Наталья Семёнова - Его новенькая. Том 2

В предыдущие два дня я не наблюдала здесь машины Никлауса. Он либо перестал сюда ездить, либо не хотел попадаться мне на глаза, теперь зная о том, что я живу совсем близко к церкви.

Разобраться в самой себе. Но со мной-то как раз всё понятно. А вот с другими…

Я дохожу до конца здания, заворачиваю к главному входу и… вуаля! Вижу глянцево-чёрные бока спортивной машины на два пассажира. Никлаус просто сменил место парковки. А значит, он там, внутри.

И мне удается выяснить, что он там делает!

Решительно разворачиваюсь обратно и стремительно иду к крыльцу с торца здания. Но на его ступенях замираю, словно вдруг испугалась узнать что-то такое, с чем потом будет сложно справиться.

– Смелее, девушка, – раздаётся над моей головой, лопаток касаются чужие пальцы, подталкивая. – Самое сложное сделать первый шаг, но потом будет легче, уверяю.

Взрослый мужчина в ковбойской шляпе широко улыбается мне и приветствует касанием пальцев к полям шляпы. Он тянет дверь на себя и замирает в ожидании того, чтобы я зашла первой.

– Я не…

– Просто осмотрись, послушай других. Никто не заставит тебя прийти сюда снова, обещаю.

Кажется, я была права. Никлаус попал в секту!

Я расправляю плечи, встряхиваю кудрями и, не отрывая подозрительного взгляда от улыбающихся глаз мужчины, переступаю порог. Вздрагиваю, когда дверь сзади нас закрывается с тихим хлопком. Господи, что я творю?

– Нам в дверь направо, – замечает мужчина и, оказавшись возле неё в считанные мгновения, вновь открывает её для меня. – Садить там, где тебе будет удобно, но перед этим обязательно попробуй печенье, что любезно печёт для нас миссис Хипс.

И она добавляет в них какой-нибудь наркотик, чтобы легче было промывать мозги несчастным людям? Нет уж, спасибо.

Я попадаю в небольшую и просторную комнату без окон. Стены, на половину обшитые деревом, освещает грязно-оранжевый свет единственной лампы на потолке. Прямо напротив двери, у стены по правую руку, стоит прямоугольный деревянный стол, у которого собралась большая часть здесь присутствующих людей. Видимо, угощаются печеньем, что отравляет им мозг…

Множество голов поворачивается в нашу сторону, и мужчина в ковбойской шляпе добродушно замечает:

– Простите за опоздание, уважаемые. Не торопитесь, допивайте чай и тогда приступим.

Мужчина оставляет шляпу на крючке высокой треножной вешалки и направляется к множеству стульев, расставленных по кругу Садится, смотрит на меня и подмигивает:

– Смелее, милая.

Мои щёки опаляет жар стыда, потому что, кажется, я начинаю догадываться о том, что здесь на самом деле происходит… И Никлаус… Неужели, он…

Он сидит на одном из стульев спиной ко мне, и оборачивается себе за плечо. Обескураженный в первую секунду узнавания взгляд уже в следующую полыхает такой лютой злобой, что я готова провалиться сквозь землю. Бежать! Я должна сбежать отсюда!

Я даже дергаюсь обратно к двери, но в следующее мгновение в мой локоть впиваются цепкие пальцы.

– С ума сойти, какая ты молоденькая, – причитает женщина с синими кругами под глазами, утягивая нас к стульям. – Бедная, бедная девочка. Но ты правильно поступила, придя сюда. Я в твоём возрасте даже не осознавала, что больна…

Да, она усаживает меня на свободный стул ровно напротив Никлауса, и садится сама на стул рядом. Я смотрю исключительно на свои сцепленные в замок руки и не представляю, как быть и что делать. В голове хаос, чувства бушуют внутри ураганом.

Зачем? Зачем я сюда пришла?!

Пока остальные рассаживаются по кругу, я чувствую на себе обжигающий нутро взгляд Никлауса. Уверена, он не отвел его ни на секунду, после того как я так беспардонно вторглась в его личное.

Мисс Лейн права – я невозможно глупая!

– Итак, уважаемые, как всегда рад вас всех приветствовать и видеть. Вы все невероятно смелые люди, и сильные, что немаловажно. Представлюсь новеньким: меня зовут Джозеф Осборн, и я куратор нашей дружной группы. Теперь вы. Кто хочет рассказать нам о себе первым?

В комнате воцаряется звенящая тишина. Я замечаю, как многие вжимаются в спинки стульев, словно хотят стать как можно незаметней. Я делаю то же самое, не в силах поднять головы. Но всё же замечаю напротив молниеносное движение вперёд.

– Я начну, – прорезает тишину хриплый голос Никлауса.

Непроизвольно поднимаю на него глаза, и слышу сбоку восхищённый шёпот женщины:

– О-о-о, этот мальчик никогда не говорил. Давно мечтала услышать его историю.

А вот я, напротив, очень боюсь её услышать…

Никлаус обводит собравшихся взглядом, сплетает в замок пальцы сложенных на колени рук и негромко произносит:

– Всем привет, меня зовут Никлаус, и я алкоголик.

Я чувствую, как мелко дрожат мои руки, слегка пугаюсь, когда народ нестройным хором приветствует Ника. Его взгляд замирает на мне, и он продолжает:

– Впервые я попробовал алкоголь в тринадцать лет. На вкус ничего особенного, а вот те ощущения, что он приносил, пришлись мне по нраву. Он отключает мозг и значительно понижает уровень ответственности. А они все – все, кто меня окружал, – возложили на меня большие надежды. Я ведь победил страшную болезнь, полностью выздоровел, и теперь обязан стать, по меньшей мере, седьмым чудом света. – Никлаус горько усмехается и откидывается на спинку стула: – Я нашёл своё спасение в выпивке, обрёл подобие свободы, и не думал о том, что разочаровываю всех вокруг. А я их точно разочаровывал: плохо учился, не имел особых талантов, бросил борьбу, не стал капитаном школьной команды по регби. Неудивительно, что они стали мне помогать в исполнении их мечт. Алкоголь позволял мне забить на это, нёс меня по течению своих хмельных паров, пока… Я пришёл сюда из-за девушки. Хотел посмотреть, понять, может. Она сказала: я должен бросить пить не ради кого-то, а ради себя. И, пожалуй, она единственная, кто не ждал от меня подвигов. Она вообще ничего от меня не ждала. – Лицо Никлауса стало бледным, он отвел от меня взгляд и почти процедил сквозь зубы: – Эта стерва уверяет меня в том, что не играла, что ей было плевать на наше соперничество с братом, но какого-то хрена припёрлась на его вечеринку, тем самым дав понять, что она предпочла его . Чего она добивалась? Хотела оценить, как глубоко смогла пробраться мне под кожу?! Понять, насколько сильно я на ней помешан?! Чтобы – что? Позлорадствовать? И сразу после броситься в объятия другого?!

– Ты всё неправильно понял… – едва слышно шепчу я.

Взгляд затуманивается. Я смаргиваю слёзы, обжигающие щёки, и вижу, как Никлаус вновь поворачивает голову в мою сторону. Выплёвывает жёстко:

– А как ещё это понимать?!

– Я… Мне…

– Так он о тебе говорит? – раздается шёпот сбоку.