Array Молочная Мышка - Развод? Через год!

Белые ровные зубки Мэй вонзились в нижнюю губу, но глаз она не отвела.

– Поэтому прекращай уже этот цирк. Я, отчасти, всё понимаю. Поскольку у тебя не было родителей, тебе, возможно, хочется поиграть в семью. Но вот только давай не со мной. – резко закончил он и встал.

Мэй медленно поднялась следом и очень тихо сказала:

– Я просто хотела сделать как лучше. Извини.

Дейв прикрыл глаза. Ещё одна её суперспособность: он постоянно чувствовал себя виноватым. Всегда. Порой, как сейчас, например, он и правда перегибал палку, но за этот месяц Мэй ни разу не огрызнулась. Она с истинно христианским терпением выносила все его вспышки.

Он мог вспылить и, нагрубив, уехать в длительную командировку. Они не созванивались и не переписывались сообщениями, но она всегда ждала его по возвращении домой. В какое бы время суток он не приехал, Мэй встречала его на пороге с неизменно ласковой улыбкой и готовым завтраком/обедом/перекусом/легким или плотным ужином. Он не понимал, как она это делает, но факт оставался фактом: рядом с ней Дейв чувствовал себя такой тварью, что впору было застрелиться.

– Ладно, мне пора. – буркнул он и стремительно вышел из комнаты. Тяжело вздохнув, Мэй принялась убирать со стола его порцию.

Сев в машину, Дейв кивнул водителю, разрешая ехать и привычным жестом достал из кармана брюк обручальное кольцо.

Дома, при Мэй, он не носил его принципиально. Но за его пределами всё менялось. В командировках он не снимал кольцо вовсе, порой по несколько десятков минут рассматривая его со всех сторон и вспоминая тот день, когда Мэй, в великолепном белоснежном платье и закреплённой в причёске фате, надевает ему это кольцо. Он помнил как подрагивали её пальчики при этом, как она смотрела на него: слегка испуганно, но доверчиво. И он помнил как его губы быстро коснулись её пухленьких губ, когда священник разрешил ему поцеловать невесту.

Сжав виски, Дейв отогнал от себя эти воспоминания и набрал сообщение Робу: «Когда вернёшься, позвони. Мне срочно нужно надраться.»

Отправив послание, он откинулся на сидение и закрыл глаза.

Роб, придерживая телефон плечом, открывал входную дверь своего дома.

– Да… Само собой… Конечно, Дейв… Сейчас только у жены отпрошусь… – заржал он, входя внутрь и бросив сумку с вещами на пол. – Ладно. Наберу.

Отключившись, он прислушался к звукам в доме – тишина. Абсолютная. Пройдя в гостиную он провел пальцем по поверхности кофейного столика, оставив ровный, четкий след.

– Замечательно, блять, – констатировал он.

Тесс ввалилась в дом только ближе к ночи. В прямом смысле этого слова: переступив порог, она практически упала внутрь.

Роб оперевшись на дверной косяк и сложив руки на груди, наблюдал за ней.

– Блять. Я надеялась, что ты мне приснился. В кошмарном кошмаре. – еле ворочая языком сказала она, сфокусировав на нём взгляд.

– Ты что, пока меня не было, только и делала, что бухала?

– А тебя не было? – удивилась Тесс, попутно борясь с ремешком туфли, закрепленном на её тонкой щиколотке.

– Месяц. Меня не было месяц.

– Ну, так ты рано. Нам разводиться только через десять месяцев и 13 дней… – справившись с одной ногой, она отшвырнула туфлю в сторону и принялась за вторую.

Роб продолжал наблюдать. В голове услужливо сменялись картинки их свадьбы, которая не задалась с самого начала. Тесс напилась, опоздала на церемонию, уронила подушку с кольцами и они около полчаса, все, за исключением невесты, лазали под скамьями, в поисках.

