Александра Дельмаре - Отель растоптанных желаний

– Спасибо, – Филипп обошёл её, уже сделавшую шаг вперёд, заглянул в лицо. – Благодарный ученик хотел бы пригласить своего учителя на ужин. Должны же мы отметить окончание учёбы?

– Конечно, должны, – помолчав, она смерила его взглядом. – Обязательно отметьте это событие со своей женой.

Довольная своей последней фразой, Вера направилась в комнату персонала. Она шла по широкому, ярко освещённому коридору, оформленному в классическом стиле, который так нравился Вере. Здесь во всём прослеживался стиль дорогих гостиниц – в обшивке стен деревянными панелями, в правильно подобранных изящных светильниках и дорогих картинах в золочёных рамах на стенах. Шаги заглушала неизменная красная дорожка с золотистым орнаментом по краям.

В комнате персонала был только Семён, резво вскочивший с дивана при Верином появлении.

– Ты закончила с этим? – в ледяном голосе лёгкое презрение.

Вера кивнула, сразу поняв, о ком это он, и протянула руку к банке с кофе.

– Слушай, Вер, только между нами, – горячо зашептал Семён, наклонившись к её уху. – Надо этого новенького на место поставить. Думаю, работник он так себе, раз его родной отец из своего бизнеса выгнал. Просто так не выгоняют, как ты считаешь?

– Может быть, пока непонятно, – уклончиво ответила Вера, направляясь к кофемашине.

– А мне уже понятно, что он из себя представляет. Садись, я сделаю тебе кофе, знаю, как ты любишь, без сахара, – засуетился Семён. – Ты бы Камалову сказала, что этот Раевский не очень-то в нашей работе разбирается. Нахватался по верхам в заграничных отелях. Намекни, что этот товарищ элементарных вещей не знает. Ему ещё расти и расти, набираться опыта…

– Сём, да не буду я ничего лишнего говорить, – она взяла протянутую чашку, вдохнула любимый аромат божественного напитка, мигом исцелявшего от дурного настроения, закрыла глаза. Дайте ей для счастья ещё пять минут покоя и тишины…

– Чужак он, Вер, ещё начнёт свои порядки тут устанавливать, – присев рядом, парень продолжал гнуть свою линию. – А может, засланный казачок, развалит конкурентов изнутри.

– Да у тебя паранойя, – ей пришлось открыть глаза и смерить Семёна взглядом.

– Просто скажи, что не потянет он главного, – не отставал Семён. – Что тебе стоит? Очень прошу, а, Вер?

– Я не пойду на подлость только потому, что под тобой кресло зашаталось. И давай закончим этот разговор, – произнесла громко и чётко, добавив стальных ноток в голос; может, хоть это заставит парня замолчать.

– Вот так, значит? – Семён вскочил, на его несимпатичном лице гневно заиграли желваки. Он направился к двери, но остановился, развернувшись к Вере. – Смотри, дорогая, как бы не пришлось пожалеть.

– Что? Это угроза?! Да ты просто смешон.

– Мы ещё посмотрим, кто будет смеяться последним, – Семен вышел, громко хлопнув дверью.

Расстроенная, Вера приложила руки к пылавшим щекам. Холодный гнев, поднявшийся внутри, ещё не погас, рвался наружу, будоражил кровь. Она подтянула к себе лежавшую рядом сумку, начала собираться домой. Пройдётся пешком, прогуляется немного, в надежде, что свежий воздух вернёт ей хорошее настроение. Впервые за всё время работы у неё возникла с коллегой некрасивая, нелепая ссора. Какой бы ни был этот Раевский, она не будет зря наговаривать на человека. А то, что предлагал ей Мальков, так низко… Ну, Семён, подлая душонка! А сразу и не разглядишь.

* * *

Звон разбитого вдребезги стекла и пронзительный скрежет металла, словно рухнул на землю поражённый страшным оружием железный гигантский монстр, разорвали тишину летнего вечера. Вздрогнув всем телом, Вера обернулась, инстинктивно подняв вверх руку, словно пыталась защититься от диких, резанувших по ушам звуков. Краем глаза она успела увидеть, как закрутилась на месте, а потом резко вывернула влево большая тёмная машина и помчалась вперёд, чудом разминувшись с шедшим навстречу автобусом. Другой автомобиль, больше похожий на груду искорёженного металла, будто зловещий памятник произошедшей трагедии, застыл на обочине. Всё произошло очень быстро, страшная авария промелькнула перед её глазами, словно кадры из фильма, снятого талантливым оператором.

Прошла пара секунд, и Вера, оправившись от шока, бросилась к машине. Водительская дверь, продавленная внутрь, странным образом изогнула тело находившейся за рулём женщины. Её голова была опущена вниз, и светлые волосы, разметавшись, покрывали белыми змейками плечи и руки, ещё державшие руль. Жива?! Без сознания? Было страшно дотронуться до этого плеча, обтянутого тонким свитером. Она не герой, нет. Просто прохожий… Вера отшатнулась, беспомощно оглянувшись вокруг, обвела взглядом ровные ряды посаженных вдоль дороги берёз и серые многоэтажки за ними. Там жизнь, там люди… Кто-нибудь, помогите! Кто-нибудь…

Но Минская, и днём не самая оживленная улица Казани, в этот поздний час была пустынна. На узком тротуаре никого, и только с шумом, на приличной скорости проносились мимо редкие автомобили, водители которых или не видели, или не хотели видеть, что произошло.

«Успокойся! Соберись! – велела себе Вера. – И звони, звони, в конце-то концов!»

Непослушной рукой нащупала телефон в сумке, висевшей через плечо, набрала сто три и чётко ответила на все вопросы взявшей трубку женщины.

– В службу спасения мы сообщим. Ждите…

Телефон замолчал. Какое-то время Вера стояла рядом, не решаясь заглянуть внутрь покорёженной кабины. Но стон, тихий и протяжный, который уловил её обострённый слух, заставил сделать шаг вперёд.

Жива! Господи, какое счастье!

– Вы как?! Может, попробуем выбраться отсюда?

В голове вертелось, что пострадавшие в аварии автомобили иногда взрываются. Бывает такое, и нередко… Но и трогать женщину нельзя, какие у неё травмы, неизвестно, только врач может оценить ситуацию. Вера прислушалась: звука сирены не было слышно. Да что ж такое?! Где эта чёртова машина с жёлтой мигалкой и люди в белых халатах? Где эти спасатели, в конце-то концов!

Женщина подняла голову, что далось ей с большим трудом, шевельнула губами. Во взгляде мольба. Хочет что-то сказать?!

– Ни-к… – наконец еле слышно произнесла она.

Что это? Имя или просто бред раненого человека, Вера не знала, но была рада этому слову. Может говорить, может… Значит, будет жить! Непривычное чувство сострадания к незнакомой женщине, попавшей в большую беду, разлилось внутри, вытеснив другое, отчётливое и большое. Это была ненависть к тому мерзавцу, который сделал своё чёрное дело и трусливо умчался, не попытавшись помочь пострадавшей. Да что ж за день такой незадачливый, две встречи с двумя подлецами, не слишком ли много на сегодня? Сначала Семён, теперь вот сбежавший с места аварии шоферюга-преступник. За что ей это?!