Наталия Романова - Горькая полынь моей памяти

За кухонным столом Карима споро нарезала овощи. К ней присоединилась Алсу, косынка кособоко была накручена на светлой головке, выглядывали две жидкие косицы. Мелькнула мысль – сестричке пошла бы короткая стрижка, торчащие, некрасивые косички лишь подчёркивали остренькую, худую мордашку девочки.

Хотя, что Дамир в этом мог понимать? Может, и у Каримы так же торчали волосёнки в десять-то лет, ему тогда дела не было до сестры. А сейчас, смотри, какая красавица выросла. Угловатая пока, конечно, но видно – года через два придётся Арслану Файзулину играть свадьбу, такую красоту долго дома не удержишь, как бы не передержать. Волосы у Каримы пышные, материнские, с рыжеватым отливом, собраны в причудливую косу, как она вчера сказала – рыбкой, что ли, или пташкой. Ноги длинные, худенькая, шея длинная. Розовый фламинго, а не девушка. А мордашка детская ещё, прыщ на носу вскочил.

– В тебя влюбился кто-то, – пошутил Дамир, изо всех сил стараясь не засмеяться, показывая пальцем на нос.

Карима залилась таким румянцем, что парню стало не по себе. Несколько лет назад она смеялась вместе с братом, отмахивалась, кричала, что ей никто не нужен, а сейчас краснеет, глаза прячет. Он прищурился, хм…

Нет, не может быть! Кариму в лицей отвозит водитель, из лицея же забирает. Взаперти никто девушку не держит, но и лишнего шага ей сделать негде, тем более оступиться. Местные парни на пушечный выстрел со скользкими предложениями к дочери Арслана Файзулина не подойдут, если нет склонности к суициду, конечно. У школьных подружек бывает в гостях, в социальной изоляции отец дочерей держать не станет.

– Жених-то есть у тебя? – он подмигнул и пытливо уставился на сестру.

Вроде шутил, а в то же время нехорошо тянуло под ложечкой, сдавливало горло от неясной тревоги. Как же отец справляется с таким грузом ответственности? Дамир приковал бы в подвале дочерей, будь те у него, и выпустил только в руки проверенного со всех сторон мужа.

Вот тебе и страна победившей демократии, тотальный феминизм и толерантность. Стоило ступить на родную землю, куда что делось? А уж после взгляда на фламинго эту в шортах до середины бедра, вовсе взыграло – и кровь предков, и отцовское воспитание.

– Есть! – влезла со своим авторитетным мнением Алсу. – Равиль! Я сама видела, как они шушукались! – и показала язык вспыхнувшей сестре.

– Молчи, – прикрикнула мать. – Ничего ещё не решено. Не мели языком, – приложила указательный палец ко рту в характерном жесте. – Шевели ручками лучше, долго будешь ковыряться, семья останется без салата.

– Маа-а-ам, – прогундосила обиженно Алсу и принялась резать огурцы.

Кривобоко, как и повязанная косынка поверх жиденьких косиц. Дамир улыбнулся. Съедят они салат из кривеньких кусочков, младшие не заметят, эби похвалит, а отец с Дамиром промолчат. Где ещё девочке учиться, как не дома. Не в семье же мужа постигать хитрую науку домашнего хозяйства.

– Какой Равиль? – Дамир посмотрел на мать. Карима, ясно, не ответит. Уткнулась в разделочную доску и шинкует ножом похлеще кухонного комбайна.

– Юнусов, – тут же вставила Алсу и удостоилась-таки подзатыльника от матери.

О как! Равиль Юнусов. Тот самый, что снимает квартиру Натке, где провёл эту ночь Дамир. Они дружили с самого детства. Равиль, Дамир и Натка, последняя втесалась в их компанию классе в третьем или пятом, точнее сказать он не мог. Приклеилась к Равилю, как клещ, или он к ней. В общем, парочка они были – не разлей вода, сегодня ночью Дамир имел сомнительное удовольствие услышать все аспекты их «дружбы». Неудивительно, что Равилю уже пришлось покупать новый диван, в обмен на сломанный хозяйский.

Жениться на Натке он не мог – всякому понятно, ей тоже. Можно пойти против всех и вся, но жизни не дадут. Юнусовы не были настолько влиятельны, как Файзулины, но всё же, кое-какие рычаги давления имели. Не работать Натке в областной больнице педиатром, если станет она Юнусовой. Не трудиться Равилю на завидной должности в компании Арслана Файзулина. О семейных праздниках, родне, тоже можно забыть.

Дело не в том, что Натка – Наташа Иванушкина, православная и русская. Смешанные браки, что межнациональные, что межрелигиозные, не были редкостью в их селе. Нечасто они становились долгими и крепкими, но удивить таким браком сложно. Но Натка – мало того, что из бедной, так ещё и неполной семьи. Мать принесла её в подоле в шестнадцать лет. Уже дочь выросла, а та всё устраивает свою личную жизнь, то с одним залётным молодцом, то с другим. Не потерпят Юнусовы такую родню, стыдно в глаза людям смотреть будет.

На то, что Равиль вьётся вокруг Натки, родные закрывали глаза. Дело молодое, мужское. Уж лучше одна Натка, чем ворох девиц сомнительного поведения. Как-то мать Юнусова устроила разнос сыну, поставила ультиматум, запретила видеться с Наткой, как итог – Равиль через пару недель подцепил букет с какой-то причудливой херью. Вылечился, конечно, отец отволок в клинику, орал на весь дом, отходил взрослого парня за здорово живёшь, а мать после этого примолкла. Лучше чистенькая в плане здоровья Натка, чем такие сюрпризы.

– Равиль, значит? – Дамир в упор посмотрел на Кариму, та поджала губы и только сильнее покраснела. – Странно, а он ничего не сказал…

– Что он тебе скажет, ничего ещё не решено. Да ты разве видел его? – мать спокойно посмотрела на сына, выразительно приподняв брови.

– Действительно, когда бы он успел… сказать, – всё, что оставалось ответить Дамиру.

Не скажешь же рдеющей шестнадцатилетней сестричке, что «женишок» её всю ночь в пьяном угаре драл бабу, да драл так, что визги стояли на весь многоэтажный дом.

После обеда Дамир провалился в сон. Когда падал на постель, был уверен – вырубится мгновенно, на деле пришлось поворочаться с боку на бок. Не шла из головы синеглазая. Какая она… Чудился запах, отчего-то горьковатый и до боли родной, мерещились васильковые всполохи не смущающегося взгляда, острые ключицы, лопатки, мелькнувшие из-под майки, когда развернулась спиной к Дамиру, стройные ноги и, конечно, грудь. Налитая, высокая, девичья, умопомрачительная грудь.

Становилось невыносимо стыдно думать в подобном ракурсе об Эле, она почти ровесница Каримы, но не думать не получалось. В паху немилосердно тянуло, Дамир ворочался, не мог найти себе место, пока не помог себе найти облегчение и не уснул зыбким, рваным сном.

Разбудил его Назар, ворвавшийся в комнату без стука.

– Равиль приехал. К тебе, – уточнил пацанёнок, что именно Дамира посетил друг.

– Иду, – он потянулся и скатился с кровати, на ходу надевая джинсы и футболку. Волосы после душа торчали в разные стороны – уснул, не высушив, получил результат. Да и ладно, не красная девица на выданье.