Татьяна Лунина - Когда забудешь, позвони

Утренний двор был пуст, ночной попутчик растворился, как кофейная крупинка в кипятке. И если б не слабый синяк на щеке да боль в ноге, ничто не напоминало бы о ночном происшествии. Васса набрала знакомый номер — домашний телефон не отвечал, мобильный был выключен. Только положила трубку — звонок в дверь. Кто бы это мог быть в такую рань? Может, заполошенная Тамара? Похоже, роль опекунши ей слишком пришлась по вкусу. На пороге стоял Борис.

— Господи, жива! — выдохнул он первую фразу. Потом, крепко обхватив руками, шепнул в самое ухо вторую: — Я люблю тебя…

Расписались в маленьком районном ЗАГСе. Заведующая, затурканная чужим блаженством, прониклась к ним особой симпатией и, пожелав, как водится, счастья, потешила на дорожку:

— Вы такая хорошая пара, приходите к нам еще!

Василиса нажала кнопку прямой связи.

— Тамара, зайди, пожалуйста.

— Уже иду! — с готовностью откликнулся голос, и не прошло минуты, как помощница появилась в кабинете. Ничто не напоминало в ней ту жалкую, унылую Баланду, вышвырнутую три года назад с телевидения и рыскающую по помойкам в поисках халявной посуды. Перед Вассой стояла строгая, деловая дама с открытым блокнотом в руках. Темный, из добротной шерстяной ткани костюм, шелковая кремовая блузка, замшевые черные туфли на низком каблуке, очки в модной оправе — пример вертлявым секретаршам, достойный подражания.

— У меня к тебе просьба.

— Слушаю внимательно. — Шариковая ручка застыла на чистом блокнотном листе, готовая поскакать по страницам.

— Записывать не нужно, — улыбнулась Васса. — И присядь, бога ради! Что ты застыла, как сиротинушка казанская?

— Прости, Васенька, — пробормотала Ландрэ, устраиваясь на стуле, — сегодня магнитная буря, а она всегда на меня плохо действует.

— Придется с бурей поспорить, — невозмутимо посоветовала писательская дочка. — Поедешь завтра в Тверь. Там что-то мудрят с делегатами, кажется, у них возникли проблемы. Разберись на месте, хорошо? Сама видишь, мы тут на ушах стоим: месяц до съезда.

— Не волнуйся, Васенька, все сделаю! — заверила надежная помощница. И вздохнула: — Господи, до сих пор не могу поверить, что это происходит со мной. Ты знаешь, — оживилась она, — иногда среди ночи просыпаюсь — и плакать от счастья хочется! Неужели, думаю…

— Тома, — мягко остановила Василиса, — дела не ждут.

— Да-да, иду, — заторопилась та к двери, — меня уже нет.

После ее ухода Васса откинулась на спинку стула, закрыла глаза и попыталась расслабиться. Без таких коротких передышек вряд ли можно сохранить до вечера ясную голову.

Кто бы мог подумать, что она создаст партию и возглавит ее? Да ни одна живая душа в мире! И в первую очередь — ее собственная. Но, видно, ничто не случается зря. Брошенная тогда Борисом в сердцах фраза не пролетела мимо — осела в подкорке и не давала покоя. Толклась, навязчивая, в черепной коробке, рвалась к действию. Особенно усиливались эти толчки при потоках вранья, заливающих глаза и уши. Наконец она не выдержала и согласилась выпустить неуемную на свободу. Известно же: чтобы победить идею, надо ей подчиниться. Тем более что идея эта не так уж и нелепа, какой показалась вначале. А почему, собственно, нет? Здесь — ее дом. Он запущен, оброс паутиной, замусорен и даже загажен. Разве хорошая хозяйка станет ждать не знамо кого, чтобы навести в своем доме порядок? Конечно, нет! И Василиса, засучив рукава, принялась за дело, на которое не жалела ни сил, ни времени, ни средств. Никого не обвиняла (не судите да не судимы будете), не пыталась обличать, ничего не рушила. Кто сказал, что на сломе легче строить? Что-то не припомнить таких мудрецов. Те, которые призывали снести до основанья, сами теперь под обломками. Васса вспомнила, сколько насмешек обрушилось на них вначале. Над партией с несерьезным названием «Авоська» язвили все, кому не лень: левые, правые, центристы, коммунисты, демократы. Умные и важные, они не понимали, что «Авоська» — дочь своего времени и страны. Да и сама Россия — давно уже не птица-тройка, которая несется туда, не ведая куда. Скорее авоська — вечная наша надежда на случайную удачу с ожиданием чуда. Или — огромная сетка, сплетенная из рек, полей, лесов и морей, где каждый трудится на своем узелке. И чем крепче узлы да ближе друг к другу, тем прочнее авоська, надежнее для тех, кто в ней. Не в чудо и случай — в эту прочность нужно верить и работать, не покладая рук, пока хватит сил. Лидер «Авоськи» никак не могла еще знать, что следующий год принесет им сокрушительную победу на выборах.

Резкий телефонный звонок заставил вздрогнуть. Васса открыла глаза и посмотрела на часы: прошло ровно десять минут, как и планировала. Отдохнувшая и довольная, она сняла трубку.

— Слушаю!

— Василисушка, здравствуй, это я! Нам бы поговорить, а? — Настя давно уже стала взрослой, работала переводчицей в солидной фирме и, с разрешения своего кумира, обходилась одним именем, не переходя ту грань, за которой начиналась фамильярность.

— Что-то случилось?

— Все нормально. Просто я должна тебе кое-что сказать. — Она замялась. — Есть новость, точнее, две. Тебе — хочу первой.

— Хорошо, давай повидаемся. Через пару часов я должна быть в Останкино, мы могли бы до этого попить кофейку. В полчаса уложимся?

— Вполне!

В маленьком уютном кафе народу было немного. Откуда-то сверху лилась негромкая джазовая мелодия, вкусно пахло кофе и ванилью. Она прямиком направилась к окну, где за круглым столиком сидела красивая девушка, строгая и недоступная.

— Привет, милая! Что стряслось?

— Я заказала кофе и свежевыжатый сок.

— Хорошо! Так что случилось?

К столу подошла официантка в кружевном фартучке, выставила с подноса пару дымящихся чашек, высокие бокалы с льдинками в желтом.

— Спасибо! — поблагодарили два голоса. Потом один продолжил:

— Я выхожу замуж.

— Поздравляю, Настенька! — от всей души порадовалась Васса. — За Диму?

— Ага! — просияла любимица и с гордостью доложила: — «Нику» недавно получил, за лучшую режиссуру.

— Молодец! Когда будем пить шампанское?

— Есть еще новость, — пропустила мимо ушей последний вопрос невеста. — Я написала сценарий.

— Умница! Я всегда знала, что одними переводами дело не ограничится.

— Про тебя. — Анастасия уткнулась носом в кофейную чашку. Потом подняла глаза и вздохнула: — Василиса Егоровна, я написала сценарий про твою жизнь. — Наткнулась на изумленный взгляд и поспешила добавить: — То есть не совсем так. Я придумала судьбы, но героиня написана с тебя. Димка говорит, что сценарий получился, — пробормотала «сценаристка». — Ты не сердись, пожалуйста. Я не подглядывала за тобой. Просто жила рядом и запоминала. И мне всегда хотелось быть такой, как ты. Сильной, гордой, упрямой. Которая не сдается, не боится перемен и любит жизнь, какие бы фокусы ни выделывала с ней судьба. Я хочу рассказать об этом другим, чтобы они не сдавались тоже. Никогда!