Буркнув: «Да, давай» на вопрос священника, она натянула Робу кольцо на палец и демонстративно постукивала ногой, пока он проворачивал аналогичные действия с её безымянным пальцем. Остаток торжества она просидела в компании бутылки вина, которая явно была лишней. Роб тоже слегка перебрал, поскольку никак иначе он не смог объяснить, почему он поперся к ней в спальню ночью.

Она послала его на хрен. Его. Роберта Хилла. На хер послала. Да каждая бы на её месте пребывала в восторге от перспективы оказаться в его постели. Все, но не его жена. На следующий день он уехал на гонки, даже не попрощавшись. Ну, ладно: он планировал, но когда вошел в её спальню, кровать была пуста, а номера телефона собственной жены он даже не знал.

– Мы были бы идеальной парой, если бы не ты, – констатировал он, идя за её пошатывающейся фигуркой по коридору.

Тесс даже не удосужилась ответить. Роба бесило её абсолютное безразличие к нему, словно он был вирусным заболеванием, которое нужно просто перетерпеть.

– Напомни, кем ты работаешь? Коммивояжером? – спросила она, развалившись на кровати и устало прикрыв глаза.

– Ты охренела?

– Нет?

– Я гонщик!

– Пффффф… – рассмеялась она.

– А ты? Кем, блять, работаешь ты? – ей опять удалось задеть его самолюбие.

– Я не работаю. На хера мне это? У меня муж богатый. – хмыкнула Тесс, не открывая глаз.

Роб обдумывал, на что жена жила весь этот месяц, если она не работает, а денег он ей не оставлял. Не справившись с этой задачей самостоятельно, он пошёл самым простым способом: спросил её. Девушка лишь пожала плечами.

– Ну, а бухло-то ты на что покупаешь?

– Я не покупаю себе выпивку… – отмахнулась та, повернувшись на бок и накинув на себя покрывало, тем самым давая понять, что разговор окончен.

Роб, дрожа от злости, вышел из комнаты девушки, мысленно отметив выяснить этот момент позднее. Ещё не хватало, чтобы репортеры пронюхали про жену алкоголичку.

– Бляяять… Чтоб тебя там черти драли, дедуля! – прошипел Роб и, схватив с вешалки куртку, вышел из дома

На следующий день Роб проснулся довольно поздно: вчера с Дейвом они слегка увлеклись за разговором о супругах.

Включив кофеварку, он открыл холодильник и вздохнул. Кроме трёх бутылок вина и подсохшего куска сыра на полках больше ничего не было. Роб устало прикрыл глаза. Видимо в еде его жена тоже не нуждалась.

Дойдя до её спальни он встал у двери, раздумывая, стоит ли постучать, учитывая, что Тесс его жена, но брак у них фиктивный. Размышления прервал громкий звон внутри. Не раздумывая, он распахнул дверь: девушки на кровати не было, но рядом валялась опрокинутая с тумбы лампа-ночник. Дверь в ванную комнату была распахнута и по звукам Роб определил, что в данный момент желудок его дражайшей женушки освобождается от выпитого за вчерашний день, через то самое отверстие в её теле, которым она вечно говорила гадости. Прикрыв дверь, он вышел, предоставив ей разбираться с последствиями своего безудержного пьянства самостоятельно.

Далее день закрутился в обычном для Роба режиме: встречи, звонки, подписание дополнительных условий к ранее заключенному контракту, поскольку теперь он был вынужден большую часть времени жить в Нью-Йорке, в непосредственной близости к своей молодой жене, примерка новой формы и прочее. Ближе к вечеру он, с полными пакетами продуктов вошел в дом, чувствуя себя одновременно и глупо и испытывая гордость от того, что впервые за долгое время самостоятельно купил еду в дом, съездив в супермаркет, для своей семьи. Пусть и маленькой. Пусть и фиктивной. Пусть и для той, кому откровенно наплевать на него и на эту самую семью.