Марина Орлова - Охота на мотылька

За день до выставки, когда я возвращалась из салона красоты, под своей дверью обнаружила… Ваню.

– Привет, – улыбнулся Иван своей коронной улыбкой с очаровательной ямочкой на щеке, от которой прежде я сходила с ума.

– Привет, – без лишних эмоций отозвалась я, размышляя, какого черта происходит.

– Отлично выглядишь, – перешёл он к комплиментам, когда понял, что вестись на его улыбки я не собираюсь. – Поменяла причёску?

– Верно, – тряхнула я укороченной гривой по плечи, которой вернула натуральный цвет. Поразительно, как меняет настроение всего лишь смена причёски! Вот сейчас чувствую себя совершенно другим человеком, который ни в жизни бы не связался бы с таким красавчиком, как Иван. Красиво, конечно, но за подобной красотой кроется слишком много эгоизма. Люди, да его косметичка больше моей, втрое! И ванная вся была заставлена не моими, а его баночками, чьё предназначение порой даже для меня оставалось загадкой. Как он мне говорил: «Внешность – это моя работа». В целом верно, если тебе восемнадцать и нужно как-то жить на одну стипендию, пока не получишь образования. Вот только Иван почему-то решил, что будет востребован всегда, не задумываясь, что когда-то перед ним могут закрыть дверь, перестав восхищаться его достоинствами. – Спасибо, – сухо кивнула я, обошла его и стала возиться с ключом, чувствуя намёк на брезгливость от близости этого мужчины.

– Мои ключи не подошли. Поменяла замки?

– Бывший хозяин поменял, – улыбнулась я, радуясь, что на этаже только по две квартиры, а мои соседи сейчас на работе и не станут свидетелями возможных сцен. За сменённые замки Рязанову отдельное спасибо. Сначала не поняла, когда увидела обновку, сейчас радуюсь такой предусмотрительности, так как не допускала даже мысли, что Ваня решит вернуться в эту квартиру.

Когда новый, ещё не до конца разработанный замок поддался, я хотела проскочить в квартиру, но Иван подал голос:

– Даже на чай не пригласишь?

– А должна? – удивилась я. Осмотрела мужчину с ног до головы, а после любопытство во мне восторжествовало, и я со вздохом кивнула, соглашаясь впустить его. – Прости, но уже довольно поздно, так что если есть что сказать, говори быстрее. У меня завтра важный день, – разуваясь, бросила я за спину и обернулась, чтобы наткнуться на светлый взгляд выразительных глаз, который раньше мне кружил голову. Теперь он внушал только досаду от мысли, что краска подобного оттенка у меня заканчивается и нужно бы докупить.

– Да, я слышал, что ты выставляешься. Полинкины работы тоже будут там, – проинформировали меня, отчего настроение тут же слетело ещё на несколько пунктов.

Я, конечно, знала, что выставляться завтра буду не одна, но вот присутствие Грунской даже не предполагала. Помнится, Евгений упоминал, что выставка будет портретной. А Полинка, насколько я помню, больше по абстракционизму, гордо прикрывая своё неумение рисовать красивым словцом и неразборчивым маранием краской холста, в которое она, якобы, вкладывала глубокий смысл.

– Рад, что ты вернулась к творчеству, – вернул Иван меня из собственных мыслей, заставив обратить на него внимание. Он кивнул на один из ближайших к себе холстов, отвёрнутых к стене и, потянувшись, уточнил. – Можно?..

– Нет! – резко оборвала я его, не желая, чтобы Иван видел картину. Мужчина замер, с удивлением на меня посмотрев, так как прежде я не жадничала и всегда показывала ему даже наброски. – Ты хотел чаю, верно? – он кивнул. – Тогда идём на кухню. Как я уже говорила, уже поздно.

Уже на кухне, мужчина меня обошёл и по-хозяйски поставил чайник на плиту, что вызвало во мне раздражение. Поразительно. Такое привычно действие, я тысячи раз видела, как Ваня что-то делает на этой кухне, но именно сейчас это вызвало отторжение и даже возмущение.

– Не хозяйничай, пожалуйста, – проворчала я, потеснив его плечом и встав рядом с плитой. – Ты не дома.

– Даш, – замялся мужчина, запустив пятерню в идеально уложенные волосы с модной стрижкой. – Я как раз хотел об этом поговорить.

– О чайнике? – съязвила я, наблюдая, как мужчина садиться за барную стойку, что у меня служила обеденным местом.

– Нет, – обиделся он. – О нас.

– О чайнике было бы боле логично. Его покупал ты. А «нас» уже месяц как нет.

– Вообще-то я хотел извиниться, – насупился Иван, а я поняла, что сейчас он упрямо пересиливает себя. Не привык малыш раскаиваться.

– За что? – поинтересовалась я.

– За то, что вспылил тогда, в кафе. И за те слова, что сказал тебе в тот день.

– Серьёзно? – прищурилась я, сложив руки на груди, после того как выключила газ. Но разливать чай не торопилась, подозревая, что если дойдёт до скандала, я и чашкой с крутым кипятком запустить могу. Лечи его потом, такого несчастного, слушая стенания по поводу его испорченной внешности. Ну, нафиг! – А что изменилось? По-твоему, я перестала быть продажной? Как по мне, так наоборот – живу же я в своей квартире, – обвела я пространство помещения руками. – Рассказать, как вернула – не поверишь, – издевательски заметила я, широко улыбнувшись.

– Даш, прекрати, – поморщился Ваня. – Я ведь пытаюсь всё наладить.

– Наладить что? – разозлилась я. – У нас больше нет отношений, чтобы их налаживать.

– Я хочу тебя вернуть, – серьёзно произнёс он. – Мы столько лет были вместе, неужели это ничего для тебя не значит?

– Для меня это много значило ещё тогда, когда я пришла в то кафе, – цинично усмехнулась я. – До того, как узнала, что ты променял все, что между нами было, ради проживания в комфорте. С другой.

– Все делают ошибки… – начал он.

– И все за них должны расплачиваться, – оборвала я его, строго посмотрев. – Вань, ты зря пришёл. Ничего между нами не получится.

– Потому что я тебе изменил?

– Не только, – мотнула я головой. – Было бы нечестно сказать, что я была идеальной невестой. Особенно последние несколько лет. Я отдаю себе отчёт, что сама могла испортить то, что между нами было, потому мне сложно винить тебя. Но сейчас я понимаю, что мы просто не сможем вместе. Мы изменились. Оба. И ничего уже с этим не поделаешь. Прости, но вместе мы уже не будем.

– И откуда же у тебя такие мысли, Дашенька? – зло поинтересовался Ваня. – Не научил ли тебя Рязанов?

– Не твоё дело. Спроси лучше у Полины, кто и чему её научил, – разозлилась я. – Уходи, Вань, – вздохнула я. – Зря ты пришёл. Лучше было оставить всё, как есть и не усложнять.

Мужчина хотел что-то сказать, но посмотрел на меня и передумал. Поднялся и просто ушёл. Молча и громко хлопнув входной дверью.

Выставка была в самом разгаре, а уже чувствовала лёгкое опьянение от всеобщего внимания. А ещё тревожность. Неприятное чувство, если честно. После такого перерыва вновь оказаться в центре внимания было… сложно. Очень помогал Евгений, который словно видел моё состояние и поддерживал по мере сил, иногда даже отваживая особо настойчивых посетителей, переводя их внимание на себя.