Татьяна Ма - Не твоя Людмила

Саня Валида на ноги поставил, а Нургалиев свое взял, с Закаева так и не слез, пока тот не дал свидетельских показаний против авторитета Волкова, или Волка, который в результате даже до зоны не доехал: получил перо в СИЗО. Девяностые закончились, Валид свое дело поднял на невиданные высоты, теперь сыновьям вот передал.

А теперь Ратмир… Сердце больно заныло. Валид все оставшиеся ему годы отдал бы, только бы сына снова увидеть здоровым. Валид схватился за левую сторону груди, стал растирать ее.

– Что, Валид, плохо тебе? – тут же вскочил со своего места Александр Сидоренко.

– Ничего, ничего. Сейчас отпустит.

– Давай-ка я тебя прокапаю.

– Брось, Саня. Все в порядке.

– Нет уж, – отрезал Александр. – Врач здесь я, и ты будешь меня слушать.

Потянулись долгие дни реабилитации, превратившиеся в недели. Поначалу Ратмир даже улыбался и шутил: мол, жив – и то хорошо. Но чем дольше тянулось время, тем яснее становилось, что чуда не будет. Потребуются месяцы, чтобы восстановить двигательную функцию. И хоть Сидоренко не переставал уверять, что позвоночник у Ратмира сохранил свою целостность, что прогнозы оптимистичные, чувствительность в ноги вернется, но для этого нужно время, нужна физкультура, ежедневные занятия через не хочу, через страх и боль, постепенно огонь надежды в глаза Ратмира тух. Ратмир становился вял, злился и впадал в апатию.

Были самые последние дни марта, после аварии прошло почти два месяца, а Ратмир все еще не мог ходить. Ребра срослись быстро, и остаточные боли его уже почти не мучили. Но вот ноги… Ног он не чувствовал совсем. Все, что ниже бедер, как будто не существовало.

– Вот так, хорошо, – приговаривала медсестра, помогавшая Ратмиру разминать мышцы и сгибать ноги при помощи специального аппарата. – Еще несколько движений, и на сегодня все.

– Хорошо, говорите? – зло скривился Ратмир. – Что же вы видите в этом хорошего? То, что у меня ни черта не получается и я по-прежнему ничего не чувствую? Или то, что через пять минут вам больше не нужно будет со мной возиться, и вы сможете срулить домой? Вас, поди, там не калека ждет.

– Ратмир Валидович, – упрекнула его медсестра. – Вы не калека.

– А кто? Ах да, – усмехнулся Ратмир. – Человек с ограниченными возможностями. Сегодня мы все любим не называть вещи своими именами. Тьфу, чтоб вас…

Ратмир неприлично выругался.

– Ратмир Валидович, мы с вами уже говорили об этом, – не теряя самообладания продолжила медсестра. – Многое будет зависеть и от вашего морального состояния.

– Да-да, все это вы уже говорили мне миллион раз!

– И повторю в миллион первый: будете верить в успех, в свои силы, и все у вас получится. А впадете в депрессию и отсрочите выздоровление на долгие месяцы и даже годы…

– Выздоровление? – Ратмир горько рассмеялся. – Хватит кормить меня сказками, как маленького ребенка. Надоело. Лучше помогите мне перебраться в мою палату.

– Мы еще не закончили… – запротестовала медсестра.

– Я – закончил.

Медсестре ничего не оставалось, как усадить упрямого пациента в кресло-каталку и отвезти в палату.

Здесь Ратмира встретила улыбающаяся Рита. Было воскресенья, а потому она приехала в больницу пораньше, оставив Лизу с бабушкой Таней, которая приехала навестить их в Москве.

– Рита, – кивнул ей Ратмир, нахмурившись, и улыбка тут же сползла с ее лица.

– Как ты? – озабоченно спросила она.

– Как видишь, – он развел руками. – Не стоит каждый день спрашивать меня о том, как я. Меня уже тошнит и от вопросов этих, и от вежливости окружающих. Как я еще могу быть, когда я вот в этом?

Он раздраженно ударил по подлокотникам инвалидного кресла.

– Давай я помогу тебе в кровать перебраться, – предложила Рита.

– Лучше помоги мне из больницы выбраться. Устал я здесь, не могу больше.

Рита села на кровать перед Ратмиром, сунув ладони себе под бедра.

– Разве можно? Тебе же нужно каждый день комплекс ЛФК…

– Толку от этих комплексов, Рита? Мне ни черта не помогает.

– Александр Андреевич говорит, что слишком мало времени прошло.

– А у меня уже вот где, – Ратмир провел ребром ладони по шее, – и твой Александр Андреевич, и больница эта проклятая. Я домой хочу.

Рита взяла Ратмира за руку и почувствовала, как он напрягся, но руки не выдернул. Она понимала, что ему неприятна была их жалость, отвратительна была собственная беспомощность, но, как помочь любимому, Рита не представляла. Она хотела быть радостной и оптимистичной, чтобы и в него вселять частичку собственного оптимизма, но чем дальше, тем больше она чувствовала, что Ратмира раздражали и ее улыбки, и попытки вести себя так, будто он вот-вот выздоровеет.

Может, прав Ратмир и дома ему будет лучше? Не зря говорят, что дома и стены помогают.

Рита сжала его руку и сказал:

– Завтра я поговорю с Александром Андреевичем, и если он даст добро, то поедем домой, – решительно сказала Рита.

– Даст он, как же, – проворчал Ратмир. – Он рад будет сгноить меня в больничных стенах.

Рита не стала комментировать реплики возлюбленного, чтобы не стать объектом его раздражения, которое прорывалась теперь каждый раз, как они были вместе.

А на следующий день, к удивлению Ратмира, Александр Андреевич Сидоренко, согласился его выписать.

– Но при условии, – сказал врач, – что каждый день к вам будет приезжать Анна Семеновна, ваш врач-реабилитолог, и вы будете выполнять все ее требования.

– Я согласен, – впервые за последние недели Ратмир улыбнулся.

Он сейчас готов был согласиться на что угодно, лишь бы выбраться за больничные ворота.

– Переночуете сегодня здесь, – сказал главврач. – Я оформлю все бумаги на выписку, а также договорюсь с вашей невестой по поводу сиделки и времени, в которое Анна Семеновна будет к вам приезжать. А завтра, – он бросил взгляд на находившихся в палате Риту и Арину Сергеевну, – можете забирать Ратмира Валидовича.

Когда врач вышел, Арина Сергеевна подсела к сыну и сказала:

– Ратмир, а может, переедешь к нам с папой за город, а?

– Ну уж нет, мам. Я буду жить у себя в Царевом саду и точка.

Рита и не думала раньше, что в Ратмире скрывалось столько упрямства. Хотя почему не думала? За ней он вон сколько ухаживал, пер напролом, несмотря на все ее заявления, что между ними ничего быть не может.

Предложение Арины Сергеевны ей казалось разумным: всем было бы гораздо удобнее, если бы рядом с Ратмиром постоянно был кто-то из родни. Это бы облегчило жизни и ему, и всем окружающим. Но и Ратмира Рита прекрасно понимала: он теперь многие вещи не мог делать самостоятельно, ему постоянно требовалась помощь, но именно поэтому он и не хотел возвращаться в отчий дом; ему хотелось чувствовать себя самостоятельным.