Лиана Меррил - Мои красные туфли

Свадьба Пита и Арлин состоялась в следующее воскресенье прямо посреди виноградника семейства да Сильва. Так как поговорить Арлин ни с кем из гостей не могла, она пела. В качестве первого танца оркестр марьячи сыграл трогательную аранжировку ее самой популярной песни «Унеси меня на луну». Всю свою жизнь Арлин провела рядом с Питом Силвером и больше никогда не думала о расставании.

— Арлин умерла два года назад, — закончил повествование Пит. Голос его дрогнул. Помолчав, старый музыкант сглотнул комок в горле и, словно стирая тень печали, провел рукой по лицу.

Карли боялась непрошеных слез, а потому упорно смотрела в сторону.

— Последнее время она очень болела, — наконец снова заговорил Пит. Несмотря на заметную дрожь, голос его звучал спокойно. — Во всем виноваты сигареты. Она так и не смогла бросить курить и постепенно все больше слабела. Он снова замолчал и принялся пристально изучать океан.

— Ее положили в больницу, но оказалось, что сделать уже ничего нельзя. Она хотела домой, поэтому я и забрал ее. Была весна, а она так любила весну!

Пит поднял руку, показывая, что интервью окончено. Потом отстегнул микрофон и вышел из комнаты.

— Получается, что она ни от чего не убегала и ни к чему не стремилась, — задумчиво предположила Карли на обратном пути, сидя в машине рядом с Эваном. — Она просто убежала к любимому человеку.

— Похоже на то.

— Ты разочарован?

— Нет, — серьезно и честно ответил Эван. — Случилось то, что случилось. В этом нет и не может быть ни плохого, ни хорошего. Я ведь уже говорил, что не имею права предпочесть какой-нибудь конкретный конец. Дело в том, что конец — это далеко не вся история, а всего лишь ее небольшая часть. И начало, и середина не менее важны.

— Знаю, знаю, — нетерпеливо перебила Карли. — Необходимо научиться объективно смотреть на сюжет в целом. А я очень рада, что она его нашла. Просто замечательно, что в конце концов и на ее долю выпало счастье и она обрела все, о чем мечтала.

На перекрестке, перед знаком «стоп», Эван быстро поцеловал Карли, а потом, оглядевшись, поехал дальше.

— Это вовсе не означает, что меня не радует ее счастье.

Когда они вернулись из дома Пита Силвера в город, улицы все еще были переполнены людьми. В барах клиенты заказывали выпивку с таким видом, словно в любой момент, размахивая своими отвратительными бляхами, могли ворваться полицейские. В некоторых заведениях спиртное означало не просто крепкий напиток. Крупные, мускулистые бармены были готовы в любой момент залить выпивку в глотку посетителя и тут же схватить его за грудки и изо всех сил встряхнуть. Своеобразный человеческий коктейль в исполнении Всемирной федерации борьбы.

Время обеда еще не наступило, а потому Карли и Эван решили прогуляться по главной улице, авенида Лопес-Мате-ос. Уличные продавцы с тележками предлагали мороженое, или, по-мексикански, «чаррос», щедро посыпанное корицей печенье, другие сладости. Здесь же можно было взять напрокат игуану или ослика и сфотографироваться в их компании. Какие-то люди держали в руках слабо заряженные автомобильные аккумуляторы и за деньги предлагали сеанс электрошока. Туристы старались как можно больше увидеть, погрузиться в незнакомую культуру, ощутить новый, неведомый мир. Но находились и такие, кто не упускал возможности схватиться за оба контакта аккумулятора.

Эван с подозрением оглядывался по сторонам и крепко сжимал руку Карли. Толпа становилась все гуще и беспокойнее; люди задевали друг друга и случайно, и со злым умыслом. Сплошь и рядом орудовали карманники, вызывающе вели себя проститутки. Эван крепко обнял спутницу и прижал к себе; лицо его выражало открытый вызов каждому, кто осмелился посмотреть слишком внимательно или задержать взгляд на секунду дольше, чем следовало. Он следил за Карли с таким старанием, словно она была бриллиантом в витрине магазина Тиффани. Жест означал одновременно и защиту, и обладание. Сам объект отнесся к действию с интересом, но и с подозрением.

В конце концов парочка осела в небольшом ресторанчике, предлагавшем дары моря. Карли медленно пила коктейль, а Эван разглядывал ее с нескрываемым, откровенным желанием. Комната освещалась неярко, интимно — над каждым столиком висела лампа из узорного кованого железа. Вдоль стен стояли красные виниловые кабинки с двумя диванчиками и столом между ними. С деревянных решеток под потолком свисали пурпурные кисти пластикового винограда. Одну из стен целиком занимала грубо намалеванная копия картины Боттичелли «Рождение Венеры».

— Почему ты все время на меня смотришь? — не выдержала Карли. Она сидела, крутя в пальцах крошечный бумажный зонтик от коктейля.

— А ты сама как думаешь? — Эван снова заговорил своим фирменным «гипнотизерским» голосом.

— Не заигрывай со мной, — отрезала Карли, нервно ерзая на диванчике. Хорошо зная силу воздействия его сексуальности, она пыталась избежать очередной неловкой ситуации.

— А собственно, почему бы и нет? — Эван придвинулся ближе. Теперь двое сидели совсем рядом, так, что и ноги, и бедра их соприкасались. Карли слегка отодвинулась. Эван едва слышно, словно про себя, рассмеялся, но остался на месте.

Официант торжественно водрузил на стол обед — энчилады с омарами для двоих. Эван попытался было заказать каждому еще по одному коктейлю, но Карли отказалась. Она и так уже чувствовала себя слишком взволнованной и возбужденной и боялась окончательно утратить самоконтроль. Возможно, все дело было в алкоголе. А может быть, совсем по Павлову, уже выработался рефлекс на множество проведенных в коктейльном царстве распутных вечеров и ночей: стоит только пересечь границу, как в голове сам собой возникает туман.

— И перестань, пожалуйста, отвечать на все мои вопросы вопросами, — раздраженно потребовала Карли.

Эван взял принесенный официантом коктейль и поднял стакан, словно провозглашая тост.

— Хочу тебя, — заявил он и сделал глоток.

Карли быстро допила все, что у нее оставалось. Может быть, все-таки стоило заказать еще…

Обед прошел в тяжелом, напряженном молчании, прерываемом лишь вопросами официанта.

Нежный, мягкий карамельный вкус теплого заварного крема порадовал Карли именно в тот момент, как рука Эвана оказалась у нее под юбкой. От неожиданности девушка пискнула и вытаращила глаза. Если бы в этот момент кто-нибудь за ней наблюдал, то непременно решил бы, что молодая особа пришла в бурный восторг от десерта. Карли проглотила крем и открыла рот, чтобы заявить решительный протест. Эван же воспринял движение как персональное приглашение к поцелую и не стал отказывать себе в удовольствии, попутно окунув в море блаженства и свою спутницу. Крем тут же утратил все свое очарование. Теперь уже без закуски в виде поцелуя он вряд ли на что-то годился. Карли положила ложку.