Елена Тодорова - Хочу тебя испортить

– Сколько ты готова отдать лично мне?

– Прости, я тебя не понимаю, – смеюсь, но на этот раз мой голос уже звучит задушенно.

И тогда он, глядя на дорогу, начинает рассуждать:

– Ты многим помогаешь. Зачем? Пытаешься со мной «подружиться», – последнее слово он выговаривает с насмешкой, при этом еще и едко хмыкает. – Зачем? Хочешь быть для всех хорошей. Зачем?

Ощущаю себя абсолютно растерянной. Не знаю, что на это ответить. Поэтому решаю быть искренней и прямолинейной. Подгибая одну ногу, разворачиваюсь к нему и прижимаю к груди ладонь.

– Когда я кому-то помогаю, то вот здесь чувствую приятное тепло и пульсацию. Это радость, – поясняю спокойно. Не потому что намереваюсь уличить его в том, что он на подобное не способен. Просто хочу, чтобы узнал меня чуточку ближе и понял мой характер. Но Кир смотрит так недоверчиво-изумленно, словно я шарлатан, который пытается заставить его поверить в теорию временных петель. – А когда кто-то на меня злится, я ощущаю себя глубоко несчастной, – слегка потираю грудину. – Внутри жжет и скребет. Мне такие чувства не нравятся. Вот почему я хочу со всеми дружить.

Он ничего не отвечает. Возвращает внимание на дорогу, но периодически на меня поглядывает. Я же упираюсь виском в сиденье и непрерывно за ним наблюдаю.

– Долго ты так не протянешь, – вот, что он заключает пару минут спустя, смеряя меня очередным снисходительным взглядом. – Иногда за добро прилетает сильнее, чем за злобу.

– Нет, – отмахиваюсь, мотая головой.

– Да. И я тебе это докажу.

– Нет же! Это я тебя научу думать иначе.

Кир вновь задерживает на мне внимание. Пристально смотрит, у меня даже кожу от столь въедливого интереса покалывает. Но я терплю, тщательно скрывая смущение. Когда он, отводя взгляд, заезжает на парковку, не пытаюсь вертеть головой.

Мотор затихает. Кирилл поворачивается ко мне и, протягивая руку, выдвигает:

– На что спорим?

– На тридцать три дня! – выпаливаю и прижимаю внутреннюю часть своей ладони к его.

Только прижимаю, он обхватывает. И этот контакт вызывает не только мурашек, которые почему-то частая компания, когда мы рядом… В животе возникает какое-то копошение. Я бы сказала, что это те самые бабочки… Только почему? Как?

Полноценно сфокусироваться на этих ощущениях не получается. Бойко дергает мою кисть на себя, темнеет взглядом и ожидаемо интересуется:

– Что это значит?

– Тот, кто проиграет, будет должен провести с победителем ровно тридцать три полных суток. В разброс, конечно. В течение года.

– И в чем прикол, если я выиграю? – хмурится он. – Мне в любом случае придется провести с тобой чертовых тридцать три дня.

– Именно, – выкрикиваю я и свободной рукой быстро «разрубаю» наш спор.

Выскакиваю из машины до того, как он решается меня убить.

Оглядываюсь и… улыбка стынет на моем лице.

Напоровшись на толпу знакомых лиц, личинка заметно притухает со своим навязчивым щенячьим восторгом. Понятно же, что в компании моих друзей ее и десять пар розовых очков не спасут. Была бы хоть на грамм рассудительной, в ту же секунду завернула бы играть роль доброжелательного эльфа. Но нет же. Эта идиотка сжимает ладони в кулаки и демонстративно выпрямляет спину. Только взгляд, который она на меня направляет, выдает заваруху в ее мыслях.

– Они будут с нами?

– Ага, – лениво отзываюсь я. – Если боишься, бей по копытам, Вареник. Сейчас. Я за тобой гнаться не стану, – милостиво даю ей шанс слинять.

