Полина Маслова - Как заполучить чужого мужа

— Да… — отозвалась я, не очень понимая, о чем он говорит.

Феликс опустил руку, и волосы рассыпались по моим плечам.

— Ну, все. Я пошел.

— Куда? — спросила я.

— К жене.

— К жене?.. Зачем?.. Феликс улыбнулся:

— Что за вопрос, Полина?..

Мне вдруг представилась ухоженная, высокая и надменная женщина, почему-то мне казалось, что его жена должна быть такой… Спустя время, когда я увидела Зину — его гражданскую жену, я поразилась тому, как далека была от истины… Но тогда — не в силах произнести большего (а мне хотелось!) — я только спросила:

— Она красивая?..

— Нет… — продолжая улыбаться, ответил Феликс. — Зачем жене быть красивой?.. Она предана мне. Любит меня.

— И это все?

— Нет, не все. Еще она не задает лишних вопросов, Полина, — заметил он.

— И этого достаточно?

— Вполне… Кроме того, она будет помогать тебе. Я понимала, что надо заканчивать разговор, что больше нельзя обсуждать его жену — мой интерес к Феликсу был слишком очевиден и мог разозлить его. Он же сказал мне, что терпеть не может пошлость — как еще можно было назвать мое желание переспать с ним? Я усвоила его самый первый урок: если в квартире находятся мужчина и женщина — это еще не повод для их близости. Он мне нравился, я восхищалась им, но вряд ли я нашла бы нужные и правильные слова, чтобы объяснить ему свои чувства.

Я попыталась сменить тему, придав лицу выражение деловитой тревоги:

— Вы расскажете своей жене про меня?..

— Ни в коем случае.

— Как же тогда вы ей все объясните?..

— Видишь ли… — Феликс весело посмотрел на меня, и я опять почувствовала, как забилось сердце (лучше бы он не умел так улыбаться!). — Она все-таки жена писателя… Если писатель задумал роман о частной жизни нового русского, неужели его подруга откажется подсобрать немного материала?.. Остальное ее не касается…

— Удобная профессия — писатель… — сказала я.

— На редкость!

— Может, и мне попробовать?.. Феликс пожал плечами:

— Попробуй… Только помни: чем больше пробуешь, тем меньше получается.

— Что это значит?

— Подумай.

Он ушел, и я снова осталась одна в своей, почти своей квартире.

Машинально я дошла до магазина и так же машинально купила в нем заколку, в том же состоянии вернулась домой.

Но стоило мне перейти порог, как мысли опять вернулись ко мне. Что Феликс имел в виду, сказав «чем больше пробуешь, тем меньше получается»?.. Я сто раз повторила про себя эту фразу и пришла к выводу, что речь шла об уверенности в себе и уважении к скоротечности жизни. Надо не пробовать писать, а сразу — писать, не пробовать любить, а — любить, и жить — тоже, не пробуя…

Через некоторое время я узнала, что в действительности Феликс говорил мне о другом. Он всего лишь призывал меня не разбрасываться, не стремиться к нескольким целям, но идти к одной: «чем больше пробуешь, тем меньше получается»… Но я рада, что тогда поняла его неправильно и сделала тот вывод, который сделала.

Я сидела на кухне, согревая руки горячей чашкой с чаем. Под стеклянным колпаком ожидания я научилась занимать себя тем, что выстраивала из сведений, добытых Феликсом, как из кусочков мозаики, целую картинку… Прикрыв глаза, я представляла себе, что происходит в доме Алены.

Тетя Тася сейчас, должно быть, сидит в своей комнате, смотрит в одну точку. Ведь это больно — предавать. Делать это сознательно. Видеть со стороны каждый свой шаг, слышать каждое слово. Это как операция без наркоза. Сначала чувствуешь острую, как скальпель, которым тебя режут, боль, потом уже ничего не чувствуешь, ни о чем не думаешь. Есть только одно простое, понятное каждому желание — выжить. В этом никого нельзя упрекнуть.

Я представляла себе, как тетя Тася, наконец, решилась и сказала Алене о своем решении… Наверное, это произошло утром… Я увидела их дом, веранду, невысокие фонари вдоль каменных дорожек… Ветер играл с легкой скатертью, Алена полулежала в шезлонге, тетя Тася убирала со стола после завтрака…

— Елена Викторовна… — произнесла тетя Тася. — Мне надо кое-что вам сказать…

Алена открыла глаза, вгляделась в мрачное лицо домработницы — та смотрела куда-то в сторону — только для того, чтобы не смотреть на Алену.

— Что-то случилось? — спросила Алена, и тетя Тася ответила, как выдохнула:

— Я от вас ухожу.

Алена, наверное, изумленно помолчала.

— Что-о?.. — переспросила она на всякий случай.

— Ухожу. Уезжаю.

— Куда?! — по инерции непонимания продолжала задавать вопросы Алена.

— К внукам… — ответила тетя Тася и, помолчав, добавила: — Мне внуки дороже, Елена Викторовна. Так и знайте. — В этом было ее самооправдание, эту фразу она повторила себе, наверное, раз сто.

— Дороже чего?

— Всего. И всех. Уезжаю я. Все. Вопрос решенный. Взглянув исподлобья на Алену, тетя Тася снова отвернулась.

— У меня есть замена, — глухо проговорила она. — Только прикажите — я ей позвоню.

— Да какая замена, тетя Тася?! — воскликнула Алена. — Вы что — смеетесь надо мной?

— Хорошая замена, — упрямо повторила тетя Тася и сказала заученно: — Женщина аккуратная, молчаливая. И помоложе меня. Ей в вашем доме будет легче…

А потом, наверное, из дома вышли дети: Петя принялся гонять на велосипеде, Настя уселась в шезлонг, разговор скомкался…

— Давайте поговорим, — почти жалобно попросила Алена.

Но тетя Тася сказала твердо:

— Не о чем говорить. Решенный вопрос, — и скрылась в доме.

Алена так и осталась стоять на веранде, недоумевая, растерянно глядя на захлопнувшуюся дверь. Вряд ли тетя Тася когда-нибудь позволяла себе быть столь резкой и определенной, как теперь. Страх — великая сила.

Наверное, так все и произошло, как я себе представляла, сидя на кухне. Потому что через день тетя Тася позвонила Феликсу и сказала, что хозяйка готова встретиться с «заменой» — той женщиной, которую ей рекомендовали.

Феликс оказался прав — он умел выстроить комбинацию, он умел ждать, но главное — он умел дождаться. Я еще на шаг приблизилась к Вадиму, но была уже не так уверена в том, что мне это нужно.

На следующий день после звонка тети Таси Феликс отвез Зину в загородный дом на первую встречу с хозяйкой.

Сама мысль о Зине была мучительна для меня, а Феликс добавлял масла в огонь, рассказывая подробности. Иногда мне казалось, что он делал это нарочно, чтобы подогреть мой интерес к нему. Но он говорил о своих отношениях с женой так легко и естественно, что надежды мои угасали с каждым его словом.

Он ждал ее у поликлиники, где она работала медсестрой. Зина, рыжеволосая, крупная женщина, «типичная медсестра», как сказал о ней однажды Феликс, вспыхнула от радости, увидев его машину у ограды.

Перегнувшись через сидение, Феликс открыл ей дверцу.