Эра Фогель - Оторва для Майора

Паренек на мгновенье потерял равновесие, пнул ведро и вылил всю грязную воду обратно. От того, что он испортил мою работу мне стало еще хуже.

Я тут столько горбатилась, а он просто вылил воду обратно?!

– Если не успокоишься, то отправишься в карцер! – пригрозил мне он. – А если не доделаешь работу, то останешься без ужина и пробудешь в карцере всю ночь.

Вместо ответа я изловчилась я стукнула ему по носу, да так сильно, что у парня хлынула кровь. Он зажмурился на мгновенье, зажав нос, но потом по-настоящему разозлился на меня, взял за шкирку и потащил за собой, не позволяя мне встать и самостоятельно перебирать ногами.

– Отпусти! Скотина! – брыкалась я, но парень все еще держал в кулаке не только мою рубашку, но и мой хвостик. – Я тебя запомнила! Найду тебя и прибью, понял?!

Парень молчал, но я заметила позади себя редкие капельки крови, что оставались после нас.

– Позови Майора! – голосила я на виду других студентов. – Я буду говорить только с ним!

– А с тобой никто и не разговаривает, – процедил парень и пошел вниз по лестнице.

Я больно ударилась бедром и коленом о бетонные ступеньки, и это сбавило мои трепыхания. Но только я чуть сбавила обороты, как парень дошел до нужного места и бросил меня в какую-то темную кладовку, а затем закрыл массивную железную дверь с крошечным окошком сверху.

Мне стало так страшно и одиноко, что я обхватила себя руками и замерла на месте. Здесь совсем темно. Свет не проходит через это крошечное окошко. А что внутри карцера я не знала. Вдруг тут крысы? Или пауки? А куда мне сходить в туалет, когда мне захочется? А что мне пить? Он меня просто бросил здесь до завтрашнего утра?!

Беззвучные слезы полились у меня из глаз, и я почувствовала себе окончательно разбитой и раздавленной.

Здесь просто невозможно находиться! Так нельзя обращаться с людьми! Изверги! Садисты!

Но все это бушевало только у меня внутри. Снаружи же я просто залилась безутешными слезами от усталости и несправедливости.

Не знаю точно сколько я так проплакала, но мне показалось, что часа два точно. Я так и не сдвинулась с места ни на миллиметр. Я даже не села на корточки, чтобы отдохнуть. Мне было страшно. А ещё очень одиноко.

Я привыкла быть одна. Мне никогда не нужно было внимание. Но сейчас, именно в этом чертовом лагере, я начала чувствовать настоящее одиночество, и оно вызывало во мне страх.

Вроде ничего прям такого ужасного со мной тут не случалось, но само нахождение здесь изматывало до предела. Ранние подъемы, повышенная физическая и умственная нагрузка, дополнительная работа, изолированность от мира и неконтактные подростки. Это все жутко давило со всех сторон и выводило на постоянные выплески эмоций. То в хорошие, то в плохие. И сейчас я испытывала самое настоящее отчаяние.

Почему я вообще здесь?! Почему мой ненаглядный папочка до сих пор помыкает мной и распоряжается моей жизнью?! Какое он имел право меня сюда посадить?! Я уже совершеннолетняя. И больше не позволю ему калечить мою жизнь! Как только я выберусь отсюда, то сбегу из дома окончательно! Невыносимо больше жить такой жизнью!

Но как же я отсюда выберусь?

Я снова зарыдала в новой волне отчаяния.

У меня дрожали мышцы от усталости, по-прежнему болела спина и ладони, голова кружилась от голода и мне казалось, что до утра я не доживу.

Но тут раздался слабый щелчок по железной двери, а затем звук открывающегося засова. Яркий свет ударил мне по глазам, и я тут же закрылась от него.

Кто бы это ни был я ничего не буду просить! Я не буду унижаться! В этом им меня не сломить!

– Привет, хулиганка, – раздался добрый голос Шахрама. – Ты что, плачешь?

Нет! Только не он! Я не хочу, чтобы он видел меня такой беспомощной и надломленной! Только не он!

Но вместе с тем я испытала огромное облегчение, что ко пришел именно Шахрам. Мне сразу стало будто легче дышать. Стало теплее и спокойнее.

Мужчина вошёл в карцер и закрыл за собой дверь, на мгновенье погружая нас в кромешный мрак, но затем он включил фонарик и подошёл ко мне.

– Почему ты плачешь? – спросил он, встав непозволительно близко.

– А ты не догадываешься?! – зашипела я, потому что говорить уже не было сил.

– Расскажи мне все как есть, – предложил мне он. – И давай сядем. Здесь есть где присесть.

Я отрицательно мотнула головой, желая лучше умереть стоя, чем ещё раз довериться этому гаду Майору.

– Уходи, – шмыгнула я. – Я отказываюсь с тобой говорить! Я больше ни с кем не буду разговаривать! Никогда! Вы – люди, хуже животных!

Шахрам никак не отреагировал на мои слова, а лишь протянул мне бутылку с водой.

– Попей, – сказал он, а затем указал на откидные нары позади меня. – И присядь. Я никуда не уйду пока не разберусь, за что тебя сюда посадили. Я ведь твой друг, помнишь? И если тебя посадили сюда незаслуженно, я накажу смотрящего.

– Накажешь? – удивилась я и все же села. Но боль в спине меньше от этого не стала. – Ни капли не верю! Ты же говорил, что все равны! И ты не можешь оспорить решение никого, кто здесь работает!

– Не могу, если оно справедливое, – согласился Шахрам. – Поэтому я и хочу услышать твою версию.

– А ты мне прям поверишь! – я неосознанно сжала кулаки от напряжения.

– Конечно, – твердо ответил он и сел рядом. – Ты – адекватная, справедливая и умная девушка. Почему я должен тебе не поверить?

Я притихла.

Так обо мне ещё никто не отзывался. Наоборот, все считали меня неуравновешенной и агрессивной.

Но я не должна верить Майору. Это всего лишь очередная уловка. Он опять пытается манипулировать мной. Я больше никогда ему не поверю!

– Я ни с кем не буду говорить! И с тобой в первую очередь! Ты только и делаешь, что обманываешь меня! Уходи, иначе, клянусь, я загрызу тебя здесь живьём!

– Я останусь, – все так же спокойно сообщил Майор. – И буду сидеть здесь пока ты мне все не расскажешь. Ну, или до следующего утра, когда тебе так и так придется выйти.

– Уходи! – высоким голосом вскрикнула я, окончательно потеряв над собой контроль.

Я уже ничего не видела перед собой, кроме этого бесячего Майора. И, собрав последние силы, я бросилась на него, готовая к последнему бою в своей жизни. Потому что, если он хоть раз меня ударит – мне конец.

Первым же прыжком я угодила в объятья Майору и четыре раза подряд ударила его в грудь, меняя правый кулак на левый, но мои удары остались незамеченными.

Майор стоял на месте, словно ничего не произошло, выставив позади меня руку. Он и не обнимал меня, но и будто страховал, чтобы я не оступилась.

Я разозлилась на его спокойствие ещё сильнее и ударила его коленом в бедро, затем вторым, а когда я нацелилась в пах, то Шахрам поймал меня за ногу, но тут же отпустил, чтобы я не потеряла равновесие. Однако из-за этой заминки я уже не смогла нанести удар.