Анастасия Столярова - Бабло побеждает зло

Отец ударяет кулаком по столу, и я замолкаю, несколько секунд он просто смотрит мне в глаза:

– Я удивляюсь, как ты научился так врать и выкручиваться, я не был таким в твоем возрасте… Я имел уважение к старшим и не держал их за идиотов… Я всегда имел перед собой цели и шел к ним, а не бесцельно прожигал жизнь… иди…

Я киваю ему и быстро поднимаюсь со стула, наш разговор окончен и просить у него денег сейчас нет никакого смысла, значит, позже мне придется сделать еще один дополнительный вираж. В дверях я оборачиваюсь и широко улыбаюсь:

– Как же здорово, что ты приехал, папа…

Я еду в универ, хотя появляться там не обязательно, у меня последний курс, там, за унылыми университетскими дверями меня через длинных полгода меня ждет свобода. На лекциях совсем скучно и я слушаю ее вполуха, попутно переписываясь с девочкой, которую подцепил на прошлой неделе, кажется, ее зовут Марина, я ругаю себя за то, что забыл записать ее имя сразу, теперь приходится выкручиваться.

«Привет, baby doll, скучала по мне?» – лениво набираю я ей в Viber.

«Привет, Ян, – почти сразу же отвечает она, время ее ответа не превышает более одной минуты, это значит, что она крайне заинтересована в нашем общении, я вполуха прислушиваюсь к лекции:

«Спрос на факторы производства, является производным от функции спроса на товар, производимый с помощью этого фактора. В этой связи, спрос на фактор (ресурс) определяется производительность конкретного вида труда и уровнем цен на готовые блага…»

Просто нечеловеческая муть. Я снова смотрю в Вайбер, в нем новое сообщение:

«Здорово с тобой поболтали в прошлый раз))) Представляешь, завтра я собираюсь на выставку импрессионистов…»

Это прямой намек на то, что она будет не против, чтобы я к ней присоединился, и если бы я был каким-нибудь обычным лохом, с которыми она привыкла иметь дело, я сразу бы ей написал, брызгая слюной в экран что-то типа «здорово, возьми меня с собой» или еще хуже «пожалуйста, возьми меня с собой». Это первый, но верный шаг под каблук.

«О, импрессионистов можно любить или ненавидеть, но к ним нельзя остаться равнодушным… Их полотна заставляют нас задуматься о том, каким многогранным может быть мир. Эта специфическая техника мазков, чистые эмоции на фоне серых будней, череда печали и радости, возведенная до самой верхней, мажорной ноты…» – набираю я ей в ответ.

Она некоторое время молчит, переваривая полученный месседж. У меня в телефоне есть специальные заготовки, подходящие для описания практически всех видов искусства – художники, писатели, нужно только менять слова, хотя я действительно знаю, что такое импрессионизм. Это голубые балерины, бульвар Капуцинов и залитые солнцем стога, моя мать часто таскала меня на всякие выставки, когда я был совсем маленьким. Я вел себя тихо и изо всех сил делал вид, что мне действительно интересна эта муть, и за это она покупала мне игрушки и сладости. Нормальные товарно-рыночные отношения.

«О, ты тоже любишь импрессионистов, я их просто обожаю! – строчит мне она, – особенно мне нравятся балерины Дега, они такие… хрупкие и воздушные…»

Я не отвечаю, и она добавляет:

«Мы можем сходить вместе…»

Я отправляю ей возмущенный смайлик:

«Ты что – клеишь меня? Вообще-то я не такой… идти куда-то с малознакомой девушкой…»

Она присылает мне кучу смеющихся смайликов, еще одна старая-добрая фишка, почему-то телки просто обожают меняться гендерными ролями.

«Я обещаю, что не стану приставать!»

«Нууу, я даже не знаю… я должен подумать…» – я делаю вид, что ломаюсь.

«Рыночное предложение труда для определенного вида труда при данной заработной плате есть сумма объемов предложения всех работников. Общее предложение труда в экономике зависит от численности работников, готовых продавать рабочую силу работодателям…» – монотонно бубнит лектор, я мельком обвожу взглядом аудиторию, кажется, половина студентов уже спит, а вторая половина прочно засела в своих телефонах. В нашей группе учатся лучшие из лучших, дети депутатов, крупных бизнесменов и прочих представителей привилегированного сословия. Я знаю, что примерно 90 процентов всех присутствующих, включая меня, покупает экзамены и зачеты за деньги. Я также знаю, что ни у кого из присутствующих не будет проблем с поисками работы, для всех уже приготовлены непыльные места в компаниях их родителей, знакомых родителей, коллег и прочих. Здесь нет никакого смысла напрягать свой мозг и вообще к чему-либо стремиться, ведь мы пойдем широко проторенной нашими предками тропой. Мы – будущее нашей великой страны.

«О господи, тут такое… нужно бежать, я напишу тебе…» – отправляю я и выхожу из чата, это такая древняя, но исправно работающая фишка, разговор нужно обрывать неожиданно и на самом интересном месте, тогда она будет ежеминутно заглядывать в чат ожидая, что я ей напишу. Это прописные истины, я до сих пор удивляюсь, что на это еще кто-то ведется. Я вспоминаю, что опять забыл спросить ее имя, поэтому я записываю ее как Дега.

Мне дико скучно, наверно, такое чувство должно быть очень странным в двадцать три года. Я поворачиваюсь и вижу, что все это время лектор стоит напротив меня, он потирает очки и внимательно смотрит мне в глаза, потом неспеша надевает их и снова идет вперед. Я даже не утруждаюсь хотя бы для вида убрать телефон, я знаю, что он не будет залупляться со мной, он, как и остальные, прекрасно знает, кто мой отец.

На перемене ко мне подходит Кристина и шлепает по заднице, у нас с ней такое своеобразное приветствие, мы знакомы с ней с детства, наши отцы партнеры по бизнесу, и даже ходил слушок, что они планировали нас поженить, но слава богу, потом передумали. При всем своем дружеском к ней отношении, я никогда не рассматривал ее как свою потенциальную девушку, потому что она просто отталкивающе некрасива. У нее маленькие поросячьи глазки, безобразно большой нос и совсем тонкие, словно ниточки, губы. В детстве она была светло-русой с блеклыми невыразительными бровями и ресницами, сейчас у нее черные крашеные волосы и густо подведенные глаза, из-за чего ее кожа кажется белой как лист бумаги, она хочет быть похожей не то на гота, не то не эмо, на кого угодно, только бы не показать свое настоящее «я». Ее мать в прошлом достаточно известная модель хотела видеть свою единственную дочку нежным белокурым ангелом в розовых платьицах с оборками, но она, как и многие родители, обломилась. Дети очень часто не соответствуют их высоким ожиданиям, это я знаю по себе, для отца я крайне неудачный бизнес-проект, который он по известным причинам не может просто взять и прикрыть. Я знаю Крис с детства и за все это время я ни разу не видел ее в платьях с оборками, она обычно носит драные чулки, короткую кожаную юбку, огромные безразмерные толстовки и частенько забывает надеть трусики. Этакая девочка-оторва. Пожалуй, я могу назвать ее своим единственным другом.