Он никогда ко мне и пальцем не притронулся. Не бил. Не кричал. Он ломал меня изысканно, изощренно. Иногда кормил, как на убой, заказывая повару мои любимые блюда. А потом не давал воды.

А порой, закрывал в комнате и включал запись капающей воды. В принципе записи всегда менялись, это могла быть надоедливая громкая музыка или звук жужжащей пилы.

На людях мы были идеальной семьей. Я научилась притворяться. Улыбаться на публике Борису. Меня одевали как куклу в самые красивые платья. Обвешивали драгоценностями. Интернет был завален репортажами и статьями о добром сердце Бориса и его очаровательной супруге Ангелине. И никто даже понятия не имел, что творилось за закрытыми дверьми. Для общества я действительно была золотой девочкой, которой сказочно повезло в жизни.

Человек ко всему привыкает. И я привыкла. Врать. Улыбаться. Позировать для репортеров. Я отыгрывала свою роль на все сто. И пусть последние года два, моя жизнь была относительно спокойной. Меня больше не запирали.

Кошмары не проходили. Они появлялись, как только я видела Бориса. Приходили с наступлением темноты. Каждую ночь, прошлое оживало, заставляя меня возвращаться в ту комнату. Я как белка в колесе бегала по своим кошмарам, без шанса выбраться. Без шанса забыть.

Ночной ад прекратил палач. Во сне ощутила, как сильные руки вытаскивают меня из комнаты. На воздух. На свет. Ощущение свободы. Кратковременное. Пока не распахнула глаза, и не осознала – я все еще в клетке. Другой. А по сути такой же.

– Чего ревешь? – наклонился ко мне, смотрит изучающее. От него исходит жар, хочется закутаться, спрятаться, согреться. – По своему Игорьку убиваешься?

Провела рукой по щеке, смотрю на черный мокрый след. Слезы вперемешку с тушью, которую мне вчера до конца не удалось смыть водой.

Хочу крикнуть: «Убей мои кошмары! Защити! Обними!». Молчу. Надо собраться. Взять себя в руки. Я еще слаба после сна. Так всегда. Глупо искать защиты у палача.

– Я задал вопрос? Чего молчишь? – соображаю с трудом. Какой вопрос он задал? В глазах закипает металл, он дышит тяжело, губы плотно сжаты. Ощущаю, как его ярость пробегается по моей коже, словно ожоги оставляет.

Он зарычал, отпрянул от меня. Схватил кружку от чая, зачерпнул воды и плеснул мне в лицо.

– Очнись! Больше нет твоего Игорька, – встал напротив меня, ноздри раздуваются, губы плотно сжаты, глаза, кажется, сейчас прожгут во мне дыру.

Холодная вода стекает по волосам и лицу. Это помогло. Я проснулась. Прошлое убежало вглубь сердца. Вот он мой новый кошмар. Даже не пытаюсь смахнуть воду с лица. Не могу отвести взгляд. Сегодня палач снова с голым торсом и в голубых джинсах с рваными коленками. Так и не побрился, щетина стала еще заметней. А ему идет.

– Зачем ты убил Игоря? – сказала не подумав. Чтобы заполнить давящую паузу. Он вмиг побагровел, нутром почувствовала, как сатанеет.

Подлетает ко мне, пальцы сжимаются вокруг горла. Рывком поднимает меня на ноги, так что перед глазами расплываются черные круги. Придавливает к стенке. Ослабляет хватку, но руку не убирает.

Трудно дышать. Воздух с трудом пробирается в легкие. Он пропитан его запахам. Дышу палачом. Задыхаюсь. Страх смешивается с ноющей болью между ног. Пугающее сочетание, и оно чертовски приятно щекочет нервы.

– Слизняк заплатил по счетам, – говорит пугающе спокойно, словно молотком каждое слов в меня вбивает. – Не переживай, скоро составишь ему компанию, – скалится.

– И ты решил взять с него долг такой ценой? – говорю еле слышно, язык заплетается. Продолжаю дышать им. Голова кружится. То ли от нехватки кислорода, то ли от близости его тела.

– Именно, – убирает руку с моего горла, – Ты должна отработать право на жизнь. Приступай! – взгляд палача приковывает сильнее, чем цепь на моей лодыжке.

Вижу в его глазах насмешку, презрение. Я для него мусор, вещь, игрушка для развлечений. Это злит. Почему-то ранит. Не хочу так. Это неправильно. Так не должно быть!

– Отойди! – пытаюсь оттолкнуть, упираясь руками в мощную мускулистую грудь. Несмотря на бушующую во мне ярость, отмечаю гладкость и упругость его кожи. Мне нравится ощущать под своими ладонями игру мышц.

– Запомни, – наклоняется ко мне, опаляя горячим дыханием, – Ты дышишь, пока пробуждаешь мой интерес.

– А что потом? – вонзаю ногти в его кожу, – Убьешь меня? Как прикончил моего жениха? – ему не больно. Я лишь распаляю зверя.

Мое сопротивление как комариный укус. Даже с места его не сдвинуть. Захочет убить, свернет шею двумя пальцами, даже пискнуть не успею.

– Постарайся, прояви фантазию, – порочная ухмылка появляется на идеально очерченных губах. – Иначе…

Теперь вижу в металле жажду, желание. И мое тело отзывается на физиологическом уровне, тянется к палачу. Ярость. Похоть. Ненависть. Между нами летят искры. Я хочу причинить ему боль, сильную, чтобы завыл, и в то же время хочу, чтобы обнял, заключил в свои стальные объятия и укрыл от безжалостного мира.

– Иначе, что убьешь меня? – усмехаюсь в его пылающее яростью лицо. Моя злость прогоняет страх. В этот миг я сама зверею. – Так чего тянешь? Тебе за мое спасение никто не заплатит! Решил запугать, использовать пока выкупа ждешь? Так сорри, разочарую, денег не дадут, – еще сильнее вонзаю ногти в грудь, чувствую, как разрывается кожа, как горячая кровь течет по пальцам.

Инстинкт самосохранения во мне умер. Я подвожу палача к краю. Распаляю пожар, неконтролируемое пламя, которое сейчас меня уничтожит.

– Заплатят? – злобно усмехается. Кулак над моей головой вонзается в стену, он бьет по ней нещадно, с остервенением, со звериной, нечеловеческой жестокостью. – Все у тебя сводится к бабкам? Да, ваше сраное величество? И женишку своему сосала ради красивой жизни? – кулак продолжает крушить стену над моей головой.

Закрываю глаза. На лицо и голову сыплется розовая штукатурка. Прилипает к мокрым волосам. Ощущение, что надавила на больную мозоль, так он осатанел. И хорошо! Если не физически, то хоть морально задела. Удовлетворенно скалюсь.

– Даже если не бабки тебе нужны. Это ничего не меняет, – говорю, когда череда ударов прекращается. Он дышит тяжело, с надрывом. – Стараться проявлять, как ты там выразился фантазию, для чего? Если ты уже меня приговорил? – поднимаю голову, смотрю на него с вызовом. Ничего не могу с собой сделать, адреналин бежит в крови, мне уже не страшно. Я готова к любому исходу. Даже если это последние минуты моей жизни.

– Геройствуем, ну-ну, – склоняет голову набок, в глазах растекается жидкий металлический огонь. – Только ты не учла одного, – резко тянет меня вниз, от неожиданности даже не успеваю опомниться, как оказываюсь перед ним на коленях. – Умереть можно тоже по-разному, – хриплый голос становится притворно-спокойным, – Можно быстро и безболезненно, а можно долго, – на губах довольная ухмылка, – Мучительно долгооо.