Даниэла Стил - Большие перемены

– Пять минут!

Все было как обычно, и отсчет времени ничем особенным не выделялся, тем не менее выпуск вечерних новостей в некотором роде походил на шоу. В белом свете прожекторов все выглядело немного нереальным, и сердца начинали учащенно стучать при этих звуках: «Пять минут! … Три! Две! …» Такие же слова можно услышать за кулисами на Бродвее или в лондонском «Альберт-холл», когда на сцену выплывала какая-нибудь примадонна, только здесь не было никакой помпезности: команда щеголяла в кроссовках и джинсах, – хотя тоже присутствовала своя магия, взволнованный шепот, ожидание.

Мелани Адамс всем своим существом ощущала это, решительно ступая на подмостки. Как всегда, ее появление было отточено до совершенства. До выхода в эфир у нее оставалось ровно сто секунд, и эти секунды были необходимы, чтобы еще раз просмотреть заметки, бросить взгляд на лицо режиссера: нет ли чего-нибудь экстренного, о чем ей следует знать, – и сосчитать про себя до десяти, чтобы успокоиться.

Как обычно, это был долгий день. Она закончила репортаж о детях, ставших жертвами насилия. Тема не из приятных, но Мелани прекрасно справилась, и к шести часам начинала сказываться усталость. «Пять, – пальцы помощника режиссера показали последний отсчет. Четыре… три… две… одна».

– Добрый вечер. – Отработанная улыбка никогда не казалась натянутой, и волосы цвета коньяка, в свете софитов блестели как обычно. – Вас приветствует Мелани Адамс с вечерними новостями.

Президент выступил с речью… в Бразилии произошел военный переворот… акции на бирже резко упали… на местного политического деятеля сегодня утром было совершено нападение, когда он выходил из дому… Были и другие новости… Эфир, как всегда, шел без заминки. Весь облик Мелани говорил о бесспорной компетентности, что обеспечивало ей прекрасный рейтинг и создавало огромную популярность. Она была известна всей стране уже более пяти лет, хотя мечтала совсем о другой карьере, политолога, но в девятнадцать лет была вынуждена бросить колледж из-за рождения близнецов. С тех пор прошло много времени, и телевидение уже давно стало ее жизнью. И еще дети. Было у нее и кое-что еще, но работа и дети всегда оставались на первом месте.

По окончании выхода в эфир она собрала со стола свои заметки.

– Прекрасное, Мел, как, впрочем, и всегда! – Режиссер по обыкновению остался доволен.

– Спасибо.

Она всегда держалась немного отчужденно, не забывая о субординации. Но если раньше этим она прикрывала свою застенчивость, то теперь это вошло в привычку. Вокруг нее крутилось слишком много любопытных, мечтавших что-нибудь подсмотреть, узнать, подслушать, чтобы потом похвастаться.

Сейчас, когда ей оборачивались вслед в магазине, на прогулке, Мелани Адамс внешне хоть и выглядела всегда сдержанной, но в душе по-прежнему испытывала неловкость.

После эфира Мел направилась в свой кабинет, чтобы снять лишний грим и забрать перед уходом сумочку, но редактор резко взмахнул рукой и крикнул:

– Можешь задержаться на секунду, Мел?

Как обычно, выглядел он взбудораженным, и Мелани тяжело вздохнула, потому что «задержаться на секунду» могло означать все что угодно, в том числе и вероятность проторчать весь вечер в студии. Кроме обычных выпусков новостей она вела и экстренные, так что одному богу известно, что они припасли для нее на сей раз. Она стала настоящим профессионалом, и по внешнему виду редко можно было определить ее настроение, но репортаж о детях – жертвах насилия вывел ее из строя, хотя благодаря умелому макияжу она выглядела бодрой и полной сил.

– Что-то случилось?

– Мне бы хотелось тебе кое-что показать. – Редактор вытащил кассету и вставил в видеомагнитофон. – Мы дали анонс в час дня, но я решил, что для вечерних «Новостей» материала недостаточно. Вот хочу поручить раскрутить эту тему тебе.

Мел сосредоточила внимание на экране. Шло интервью с девятилетней чернокожей девочкой, которой была крайне необходима пересадка сердца, но до сих пор родителям не удалось найти для дочери донора. Сочувствующие люди создали даже специальный фонд для этой милой девчушки, вид которой с первого взгляда трогал душу. Мел почти сожалела, что увидела этот сюжет. Очередная бедняжка, которой нужна помощь, но никто не в силах ей ее оказать. Она испытывала те же чувства, пока работала над репортажем о детях, ставших жертвами насилия. Неужели ей не могут подбросить для разнообразия какой-нибудь громкий политический скандал? Зачем еще одна сердечная боль?

– Ну и чего ты от меня хочешь?

– Думаю, зрителям будет интересно наблюдать за судьбой этой девочки. Ты могла бы сделать серию репортажей, помочь в сборе средств, поискать докторов, готовых взяться за операцию.

– О, ради бога, Джек… Почему все это сваливается на меня? Неужели я теперь стала представительницей какого-то общества по защите детей?

У Мелани был очень длинный день: из дому она ушла в шесть утра, – поэтому раздражение скрыть не удалось.

– Послушай, – устало вздохнул редактор, – никто лучше тебя не сделает это. Мало того, что мы поможем родителям Патти Лу найти кардиохирурга, но и показать в прямом эфире, как ей сделают пересадку. Мел, это же будет сенсация!

Она медленно кивнула: из этого действительно может получиться хороший материал, но чего это будет стоить!

– Ты уже говорил об этом с ее семьей?

– Нет, но я уверен, что они будут рады.

– Как знать? Не все готовы выносить свои проблемы на всеобщее обозрение.

– А почему бы и нет? Они же не отказались разговаривать с нами.

Мел задумчиво кивнула, а Джек продолжил:

– Прямо завтра можно связаться с кем-нибудь – а лучше с несколькими из кардиохирургов и выяснить, что думают они? Многие с радостью расскажут о своих достижениях широкой публике.

– Я подумаю, но сначала мне нужно смонтировать материал о детях – жертвах насилия.

– А разве ты не закончила его, – нахмурился Джек.

– Все сделано, но мне хочется просмотреть материал в готовом виде – возможно, что-то поправить.

– Черт побери, но это не твоя забота. Ты должна только готовить материал. Сюжет о Патти похлеще будет!

Похлеще? Да как он может? Неужели для него главное – сенсация, а не судьба несчастных детей? Да она чуть с ума не сошла при виде ожогов от сигарет на тельце двухлетнего ребенка и четырехлетнего малыша с отрезанным ухом.

– Просто подумай, Мел.

– О’кей, Джек. Договорились.

«…Здравствуйте, доктор. Я ведущая «Новостей». У меня к вам предложение. Вы не могли бы сделать пересадку сердца девятилетней девочке (если можно, бесплатно), а мы в качестве рекламы покажем операцию в прямом эфире…»

Возмущению Мелани не было предела, когда торопливо шла к своему кабинету, поэтому чуть не столкнулась с высоким темноволосым мужчиной.