Так, чтобы все видели, конечно.

– Чего это мне бояться? – хорохорится эта курица, усиленно качая собственные амбиции. – Отлично проведем время!

И решительно прет к толпе.

Ну, вот что за дурочка?

Закладывая ладони в карманы джинсов, медленно иду следом. Смотрю на ее тощую задницу, и даже жалость какая-то внутри просыпается. Просыпается и засыпает. Если она такая тупая, я должен ее проучить. Раз и навсегда. Чтобы даже смотреть в мою сторону боялась. Сейлор Мун [6] Сейлор Мун – персонаж аниме-сериала. Беззаботная школьница, которая может превращаться в воина. Борец за добро и справедливость. , бля.

– Привет, – здоровается чертова Любомирова, едва мы останавливаемся. Ее голос звучит пискляво и выдает волнение. Уверен, что не только я это слышу. Но, стоит отдать должное, она достаточно быстро выравнивает децибелы: – Кто еще не в курсе, я – сестра Кирилла. Меня зовут Варя. Буду рада провести время с друзьями брата!

– Любомирова, – приглушенно выдыхаю, чтобы тормознуть ее активность.

– Ай-й-й, – горланит, прикрывая ладонью рот, и смеется. – Все время забываю, что братца нервирует наше родство.

– Приглуши текст, юмористка. Я сам все, что надо, скажу.

– Я просто радуюсь, что ты меня пригласил!

– Молчи, сказал.

– Как пожелаешь!

– Молчи.

– Молчу!

– Сестра, блядь, – выговариваю и презрительно хмыкаю, когда она, наконец, затыкается. – Третье ребро от задницы.

Громче всех ржет Довлатова. У нее мало того, что само собой вавка в голове, так еще она эту мою инфузорию невзлюбила горше меня. Мою? Да какую мою? В том смысле, что проблема моя.

– А ребро слева или справа? – подает голос эта неуемная сестра. – Если что, уверена, те, что в заднице, способны мигрировать. А значит, когда-нибудь я могу оказаться у тебя под сердцем. Имей в виду!

– Ты прям такая смешная, я не могу, – смотрю на нее, не скрывая неприязни, а она все равно продолжает лыбиться.

– Именно поэтому я тебе уже нравлюсь.

– Входи, давай, – киваю на дверь. – Центурионы первые.

Она даже не спрашивает, где мы находимся. Задирает голову и чешет через крыльцо к входу в темное многоэтажное здание. Переглядываемся с Чарой и шагаем следом. Остальные после коротких комментариев и череды тихих смешков тянутся сзади.

– Значит, это квест, – быстро врубается Любомирова, пока мы проходим оформление и идем за администратором по коридору. – Какая тема?

– Прятки в диких джунглях.

– О, – неопределенно гудит она. Даже здесь очки свои не сняла. Но глаза ее они практически не скрывают. Читаю в них удивление. – Правда? Звучит скучновато.

– Скучновато? – охреневаю я.

– Я думала, будет какая-то химическая лаборатория с задачами на логику. Ну, или хотя бы война.

– Это будет война, – выдаю, придерживая ее за локоть, пока остальные входят в раздевалку. Эта личинка такая мелкая, приходится реально горбатиться, чтобы припечатать ее лоб своим. – Сражайся или умри, Центурион.

Она замирает. Клянусь, что слышу, как тарахтит ее перепуганное сердечко. Оно несется диким галопом. Только поэтому мое собственное синхронно ускоряет свою работу.

Смотрю в ее взбаламученные глаза через ее же розовые очки и впервые в жизни раздражаюсь от того, что подвернувшаяся дурочка слишком красивая. Трезв, но за свое восприятие не отвечаю по другим причинам. Так уж повелось, что Любомирова стимулирует внутри меня чересчур бурную выработку гормонов. Первым в голову ударяет адреналин. Его шум и огненная сила мне всегда нравились. Но сейчас, кажется, с трудом справляюсь.