Сара Шпринц - Что, если мы останемся

– Эмбер! – Она удивленно подняла глаза. – Я думала, ты давным-давно дома.

– А я думала, что ты еще нет, – проворчала я не так громко, чтобы она не смогла меня расслышать из-за гудения вытяжного шкафа.

– Где ты была?

– Гуляла, – отрезала я и пожалела, что оставила коньки сушиться на полотенце в гараже. Обнаружив их, она, конечно же, сразу догадается, где я была.

– Мы ведь можем нормально разговаривать, как взрослые, да? – Мама вздохнула. Это было ее обычное настроение «почемутытаксомнойразговариваешь». Раздражение и усталость в голосе. Хорошо знакомый тон.

– Я была на катке.

Пару секунд она пребывала в замешательстве, но потом, кажется, поняла.

– Ты снова тренируешься?

– Не совсем. – Я расправила плечи. – Хелен Симианер предложила мне тренерскую позицию, и я согласилась.

Выражение лица у мамы оставалось непроницаемым.

– Тренер? А это возможно без предварительного обучения?

Я слегка напряглась:

– Меня берут пока помощником тренера.

Мама издала неопределенный звук.

– Что ж, неплохо… Уверена, у нас в бюро ты могла бы больше зарабатывать. Но это твое решение.

– Неужели ты не понимаешь? Я ни за что не пойду к вам работать, потому что это снова будут ваши деньги, которыми вы потом будете меня попрекать.

– Мы бы никогда не стали…

– А «вернись в Ванкувер или заплати нам за обучение»?! – перебила я ее, мама замолчала и опустила глаза. По крайней мере на несколько секунд ей стало неловко, когда я поймала ее на откровенной лжи.

– Эмбер, ты же знаешь, что твой отец…

– Хочет управлять мной? Думаете, у него есть власть надо мной?

– Я была против твоего возвращения, но его решение было единственно разумным.

Я замерла на мгновение, пока до меня доходил смысл ее слов. Я была против твоего возвращения… Ага, против… Как всегда. Как и тогда, когда она все же предпочла отправить меня в парижский интернат, вместо того чтобы оставаться просто матерью. Выслушать меня, когда нужно. Хоть раз отнестись ко мне всерьез, черт побери.

– Ты могла бы нам всем облегчить задачу, – сказала она, а мне захотелось что-нибудь разбить. Мама повернулась к шкафчику со специями. – Прими душ и скорее спускайся. Ужин уже готов, и отец вернется с минуты на минуту.

Моя рука крепко сжимала ремешок спортивной сумки.

– У меня нет аппетита, – сказала я и выхватила один банан из корзины с фруктами на кухонной стойке. – И этот бекон в супе… он, кстати, все еще не вегетарианский.

Пока я шла по лестнице, у меня ужасно бурчало в животе. Я была очень голодна, но при мысли о том, что мне придется сидеть за одним столом с родителями, все как рукой сняло.

– А суп, кстати, с копченым тофу.

Я помедлила одну миллисекунду и пробежала последние несколько ступенек вверх.

Я только что из душа после тренировки. А ты?

Несколько капель из-под полотенца, закрученного тюрбаном на голове, упали на экран телефона, пока я набирала ответ на «Как дела? Что делаешь?» от Коула. Его вопрос дал мне ясно понять, чего он от меня хочет.

Ответ пришел быстро и в виде селфи, на котором он, в синей униформе, лежал на крайне неудобного вида топчане.

Коул (без-пяти-минут-врач)

Комната для персонала требует, чтобы ее использовали по назначению.

Что ты делаешь в больнице?

Я думала, вы еще на стадии распределения.

Так и есть. Ты хорошо информирована)

Я дружу с Лори, помнишь?

Как я мог забыть;)

Ну и?

Я все еще работаю ассистентом на «Скорой».

Вот и работай. Ведь тебе там за это платят?

Делать нечего, вот уже час на кушетке валяюсь…

Дежурство заканчивается в девять.

Потом я могу сесть в машину и поехать куда угодно. КУ-ДА-УГОД-НО…

Например, к тебе.

Я медлила, прежде чем ответить. Никогда в жизни не приглашу его сюда.

Нет.

Завтра у тебя?

У тебя в квартире секретная лаборатория по производству метамфетамина?

Или почему ты не приглашаешь меня к себе?

Хуже. Я живу у родителей.

Ок.

Согласен, это хуже.

Губы расползлись в улыбке. Она тут же исчезла, так как в верхней части экрана появилось новое Ватсап-сообщение.

Почему нужно донимать меня именно сейчас, когда в кои-то веки появился шанс заняться секстингом с парнем, который, как в плохом анекдоте, лежал в дежурке на кушетке и не придумал ничего лучшего, чем написать мне?

Ботан из ботанов

Привет, подумал, надо написать тебе. После нашего разговора сегодня…

Это было только начало сообщения от Эммета в предварительном просмотре, но этого оказалось достаточно, чтобы меня бросило в жар. Он передумал? Сердце бешено колотилось. Все еще с полотенцем на голове и в любимой пижаме с рисунком из кленовых листьев я рухнула на кровать, быстро зашла в Ватсап и прочитала его сообщение полностью.

…мне кажется, мы должны встретиться уже на этой неделе и обсудить чертежи для проекта.

Я закатила глаза. Он серьезно ставит в сообщениях все точки и запятые?! И отметила про себя, что в переписке с ним ни за что не буду этого делать.

Вслед за этим последовал точный перечень окон в его расписании , которые он мог предложить мне на этой неделе (вот зануда!), и любезное прощание в заключение.

Боже. Во что я ввязалась…

Лучшая кандидатура, чтобы порадовать моих родителей , – тренькало мое подсознание. Если он так же скрупулезно будет работать над проклятыми чертежами, как пишет сообщения, то я уже в шаге от цели оправдать ожидания родителей.

Моим первым желанием было проигнорировать сообщение Эммета и сразу вернуться в чат с Коулом, но Эммет упорно оставался в Сети. Я все равно буду гореть в аду, так чего мелочиться?

– Сорикетти, – ответил на другом конце Эммет, и я точно знала, что он красный как рак. Сто пудов он ненавидел разговаривать по телефону.

– Гиллз, – передразнила я его в том же духе, изо всех сил стараясь сохранять серьезность. – Окно в пятницу в пять вечера мне идеально подходит.

– А, привет… э-э-э, хорошо. Меня это тоже устраивает.

Еще бы! Он сам это время и предложил!

– Встречаемся у тебя?

Я расхохоталась:

– Нет, конечно! Если ты не понял, мои родители ни при каких обстоятельствах не должны знать об этом. И уж точно не мой отец, о’кей? Поэтому не смей к нему подлизываться с рассказами об интереснейшей работе над замечательным проектом. Понятно?

– Так точно, мэм.

– Очень смешно.

– Так, значит, мы выдаем все это за твою работу, – дошло до Эммета, и пока он это произносил, я ощутила в груди неведомо откуда взявшиеся уколы совести. По его словам, мой план выглядел довольно корыстным. Но все потому, что он именно таким и был.