Елена Николаева - Моя неидеальная женщина

«Макс… Макс, услышь меня… Макс! Ты ведь хладнокровная железная машина, без лишних эмоций… Помнишь?..» – вспоминаю слова мудрого наставника и переключаю мозг в нужную реальность. Кровь в венах стынет, превращается в ледяную сталь, и я чувствую, как живые эмоции уходят на задний план, каменеют. Всё так и должно быть. Одинокий волк вроде меня не имеет права на ошибку.

Ася

– Присаживайтесь. Я покажу Вам снимки людей, связанных с криминальными историями с антиквариатом. Может быть Вам удастся в ком-то опознать Глеба Самойлова, того самого, о котором рассказали Матвею Владимировичу. Если же нет – попробуем составить фоторобот. Вы художница. Должны обладать хорошей фотографической памятью. Не так ли? Начнём?

Не успела я опомниться, как холодный и рассудительный киборг вернулся обратно в тело Максима. Минутное наваждение растворилось, словно туман.

– Давно Вы рисуете?

Он открыл файл с фотографиями и отошёл к ближайшей стене. Опёршись спиной о стену, скрестил руки на груди и, не отрывая взгляда от ноутбука, непринуждённо повёл со мной беседу.

– Наверное, с пелёнок. Сколько себя помню, – принялась просматривать снимки.

– Ваш дедушка Беляев Савелий Ларионович – он ведь заслуженный художник РСФСР?

– Да. Всё верно.

– Анастасия, от чего скончался Ваш дед?

– От сердечного приступа. Врачи причиной смерти предположили обширный инфаркт. Как сейчас помню: мы тогда втроём отмечали его день рождения. Я приехала со Светланой на выходные навестить деда. Утром сходили на кладбище, принесли цветы. Я – для бабушки, подруга – для матери. Привели в порядок могилки. Затем вернулись домой, приготовили обед. Дедушка так и не успел задуть свечи. Ему стало плохо в одно мгновение. Схватился за сердце, упал. Скорая не успела приехать вовремя. Когда врачи забежали в дом, он уже не дышал.

– Диагноз поставили по результатам вскрытия?

– Я не позволила этого сделать. Не решилась, – смахиваю ладонями выступившие слезы.

– Раньше, до дня смерти, приступы у него случались?

– Было пару раз. Наблюдался в кардиологии. Согласно записям в карте, его состояние называли «относительно удовлетворительным с положительной динамикой». Перебоев в работе сердца не было, – после очередного щелчка мышкой я остановилась на знакомом лице. Тот самый брюнет лет тридцати с карими глазами.

– Похож? – поинтересовался Максим и подошёл к ноутбуку. Склонился надо мной, рассматривая лицо мужчины.

– Это он. Спрашивал о старинных иконах на деревянной основе.

– И что Вы ему ответили?

– А что я могла ответить? Я никогда о них не слышала, Макс. Дедушка ничего такого дома не хранил. Кто он?

Максим открыл файл с информацией на Глеба и тотчас отстранился, избавив меня от дискомфорта, вызванного сближением наших тел.

– Антон Иванович Заславский, – прочитала я, и в уме всплыло что-то очень знакомое.

– Он же Глеб Самойлов, – с уверенностью добавил Максим. – Имя Вам ничего не говорит?

– Кажется… художник-реставратор из Эрмитажа. Только я с ним никогда не пересекалась. Он тогда в больницу попал с переломом руки.

– Именно. Вас взяли временно на его место. Любовник покойной Светланы Загорной. Большой ценитель антиквариата.

Снежана

– Куда поставить?

Пособник бесцеремонно ввалился в мой новый рабочий кабинет с небольшим кожаным чемоданчиком в руке. Медленно повернувшись от окна, внимательно всматриваюсь в его угрюмое лицо.

– Быстрый ты, Знахарь. На стол ставь. За тобой слежки не было?

Артур – проверенный, свой человек. Дело знает. Но интересуюсь, потому что мне так намного спокойнее. Эти деньги – моя заслуга, и делиться ими с высокопоставленной личностью господина Зубарева я не намерена. Жирная «шишка» получает регулярную мзду и не в таких размерах. От него не убудет. Порядком надоело отсасывать его короткий хер за подачки.

– Не было, – уверенно отвечает.

– Смотри мне. Если ты притащил сюда хвост, распоряжусь тебя грохнуть!

– Я же сказал, не было хвоста! – раздражённо рявкнул он. – Мажор самолично принёс кейс и оставил в условленном месте. Сделал всё чётко, как и было ему поручено.

– Держи. Твои деньги за услугу. В деревне перекантуйся дней семь. Не отсвечивай в городе.

– Если понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти.

– Вали уже, Артур. Надо будет, я позвоню.

Пересчитывать деньги при Знахаре не стала. Ему доверяю. Но сумму и банкноты всё-таки проверила. Пересчитала. Мало ли что взбредёт в голову бизнесмену. Обнаружить «куклы» вместо тугих пачек с хрустящими американскими банкнотами особого желания не было. Пятьдесят тысяч, как и обещал. Жадно втягиваю аромат новеньких долларов. Деньги – зло. Но зачастую нужное количество этого зла является благом. С тех пор, как жизнь меня поставила в коленно-локтевую позу, о морали я больше не вспоминаю. Захлопнув с довольной моськой крышку чемоданчика, спрятала его в дальний шкафчик. Незачем возбуждать интерес у любознательных лиц. Вечером опера сделают свою работу, а я получу дополнительный презент. Андрей Борисович в долгу не останется. Потом и подумаю, на что потратить такую внушительную сумму. Может, махнуть на Бали? Хм… Надо бы уболтать чиновничка отпустить меня на недельку в отпуск. В кои-то веки смогу научиться дайвингу, полюбоваться на коралловые рифы и полежать на лазурном берегу с трубочкой от коктейля в зубах. К чёрту всю эту суматоху!

В дверь настойчиво постучали, нарушив планирование незабываемого и красочного отдыха.

– Войдите! – ответила я, подкрашивая у зеркала губы и поправляя причёску.

– Здравствуйте, Снежана Викторовна, – послышался рядом знакомый, приятно защекотавший нервы баритон.

Какого хрена он припёрся сейчас? Глянула на наручные часы.

– Мы назначили встречу на восемь вечера. Я Вас не ждала, господин Воронцов, – неуверенно произнесла я.

Ненавижу форс-мажоры. Если он явился сюда в пять вечера с пустыми руками, значит, у него возникли проблемы, и ему явно что-то нужно от меня ещё. Пришёл просить отсрочку? Такую сумму ни один банк не выдаст за пару часов.

– Я прекрасно помню. Но сейчас я здесь по другому поводу. К усыновлению это не относится. Скорее, личный интерес. Пока мой бухгалтер собирает нужную сумму, я хотел кое в чём убедиться.

Его голос оказывает парализующее действие. Этот сукин сын понравился мне с первого взгляда, стоило взглянуть в его хищные глаза цвета стали. Высокий. Статный. Похож на натянутую струну. С особенной развязной смелостью, будто бы ему на всё наплевать, ибо держит всё под строгим контролем. Одним словом – мужчина, под которым не грех расставить пошире ножки. Самец с ароматной кровью, с мощной энергетикой. Не то что мой сорокадевятилетний покровитель Андрей Борисович. У этого живот подтянут и каждая мышца на своём месте – твёрдая, как гранит. Идеально сидящий синий костюм облегает тело, подчёркивая достоинства фигуры. Белоснежная рубашка с расстёгнутой парой пуговиц демонстрирует сильную шею и часть груди. Я невольно залюбовалась им.