Амира Алексеевна - Твоя рабыня

Не сон ли это? На самом ли деле все это происходит со мной?

– Я все поняла…. Простите, что испортила ваш вечер.

Проглотив в себя последнюю каплю обиды, я развернулась с тем, чтобы просто уйти. Но Алексей не дал мне просто уйти, вновь остановил за руку.

– Саша, не уходи так….

– Леш, все хорошо. Сердцу же не прикажешь, кого любить? Просто отпусти меня.

Неуверенно Алексей ослабил руку, и я тут же сорвалась с места и выбежала из ресторана. Не хватало еще, чтобы он видел мои слезы, мою слабость, обиду, и распластавшуюся по асфальту гордость.

– Саша! Саша, что с тобой случилось?! – Глаза сестры были полны изумления и недоумения, когда она открыла передо мною дверь своей квартиры, а там я, сижу под ее дверями, мокрая до ниточек, с размазанной по лицу тушью, еще и опухшими от слез глазами. Можно понять ее удивление.

Не помню, как добралась до нее, будто заколдованная, шла по темным улицам, под сильным проливным дождем, залитыми глазами от слез, не разбирая дороги. Лишь слышала, как кто-то просигналил совсем рядом со мною, слышала пару грубых слов в свой адрес: «алкоголичка, уйди с дороги!», слышала даже, как медленно бьется мое сердце, что казалось, вот-вот остановится….

И, наверное, в этот самый момент, я видела лишь одно убежище от этого несправедливого, огромного, ужасного мира: это моя сестра. А больше у меня никого и не было.

– Давай, поднимайся скорее, ты же вся промокла. – Маша приобняла меня за плечи и подняла с холодного пола, завела в дом и сразу повела в ванну. – Тебе срочно нужно в горячую ванну, иначе заболеешь.

Только когда мое тело окутала теплая, приятно пахнущая от банного средства вода, я поняла, насколько сильно замерзла, гуляя под прохладным дождем. Словно тысячи маленьких иголок вонзились в мое тело, и после мне даже стало как-то легче дышать. Затуманенный рассудок медленно стал приходить в себя, и еще через час я могла здраво мыслить и понимать все происходящее.

– Саша, расскажи мне, что случилось? Отчего ты плачешь? И где Алексей? Как он мог тебя отпустить в дождь одну?

Вопросы повалились из уст Маши сразу, как только я оказалась под теплым одеялом, одетая в теплую сухую одежду сестры, с горячей чашкой чая в руках. Тело все еще дрожало от холода, сердце ныло от боли, готовая вот-вот разбиться на множество мелких осколков, в глазах все еще блестели недавние слезы, но я уже могла говорить. Рассказать сестре все, что произошло, все, что сейчас у меня на сердце, и сказать, как же я отчаялась на счастливое будущее.

Выслушав меня до конца, ни разу не перебив, лишь изредка в ужасе прикрывая рот рукой, а потом, вдруг опомнившись, резко убирала руки обратно к моим ладоням, – так Маша достойно выслушала меня до конца.

– И что ты теперь намерена делать? – Спросила она, внимательно всматриваясь в глаза, будто пыталась так понять мои мысли, не дожидаясь самого ответа.

– Не знаю… – Голос все еще болезненно хрипел, словно я заболела ангиной.

– Это хорошо, – вдруг произнесла сестра, – по крайне мере ты не способна на крайние действия. И я спокойна. – Она вновь задумалась.

В тишине мы просидели около получаса. Я больше не желала о чем-либо разговаривать, изливать душу и плакать, просто душа уже была пуста, и в глазах больше не было слез. Лишь усталость и сон, который неожиданно опустился на мои веки.

Сквозь сон я услышала, как сестра выключила свет в зале и прилегла рядом со мною, в одну кровать, крепко обняв сзади, как это часто делала в детстве, и я тут же уснула, самым крепким, продолжительным сном. А вскоре настанет завтра, и мне предстоит сделать самое важное решение в своей жизни. Решение, которое круто изменит всю мою жизнь, и не только мою.

Глава 3

– Злата, постой! Не убегай от меня так далеко, мне же не угнаться за тобой!

По длинной аллее загородного парка, по сухой асфальтированной дорожке, усыпанной осенней ярко-желтой и ярко-красной листвой, бежала маленькая, кудрявая девочка с темными волосами, лет пяти, в маленьком, ярко-красном плаще, в желтом вязанном берете, под цвет ботинков, бежала звонко смеясь, убегая и прячась за деревья от молодой девушки, лет двадцати пяти, так же одетая во все осеннее: в темно-зеленое пальто, в цвет изумруда, в темно-коричневых ботинках на невысоком, удобном каблуке, и на голове светлый платок аккуратно прятал ее длинные, темно-каштановые волосы.

На улице стоял конец октября, самая прекрасная и красочная пора осени, когда в последний раз пробиваются сквозь прохладный атмосферный воздух теплые лучи солнца, пытаясь хоть немного прогреть уже замерзшую землю, когда в воздухе уже пахнет морозной свежестью, будто вот-вот выпадет снег и закроет собой все яркие, красочные цвета осени.

– Не поймаешь! Не поймаешь! – Поддразнивала девочка, вновь и вновь, то убегая, то прячась от мило улыбающейся ей девушки.

В этот утренний час в парке было не так много народу, была среда, а значит, большинство людей находились сейчас на своих работах, а в парке гуляли в основном лишь пожилые люди, кому уже некуда было торопиться, и мамы, находящиеся в декрете.

Но, несмотря на небольшое количество людей, гулящих этим временем в парке, именно эта девушка в изумрудном осеннем пальто и в светло-сером платке, с милой задорной девчонкой привлекли внимание у одного пока неизвестного нам фотографа, и он с любопытством и с не скрытой страстью делал снимки ни о чем не подозревающих гуляющих. Просмотрев в своем профессиональном фотоаппарате снимки, он даже ахнул, при виде небесных синих глаз девушки и ее ребенка, шедшей за ручки рядом. «Должно быть это ее дочь» – подумал мужчина и решил приблизиться к этой паре ближе, с тем, чтобы лучше разглядеть их лица.

Но стоило мужчине подойти и сделать еще пару снимков, как вдруг, девушка, заметив на себе объектив, словно дикая кошка, тут же собой прикрыла свою дочь, как бы пряча ее от любых людских глаз, и с не скрытым недовольством, даже злобой, устремила свой ангельский взгляд на фотографа.

Нависла неудобная тишина, как мужчина вдруг понял всю глупость возникнувшей ситуации и попытался исправиться.

– Я искренне прошу прощение, за то, что позволил себе вмешаться в ваше личное пространство, – мужчина неуверенно начал успокаивать девушку, завидев ее защитную реакцию, и осознав всю нелепость ситуации, ведь он походил сейчас на маньяка, преследующего и фотографирующего совсем неизвестных ему людей, – извините меня, за мою дерзость, но я не смог не удержаться от пары ваших снимков…. Ведь вы прекрасны…. И ваша дочь….

При упоминании дочери, девушка еще сильнее прижала девочку в свои объятия, как можно лучше пряча ее лицо от незнакомца.

– Мама, а кто этот дяденька? – спросила девочка, с явным детским любопытством разглядывая фотографа с ног до головы.