Инна Инфинити - От заката до рассвета

И она снова заливается истеричным смехом. Она лжет, когда говорит, что не жалеет о содеянном.

– Не жалей ты по-настоящему, не курила бы нервно и не смотрела на меня со слезами на глазах. И тебя бы не задел мой рассказ о том, что я простил лучшего друга и девушку.

– А с чего ты взял, что я жалею именно об этом случае? Мне плевать на сестру. И, к слову, она меня до сих пор не простила, хотя прошло уже десять лет.

Значит, она жалеет о втором случае. В котором ее простили. Вот только она себя, видимо, до сих пор нет.

– Ну так что? Ты скажешь мне, что я тварь, дрянь и вот это вот все? Я жду, – и снова нервно затягивается. На секунду мне кажется, что она искренне хочет услышать от меня эти слова. Наверное, потому, что сама так про себя думает.

Я делаю к ней шаг и склоняюсь над ухом.

– Я не скажу этих слов. Я лишь задам зеркальный вопрос, на который сам тебе не ответил. Что движет человеком, который совершает такое предательство по отношению к близкому?

ЕГОР

Два с половиной года назад

Я просыпаюсь, медленно размыкаю глаза, восстанавливаю в памяти события минувшей ночи и не могу поверить своему счастью. Я провел ночь с ней – с самой любимой девушкой. Как же долго я этого ждал…

Провожу ладонью по пустой половине кровати, на которой она спала, замечаю ее длинный темный волос и беру его в руки. А затем зарываюсь лицом в ее подушку и жадно вдыхаю такой любимый запах розы с примесью жасмина. Когда-то очень давно именно я подарил ей эти духи, и она так до сих пор только ими и пользуется. Интересно, ОН, когда вдыхал этот запах, знал, что однажды его выбрал для нее я?

Не думаю. Она бы не стала ему говорить.

Я встаю с постели, натягиваю на себя джинсы и иду на звуки, которые раздаются из кухни. Кристина стоит у плиты и варит кофе. На ее затылке виднеются капельки воды после душа, на лице ни грамма косметики. Она всегда мне больше нравилась без макияжа и без своей любимой красной помады. Жаль, что мне редко доводилось видеть ее естественной.

Я направляюсь ее обнять, но она тут же вырывается.

– Егор, давай договоримся, что это ничего не значило, – говорит строго.

Чего и стоило ожидать.

– Для кого не значило?

– Для нас обоих.

– Для меня значило.

Она ничего не отвечает, вместо этого отворачивается к плите, чтобы снять с нее турку. На ее профиле читается растерянность, смущение, а еще сожаление.

Сожаление, о том, что было между нами прошлой ночью. Сожаление о том, как она меня целовала, как она меня раздевала, как она лежала у меня на плече и шептала на ухо, что хочет еще и еще.

– Будешь кофе? – спрашивает, не глядя на меня.

– Буду.

– Какой ты пьёшь?

– А ты не помнишь?

Мои слова звучат с обидой. Ну, конечно, не помнит. Сколько лет назад мы с ней расстались? Восемь с половиной? Интересно, а какой ОН пьет кофе, она помнит?

Думаю, да. И это при том, что со мной она была почти два года, а с ним всего два месяца.

– Твои вкусы могли измениться за это время, – выкручивается из неловкой ситуации.

– Не изменились.

Она стоит в нерешительности с туркой в руке. Что и стоило доказать. А когда-то она знала, когда-то она варила для меня кофе. Не часто, мы тогда были школьниками и жили с родителями, но все же иногда случалось.

Я тяжело вздыхаю, сажусь на стул и говорю:

– Полторы ложки кофе и две сахара. В конце молоко.

– Хорошо.

Кристина крутится у плиты, а я наблюдаю за ней. Думаю, это последний кофе в моей жизни ее приготовления. Поэтому я хочу запомнить каждое движение девушки. Как она отмеряет ровно полторы ложки, как тянется за сахарницей, как наливает воду из фильтра, как снимает турку с плиты и наливает напиток в кружку…

Кристина ставит передо мной кофе, кладет на стол какие-то пирожные и садится напротив. Опускает глаза и выглядит так, будто готова провалиться сквозь землю от смущения за то, что вытворяла прошлой ночью.

Она великолепна в постели. Интересно, с НИМ научилась или с учителями после?

– Кристин, – я первый прерываю затянувшееся молчание, – ты ведь понимаешь, что он никогда не уйдёт из семьи?

– Понимаю.

– И ты собираешься похоронить себя заживо? Будешь всю жизнь страдать по женатому мужчине и одна воспитывать ребёнка?

– Нет. Но и к серьезным отношениям я сейчас не готова.

– Я подожду, сколько тебе нужно времени.

Говорю эту фразу, а сам чуть не смеюсь. Сколько раз я ее уже произносил за все годы знакомства с ней? Сначала я ждал, когда она согласится пойти со мной на свидание. Дождался через три года. Потом я ждал, когда она согласится провести со мной ночь. Дождался через десять лет. Теперь я собрался ждать, когда она снова будет готова к серьезным отношениям. Уверен, что никогда не дождусь.

– Егор, я не буду с тобой. Ни сейчас, ни потом.

Как я и думал.

– Но почему?

«Почему?» – это вопрос, который я готов задавать ей бесконечно. Почему он, а не я? Почему с ним, а не со мной?

Почему она любит моего лучшего друга, а не меня???

– Потому что ты не сделаешь меня счастливой. А я хочу быть счастлива. Давай прекратим все это. Не приезжай, пожалуйста, больше. И не звони. Так будет лучше и мне, и тебе.

– Мне точно лучше не будет.

– Егор, – она смотрит мне ровно в глаза, – если ты действительно меня любишь и желаешь мне счастья, то оставь меня. Просто оставь.

Смотрю ей в глаза и вижу непоколебимость. И я понимаю: что бы я ни сделал для нее, она не станет моей. Даже если я весь мир к ее ногам положу. Так и продолжит убиваться по женатому Максиму. Мазохистка.

Впрочем, как и я сам. Я ведь тоже мазохист, раз люблю ее безответно столько лет.

Тяжело вздыхаю, киваю ей головой, встаю и иду одеваться в комнату. Кристина выходит в прихожую, чтобы меня проводить. Я бросаю на нее последний взгляд и теперь точно прощаюсь с ней навсегда.

– Прости за мою любовь, – говорю ей тихо.

– Прости за мою нелюбовь, – так же тихо отвечает и закрывает за мной дверь.

ЕГОР

Два с половиной года назад

Я спускаюсь в свою машину и еще долго просто сижу в салоне, закрыв глаза и откинувшись на спинку сиденья.

Вся наша история – это какой-то грустный анекдот…

Я полюбил ее в шестом классе сразу, как она пришла в нашу школу. Темноволосая девочка с большущими синими глазами. Отличница, всегда первая, всегда лидер, всегда победительница. Любимица всех учителей и нелюбимица всех девушек параллели. Еще бы! Ведь все пацаны моментально на нее запали.

Я носил ее портфель и дарил ей шоколадки. Она мне мило улыбалась и смущалась каждый раз, когда я хотел взять ее за руку. Была дружелюбна со мной, но все же всегда оставалась ко мне холодна. Ко всем была холодна кроме своей лучшей подруги Вики. О ней она заботилась, как о младшей сестре. А теперь заботится о ее ребенке.