Татьяна Грачева - Колючка и стихоплёт

Виталик и Сенька заговорщически переглянулись и достали сигареты. Среди девочек пронёсся ропот негодования. Виталик равнодушно вытянул из костра палку и прикурил от её тлеющего конца. Наташа гадливо скривилась. Кирилл тут же воспользовался возможностью выглядеть в её глазах рыцарем.

– Пацаны, может, не надо? Девочки же тут.

Виталик ухмыльнулся. Ему нравилось выглядеть старше, репутация дерзкого заводилы льстила. Он глубоко, как опытный курильщик, затянулся и обратился к Малике:

– Будешь?

Она тут же приняла вид искушенной в этом вопросе особы.

– Бросила. Я же теперь спортом занимаюсь.

Сенька одобрительно цокнул языком.

– Как знаешь.

– Я буду, – неожиданно встряла Танечка.

Виталик протянул ей свою сигарету и объяснил, как нужно затягиваться. Танечка попыталась выглядеть довольной, хотя едкий дым обжёг горло, а глаза заслезились.

– Круто, – прокашляла она.

Малика смерила её презрительным взглядом, но промолчала.

Сумерки стали плотнее, догорающий костёр уже не спасал от стелющегося по пустырю холода. Ещё чуть-чуть, и ребят начнут звать родители, а Кирилла и Наташу, скорее всего, уже объявили в розыск.

Малика уходила в числе последних. Убедилась, что костёр потушен и не разгорится вновь из-за случайно оставленной искры. В деревне у бабушки безалаберные любители шашлыков на природе несколько раз становились виновниками пожаров.

Взбежав на второй этаж, Малика тихо открыла входную дверь и даже успела практически бесшумно повесить куртку, как в прихожей загорелся свет. Профессор стоял у включателя уставший, но не рассерженный. К самостоятельным прогулкам дочери он давно привык и ругать за позднее возвращение явно не собирался, пока не унюхал от куртки сигаретный дух.

– Ты курила?

Малика на мгновенье растерялась.

– Нет.

– Не ври, – отчеканил Профессор и, обойдя застывшую Малику, брезгливо двумя пальцами приподнял рукав куртки. – Кто курил рядом с тобой?

Малики суетливо озиралась в освещенной комнате. Врать отцу не было смысла, он всегда распознавал ложь, а за попытку мог и наказать. И всё-таки Малика попыталась.

– Я только попробовала.

По лицу Профессора невозможно было понять, поверил он или нет.

– Понравилось?

– Нет, – уже смелее солгала Малика.

Запах и правда был гадостный. Виталик учил Танечку «плохому» слишком близко, и Малика успела надышаться.

– Если что, я могу купить тебе пачку, но выкуришь ты её дома и на моих глазах.

Профессор уже собирался закончить нравоучительную беседу, как увидел на куртке Малики в районе локтя три прожжённых дырочки диаметром как раз с сигарету.

Он ещё ничего не сказал, но по глазам Малика поняла – наказания не избежать. Отец бросил взгляд на бумажный календарь на стене и будто наугад ткнул пальцем в следующий месяц.

– Без прогулок до апреля. Только в школу и обратно.

– А кикбоксинг? – уточнила Малика, зная, что спорить и умолять бесполезно.

– На тренировки ходить будешь. Но после чтобы как штык была дома! И нигде не задерживалась, иначе водить тебя буду сам. Понятно?

– Понятно.

Малика поникла и поплелась в свою комнату.

Авторство прожжённых отверстий, естественно, не было для неё секретом. Та самая Танечка, которую она почему-то не выдала отцу.

До апреля оставалось почти две недели, Малика чувствовала себя самым несчастным на свете человеком. Во дворе без её участия расцветала весна, и весёлая жизнь буквально касалась стекла, но не пересекала подоконник, дразнила, заманивала и отступала, как волна.

В предпоследний день заключения Малика сидела на подоконнике, открыв оконную створку, и с горечью наблюдала за гонками на велосипедах. Ещё секунду назад яблоко в её руках казалось сладким, а сейчас превратилось в безвкусный картон.

Дверь подъезда открылась, по ступенькам сбежал Кирилл. Он остановился прямо под распахнутым окном и нашёл взглядом Наташу. Малика видела только макушку и плечи, но даже по замершей позе могла представить влюблённо-мечтательное выражение на его лице. Впервые кто-то из её ровесников, не боясь, проявлял симпатию и так откровенно восхищался другим человеком. Малике стало завидно.

– Эй, зубоскал!

Кирилл поднял лицо вверх, встретился взглядом с растрёпанной Маликой, бесстрашно сидящей на подоконнике у открытого окна. Её нога болталась на улице, шурша мыском по кирпичной стене. Одно неловкое движение, и девочка вывалилась бы наружу.

Она последний раз откусила от сочного фрукта и неожиданно предложила:

– Хочешь яблоко?

Кирилл растерялся, приняв предложение за слуховую галлюцинацию.

– Что?

– Глухой, что ли? Яблоко хочешь?

– Хочу, – простодушно признался он, не веря, что Малика, о благосклонности которой он давно мечтал, впервые проявила к нему дружелюбие.

Искренняя улыбка украсила лицо Кирилла. Малика ответила на улыбку, но отказаться от задуманной пакости и не подумала.

– Лови.

Она прицелилась и кинула огрызок. Раздался сочный шлепок, снаряд угодил прямо в лоб.

Кирилл выглядел не просто ошарашенным её поступком, а обиженным до глубины души. Вытерев лоб, он снова поднял взгляд на окно.

– Я никогда не буду с тобой дружить.

– Тоже мне, напугал! В гробу я твою дружбу видала!

Малика наигранно рассмеялась. Слова Кирилла почему-то сильно задели её. Обычно именно она решала, с кем дружить, а с кем нет.

Спрыгнув с подоконника, Малика захлопнула окно и шумно фыркнула: не нужна ей дружба чёртового каратиста.

Первая зима студенческой жизни пришла внезапно, как часто бывает на юге. По календарю это случилось ещё два месяца назад, но зимой это промежуточное время года и не пахло, скорее затяжной поздней осенью. А вот начало февраля отметилось мелким, словно манная крупа, снегом. Вымученный природный подарок к общему празднику для Малики и Кирилла.

Коммунальные службы так испугались первого снега, что тут же закидали его песком и солью. Только на деревьях он сохранился в первозданном виде, хоть и несколько скудном.

Малика скользила по грязной каше в направлении кафе, где её ждал Кирилл. Его силуэт виднелся в широком окне, однако соседний стул был уже занят.

Со «Звездопада первокурсников» не прошло ещё и полгода, а Малика уже чувствовала себя опытной, умудрённой студенткой. Сдав первую сессию на отлично, она совершенно возгордилась. Вспомнив экзамены, Малика печально вздохнула: Витольд Ефимович уехал в Липецк. Дальше флирта, порой довольно откровенного, они так и не продвинулись. Зря только она ночами готовилась к его экзамену, намереваясь использовать меткие ответы по предмету как стрелы купидона, дабы пронзить преподавательское сердце.