Наталия Романова - Домик №10

Огромные руки погладили шею и спину Розы, словно кошачью, потом устроились на плечах, и большие пальцы стали нежно нажимать, аккуратно давя на кожу и, кажется, позвонки, а может, сердце, а может, что-то другое, отвечающее за что угодно, но не за защемление. А если и защемление, то не шейного отдела позвоночника. Одним словом, массаж возбуждал. Роза плыла в ощущениях и мыслях, руки проходились по лёгкой ткани платья, а сами будто щекотали каждый нерв, каждую клеточку, раскрывали каждую пору и заставляли гореть, плавиться от удовольствия, мурлыкая как кошка.

Наваждение, морок.

– Во-о-от… – послышалось в ухо, голос опалил горячим дыханием. Одной рукой Матвей держал Розу за талию и прижимал к себе, очень недвусмысленно прижимал, а второй провел под грудью и снова вернулся к спине и шее.

Роза вздрогнула.

– А я же говорила, что Матвей хорошо массажирует! – раздалось звонкое.

Светика Роза узнала и через пелену в глазах.

– Папа всегда говорит, что, если бы не Матвей, он бы не встал, – проговорил всегда находящийся рядом с сестрой Даниил.

– Встал! – заупрямилась Светик.

– Не встал! – Даниил был достойным братом своей сестры.

– Встал!

– Не встал!

– Встал, – вырвалось шёпотом у Розы, потому что… она ничего не знала про отца этих двоих, но то, что ощущалось со стороны тыла – определённо стояло.

Ночь прошла, как и всегда. Роза приготовила себе нехитрый ужин, не дождавшись маму с Виктором, те задерживались в городе, видимо, решив выделить время на себя. И налила домашнего вина. Его приноровился делать Виктор, буквально в первый год пребывания в этой местности, он опробовал разные виды вина и принялся не только изготавливать своё, но и максимально вник в процесс, используя инновационные технологии, наряду со старыми добрыми традициями.

Надо сказать, сам процесс виноделия занимал Виктора значительно больше, чем результат. Потому результатом наслаждались Роза и Альбина. Роза, естественно, чаще. Потому что жила ближе и доступ имела круглогодичный, даже круглосуточный. Посидев до начала второго, хотя очередной раз пообещала себе лечь раньше, хотя бы к полуночи, уснула крепким, почти младенческим сном. Виной тому был, конечно же, чистый горный воздух, а не винишко, к которому прикладывалась целый вечер.

Хотя, пожалуй, сказать «ночь прошла, как и всегда», было преуменьшением месяца, если не года. Роза ворочалась с боку на бок, её не устраивала температура воздуха, она то включала сплит-систему, то выключала её, то открывала окно, то закрывала, даже простынь время от времени казалась жёсткой, даже шершавой.

Надо было соглашаться на предложение Сергея Витальевича. Можно сколько угодно рассуждать о самоуважении, порядочности, высоких материях и чувствах, но весь опыт Розы говорил об обратном: о том, что высоких чувств можно и не дождаться, а тело – оно и есть тело. Требует.

Дёрнул её кто-то с этими дровами… Ещё и Розенберг этот. После невольного полушёпота Розы «встал», Матвей резко отодвинулся, лишив размякшее тело Розы мурашек и удовольствия так быстро, что закружилась голова. Пробубнив: «Прошу прощения», руководитель и старший тренер, а по совместительству возмутитель относительного спокойствия Розы, Матвей тут же переключил внимание на спорящих детей, разрулив их конфликт, а потом рванул с ними наперегонки до ворот и оттуда до домика, не забыв при этом окрикнуть Сергей Витальевича. Зычным, красивым баритоном.

Златовласик пожал плечами, окинул взглядом оторопевшую Розу и пошёл к воспитанникам, будто они и десяти минут не могут провести без пригляда тренера.

А защемление шейного отдела позвоночника? Интересно, это опасно? Настолько заметно? Роза ходит криво или согнувшись, или как-то по-особенному тянет ногу, сутулится? Что происходит?

Она даже покрутилась перед большим зеркалом в ванной, раздевшись и подняв длинные чёрные волосы наверх, старясь стоять непринуждённо, не выпрямляя спину и не втягивая живот, как для фото. Нет, кривой Роза не была, ногу не тянула и уж точно не сутулилась.

Роза, как и её сестра, занималась хореографией с дошкольного возраста до конца одиннадцатого класса, и даже потом ходали на занятия в фитнесс или танцевальных центрах. Хаотично постигая то латино, то американские танцы, то хастл, а то и танцы на пилоне.

Сейчас это забылось, но одиннадцать лет в народном ансамбле для осанки пройти незаметно не могли, тем более, Роза часто была солисткой, лихо выплясывала под «соловушка-соловушка», искромётно улыбалась, срывая аплодисменты у восторженных зрителей. А ведь и правда: круглолицая, яркая, с широкой улыбкой и ямочками на щеках, способная «завести зал», Роза была приметной даже коллективе численностью больше ста человек. Она, несмотря на свою немного восточную внешность, была рождена солировать в ансамбле русских народных танцев.

Альбина была полной противоположностью Розы. Настолько, что даже точно знавшие, что они родные сёстры, не скрывали своего удивления этим фактом. Роза впитала в себя черты отца. Немного коренастого, обаятельного, с восточными корнями мужчины. Альбина же была копией мамы. Вопреки законам генетики, у жгучего брюнета и почти блондинки родилась светловолосая девочка с прозрачно-синими глазами, высокая и худенькая, настолько худенькая, что в детстве у нее подозревали порок сердца и ещё какие-то не менее страшные заболевания, пока мама не переехала в Санкт-Петербург, где все диагнозы благополучно сняли.

Альбина даже сейчас, после замужества и рождения дочери, такой же платиновой блондиночки и худышки с врождённой грацией, почти светилась и производила впечатление рафинированной особы, заставляющей мужчин выпрыгивать из трусов за один взгляд.

Наверное, поэтому семейным бизнесом занималась Роза. Она крепко стояла на ногах, в прямом и переносном смысле. Особых иллюзий об окружающем мире не питала даже в школьные годы, а недлинные и чуть полноватые ноги крепко держали Розу на планете Земля, не давая ей соскочить в мечтания или кому-то усомниться в способностях Розы, будь то учеба в институте путей сообщения или руководство собственной базой отдыха.

Роза перевернулась со спины на живот, невольно поёрзала. Чтоб он провалился, этот массажист со своими поглаживаниями и тёплыми руками, мурашками и красивым баритоном. С его рукой под грудью… мог бы и…

Захотелось заплакать от обиды на весь мир и на «Русского богатыря» в частности. Не такой уж огромный доход, если подумать, от восьми человек, даже с учётом дополнительных средств на отдельное питание, чтобы терпеть тяжесть внизу живота.

Покосилась на настенные часы. Надо вставать. Дела не ждут. С утра нужно заехать на рынок – вчера повар снабдил новым списком продуктов, потом заскочить на пивзавод, там поругаться: пиво в бар так и не доставили. Хорошо, отдыхающие в этот раз оказались непривередливыми и с радостью брали не баночное пиво, а местное, которое не только дешевле, но и вкуснее.