Амира Ангелос - Девственница

– Нет, Вилена… Не твой отец… Помнишь, ты рассказывала, что у Тагира очень влиятельная семья? Так вот, это правда… Когда они к нам приехали, я думала все, капец. Они провели расследование, как-то узнали, что он меня подвозил… Хотя, понятно как.

– Я не понимаю… Что они хотели?

– Господи, сама как думаешь? Мести! Их брата чуть не убили…

– Чуть? Тагир жив?!

Меня перетряхивает, колотит, я разговаривала стоя, ходя из угла в угол комнаты, но теперь ноги подкашиваются, падаю на колени.

– Он правда жив?

– Думаю да… Как иначе они бы про меня узнали… Да и думаю, если бы он погиб, эти люди камня на камне бы не оставили в городе… Кажется, я слышала что он стал инвалидом, в кресле теперь. Может конечно вранье, мне парень один знакомый рассказал, вроде видел он его.

– ты же ему ничего не сделала.

– Да. Но поверь, увидев его родственников, моим родителям на край света сбежать захотелось. Тут еще конечно момент, что отцу работу в Москве предложили. Он конечно подумывал сам, квартиру снимать. А после этого сказал нет, не оставлю я вас. Продали мы квартиру, купили комнату в коммуналке, рядом с МКАДом. Пока нормально. Ютимся. Работа хорошая. И все равно мне страшно, Вилена. Мы с тобой, две дуры малолетние, между двух огней оказались. Хочешь совет? Беги подальше от своего больного папаши. Они хоть мне не рассказывали ничего. Не называли имен, кроме твоего. Но сразу стало ясно – они все знают. Мне очень страшно, правда. Я же тут совершенно не причём, господи, влезла потому что у подружки одно место зачесалось.

На этой фразе нажимаю отбой. Нет смысла выслушивать причитания Вики по десятому кругу. Главное – Тагир жив. Меня охватило невероятное облегчение. Может, моя душа не будет проклята. Может я даже смогу жить нормально, когда-нибудь. Нет, конечно же я больше не надеялась, что мы сможем быть парой, что он сможет посмотреть на меня как на женщину – это было бы за уж совсем за гранью идиотизма. Какая пара, когда я фактически подписала человеку смертный приговор. Но все равно, то что этот человек будет продолжать существовать на этой планете, что он не лежит в земле бездыханный, наполняло меня каким-то невероятным счастьем. Я сказала себе, что это знак, что я должна использовать его, и противостоять своей судьбе. Да, дети не выбирают своих родителей, но я уже не ребёнок. Я не обижалась на Вику, позже написала ей сообщение, что понимаю и что прошу у неё за все прощения. Вика перезвонила, и мы даже поплакали, договорились держать связь. Я не стала посвящать её в свой план побега. Эта история сделала меня нелюдимой и замкнутой, внутри погас какой-то свет. Наверное, детство закончилось, умерло во мне навсегда, в тот момент, когда я услышала хруст костей Тагира.

Я не жалела о детстве. Приказала себе смотреть вперёд. Вскоре мы с братом воплотили мечты о побеге в реальность.

Я так погрузилась в воспоминания что совсем забыла о Варваре, которая все ещё находилась в комнате, и кажется, продолжала что-то говорить мне.

– Прости пожалуйста, я задумалась, и прослушала что ты говорила, – извиняюсь перед женщиной. – Так кто звонил? Это странно, потому что в этом городе мало кто знает о том, что я приехала.

– Да, ты прям словно в транс впала, деточка, полчаса, наверное, болтаю, вопросы тебе задаю, а ты стоишь точно статуя, я уж испугалась! – ворчит женщина, качая головой укоризненно. – Я записала его. Вот, держи. Виталий Николаевич Антонов, – читает она, разрушая мой замок из песка.

Не знаю, каких эмоций у меня больше в данную минуту? Облегчения? Грусти? Ну и дура же ты, Шахова! Правда думала, что тебе Тагир позвонит? Нет, серьезно, надо быть полной идиоткой чтобы хоть на миг подумать о таком! А я то. Сразу погрузилась в воспоминания. Которые, надо сказать, меня отрезвили. Все эти годы я запрещала себе вспоминать и думать о том, как теперь живет Валиев. Я вытравила детскую влюбленность из своей души, с чувством вины было сложнее, оно сжирало меня долго. Я даже одно время к психологу ходила. К сожалению, сеансов посетила немного. Вскоре брат тяжело заболел, потерял работу. Ухаживала за ним, а он таял на глазах. Наша положение становилось катастрофическим. Пришлось снять вместо квартиры комнату в коммуналке. Соседи в которой были страшными пьяницами, а еще у них только родился ребенок. Я помогала с девочкой, они подкидывали нам за это еду. Павел уже не мог вставать с кровати, слабел на глазах. Болезнь очень быстро сжирала его. Причем диагноза так и не было. Врачи разводили руками. Говорили, что похоже на отравление радиацией… Но где Павел мог подхватить такое? Мне было неважно. Главное, ему требовались деньги на обследования. Я не выдержала и позвонила отцу, рассказала о болезни брата, попросила помощи, но он в ответ заявил, что у него больше нет детей.

Павлу я об этом не рассказала. Зачем? Он запрещал мне обращаться к отцу. Да и сама я на горло себе наступила. Наблюдать как уходит близкий тебе человек – безумно тяжело. Я едва не сошла с ума. Вытащила меня маленькая новорожденная девочка. Пока ее родители устраивали пьянки, я отдавала всю себя этой чудесной малышке. Наверное, для меня это была своего рода защита. Павла не стало, похоронить его мне было не на что. Все было просто ужасно, но улыбка Насти и мысль, что я нужна малышке, держала меня на плаву. Первым ее словом было «мама», и обращено оно было ко мне. Мама… Я не знала до сих пор мужских прикосновений, и при этом стала матерью, чувствовала себя ею. Любовь к Насте была огромной, всепоглощающей. Я не мыслила существования без этого ребенка. Она была не моей, я не имела на нее никаких прав. И денег у меня не было, что я могла дать Насте? Я зависела от двух грубых и неприятных людей, семейной пары, для которых главным в жизни были пьянки. Деньги, хоть и не большие, они имели. Сдавали еще какую-то квартиру, на это и жили. Меня же постоянно попрекали тем, что не плачу, чуть что грозились выгнать. Но не выгоняли – ведь я стала для них бесплатной прислугой. Готовила, убирала, стирала и сидела с малышкой. Иногда я приходила в отчаяние, жизнь казалась мне беспросветной. И не вырваться из порочного круга, ведь что я могу?

Я так и не вернулась в школу, правда дистанционно занималась, Павел настоял, так что я в конце концов сдала все нужные экзамены, получила аттестат. Но найти работу, при этом сидеть с ребенком, и выполнять кучу работы по дому было нереальным.

Коммуналка, соседи пьяницы, все это душило меня, убивало… Хотелось сбежать, но как же ребенок? Родители не обращали на Настю никакого внимания. И тогда я предложила им сделку. Сказала, что куплю девочку. Их это заинтересовало, хотя конечно смеялись надо мной – откуда у тебя деньги, нищебродка? Ты на наши подачки живешь…

Тогда я рассказала им о своем отце, о том, что смогу найти деньги. Только так они позволили мне уехать. Я думала о том, чтобы просто сбежать, ничего не платить им. Но это означало жить в постоянном страхе, что в любой момент эти люди могут отнять Настю. Обратятся в полицию, меня еще и посадят за похищение.