Джули Кэплин - Уютная кондитерская в Париже

– Ты не хочешь взять сдачу? – спросила Нина, поняв, что водитель говорит о том, что у него не хватает сдачи.

– Не хочу, – прорычал Себастьян, даже не повернувшись.

Она пожала плечами, взяла сумку с ноутбуком Себастьяна и последовала за ним, прожигая его спину испепеляющим взглядом и бормоча проклятия себе под нос. В мыслях Нина уже была далеко отсюда. Вот ведь грубиян, даже не подождал ее. Себастьян был уже на полпути к лифту.

Он уронил костыль, нащупывая кнопку, и злобно выругался. Нина тихо вздохнула, пораженная тем, что, оказывается, в машине он еще не достиг порога своей раздражительности.

Когда она подняла костыль и передала ему, Себастьян чуть ли не вырвал его из ее руки. Нина прикусила язык и сохранила безразличное выражение лица. Ничего, еще десять минут можно потерпеть. Через десять минут она выйдет отсюда и больше никогда его не увидит. Ей нужно только сопроводить Себастьяна в лифте, открыть ему дверь, отдать ноутбук – а присяжные пусть потом разбираются, она ли огрела его по голове этим чертовым гаджетом или нет – попрощаться и удалиться. С нее хватит. С этой минуты он в свободном плавании.

Как только дверь лифта открылась, Себастьян тут же вышел, его костыли задребезжали, когда он по прямой устремился к своему номеру, набычившись, остановился у двери в ожидании, когда Нина подойдет и откроет ее.

– Спасибо, – прорычал он. – До завтра.

С этими словами Себастьян исчез, даже не оглянувшись.

Несколько секунд Нина стояла, сжимая кулаки. Как он смеет так с ней обходиться? Неблагодарная скотина. Да, она сегодня совершила пару ошибок, но никто не умер, к завтрашнему дню все готово. Она не была идеальной, но заслуживала лучшего, и она не допустит, чтобы это сошло ему с рук. Ярость в ней начинала приближаться к точке кипения. Чтобы вывести ее из себя, нужно было сильно постараться. Нина не любила конфликты, но… сегодня ей нечего терять. К черту.

Нина сделала три широких шага по коридору до гостиной. Себастьяна там не было, но ярость заставила ее направиться прямиком к спальне, из которой донесся звук упавшего на пол костыля.

Она сердитым толчком распахнула дверь и уже хотела назвать его имя, но тут, увидев его, остановилась как вкопанная в дверях.

Себастьян рухнул на кровать. Лежа на ней по диагонали, он прикрывал лицо рукой. Нина замерла, услышав его тихий стон. Весь бурлящий в ней гнев, готовый выплеснуться наружу, испарился в одно мгновение. Глупый, глупый, глупый дурак. Теперь она видела бледность его лица, крепко сжатые до скрежета челюсти, бесконтрольные движения нижней части его тела.

– Себастьян?

Он замер.

– Тебе?..

– Уходи.

Его голос звучал хрипло, а лицо он по-прежнему прятал.

Ну конечно, в таком состоянии она его ни за что не оставит. Нина подошла к прикроватному столику, на котором лежали две упаковки таблеток.

Девушка прищурилась, внимательнее пригляделась к нему. Себастьян лежал совершенно неподвижно, и она видела, что его лицо посерело еще сильнее. Этот глупец старался казаться храбрым. Ей не приходило в голову, что его мучает боль, правда, она не могла это понять – ничего в жизни себе не ломала.

– Тебе очень больно?

Ответная тишина сказала ей достаточно, чтобы все понять.

– Себастьян? – сказала Нина нежно.

– Да?

Он убрал руку с лица и посмотрел на нее, настороженный, как маленький мальчик, пойманный на лжи. Его глаза подозрительно увлажнились.

Несколько мгновений чувство вины терзало ее – вид у него был такой побитый и уязвимый. И это ее ужасно взволновало, ведь он всегда казался ей победителем в любой ситуации.

– Когда ты в последний раз принимал болеутоляющее?

Иногда наличие братьев было на руку. Они, все четверо, играли в регби и принимали болеутоляющее. Это было так мужественно. Джонатан как-то раз сломал ногу и стонал не переставая – жаловался, что у него под гипсом все зудит. Наконец мама дала ему вязальную спицу.

Себастьян с мятежным видом выставил вперед подбородок.

– Довольно давно.

Теперь Нина заметила меловую белизну вокруг рта Себастьяна, видела, как напряжено его тело.

– Это твое лекарство?

Он кивнул и поморщился от боли.

– И когда ты в последний раз принимал таблетку?

– За завтраком.

– Да господи ты боже мой. – Нина скрывала свое волнение за ворчливым тоном. Открыв упаковку таблеток, спросила: – Сколько тебе разрешили принимать зараз?

– Две – каждые четыре или шесть часов. Но они очень сильнодействующие. Мне от них плохо.

– Тебе больше нравится вот так мучиться? – отрезала Нина, рассердившись на него. Неудивительно, что он весь день был в дурном настроении.

Себастьян ничего не ответил, только слабо покачал головой. Глаза у него были закрыты, и Нина вдруг поняла, что он абсолютно беспомощен и страдает от невыносимой боли. Она достала две таблетки из блистера и поспешила в ванную. Набирая воду в стакан, Нина недовольно посмотрела на себя в зеркало. Иметь дело с кротким Себастьяном гораздо проще, подумала она, но видеть его в таком состоянии было нехорошо, и она знала, что он не примет от нее жалости.

– Что тебе сказали о мерах предосторожности, когда выписывали? – спросила она, ставя на стол стакан с таблетками. Ей нужно было посадить его, чтобы он принял лекарство.

– Отдыхать. Ногу не нагружать, держать на подушке. – Судя по его безжизненному голосу, он отдавал себе отчет в своем идиотском поведении и не хотел, чтобы Нина лишний раз заостряла на этом внимание.

– Ясно. Давай я помогу тебе сесть поудобнее. Если ты сядешь, я подложу тебе под спину и под ногу подушки. Потом болеутоляющее.

Себастьян тоскливо посмотрел на нее, и мрачная линия его рта дрогнула. Когда он моргнул, коротко кивнув, словно в своем полном изнеможении не мог говорить, она подошла к кровати и принялась поправлять подушки.

– Как ты думаешь, ты сам сможешь подняться? – спросила она.

– Дай мне минутку. Извини, эта езда в машине…

Нина не стала говорить очевидное: «и на ногах с самого утра без таблеток».

Когда Себастьян устроился на подушках и принял болеутоляющее, она заговорила снова. Нина старалась сохранять безразличие, но ей хотелось устроить его поудобнее.

– Хочешь, я сниму с тебя туфлю?

Он негодующе посмотрел на нее.

Теперь она закатила глаза.

– Послушай, Себастьян, признай наконец, что тебе нужна помощь. – Нина перешла на другую сторону кровати, развязала шнурок, стащила его черный броч с ноги. – Ну, видишь, никаких проблем. Я здесь. Готова тебе помочь и могу это делать. Никаких других планов у меня на вечер нет. Может, тебе попробовать уснуть? А позднее я бы заказала тебе еду в номер.

Он кивнул и закрыл глаза, что она восприняла как свою маленькую победу. Несколько секунд Нина стояла над ним, борясь с желанием убрать его волосы и поцеловать его в лоб.