Валентина Седлова - Пастораль с городскими мотивами

Когда эмоции немного улеглись, Гелька принялась высматривать, нет ли за ними хвоста.

— Успокойся, — сказал Игорь, когда Гелька в пятый раз оглянулась, нервно клацая зубами, — наши преследователи вряд ли знают эту дорогу. На карте она тоже не обозначена. Так что бояться нам нечего.

— Ну да! А если они нас по следам вычислили? А если они нас нагоняют?

Брось ерунду городить! Леший наверняка их по ложному следу пустил. Да и не забывай: от его дома несколько дорожек ведет, и эта — не самая накатанная.

— А ты откуда про нее знаешь?

— Знаю и все, — пожал плечами Игорь. — Я ж все детство в лесничестве пропадал у Лешего. Ну, иногда и Колька мне компанию составлял. Не сказать, чтоб я лес изучил так же хорошо, как и Леший, но не заблужусь, это точно.

— Да я и не волнуюсь, — не слишком убедительно отозвалась Гелька, но стучать зубами перестала.

— На самом деле Леший — мой дальний-дальний родственник. Если напрягусь, даже вспомню, кем именно он мне приходится.

— Именно поэтому он так к тебе сегодня отнесся?

— Нет, что ты! Будь на моем месте тот же Колька или, к примеру, Петруха, — ничего бы не изменилось. У нас в Заречье Лешего все от мала до велика уважают, и он к деревенским со всей душой. Были, конечно, пару раз накладки. — Игорь помрачнел.

— А что такое? — немедленно заинтересовалась Гелька.

— Даже вспоминать не хочется.

— Игорь, ну расскажи, пожалуйста!

Да грязная, в общем-то, история. Был у нас в Заречье один мужичок, Митькой звали. Всю юность по зонам провел, а как откинулся — к нам приехал. У него тут бабка жила, к тому времени уже совсем слепая и глухая стала. Вот он к ней и определился. Ну, наши к нему долго с опаской присматривались, сама понимаешь — такая биография кого хочешь напугает. Но Митька вроде за старое не брался, летом шабашками перебивался, а ближе к зиме на работу устроился. Ну, пошептались о нем по углам и замолчали. О чем тут говорить, если мужик вроде от дела не бежит, соседям пакости не строит, да и сам — тише воды, ниже травы.

— А что дальше было-то?

— Ну, где-то через год бабка умерла, схоронил он ее, и тут как понеслось — ни дня не проходило, чтоб его под изрядным хмельком не застали. Ну, в Заречье конечно же пьют, не без этого, да только меру знают. А Митька бухал по-черному. Опять же, в деревне вся жизнь у соседей на виду, стали досужие кумушки поговаривать, что не по средствам Митька за воротник заливает: мол, никакой зарплаты не хватит, чтоб так пить. — Игорь примолк.

— Ну, рассказывай! Чем все закончилось?

— На дворе зима стояла, — прищурил Игорь глаза, словно припоминая подробности той давней истории. — Меня тогда в Заречье не было, в Москве сидел — заказов выше головы, едва успевал с одним заказчиком раскланяться, как другой ему на смену спешил. Так что пришлось Лешему да Кольке без меня на чистую воду Митьку выводить.

— А что он делал-то?

Прослышал Митька, что у Лешего пчелы особые, элитные. Смекнул, что на этом можно руки погреть. Ну и повадился к нему на пасеку. Разобьет улей, смерзшийся пчелиный рой в заплечный мешок закинет. Сбудет пчел, а на вырученное гудит. Причем, хитро все продумал, мерзавец! Всегда на пасеку в снегопад приползал, чтоб снег следы замел. Леший ведь спервоначалу на медведей грешил. Вдруг какой шатун объявился? Обошел все берлоги, проверил — на месте хозяева, спят богатырским сном. Да и больно уж избирательные мишки попались: крайними ульями брезговали, все норовили самые лучшие рои свести, из середины пасеки. Колька про беду Лешего прослышал и вызвался помочь.

— И как они его поймали?

— Да обыкновенно. В очередной снегопад затаились по разные стороны просеки, а тут и Митька с мешком появился. Разбил улей, полез пчел забирать, ну тут уж Колька с Лешим и подоспели. Наваляли ему по первое число, чтоб зарекся воровать. А пчел Леший подобрал и в резервный улей перенес.

— А где теперь Митька?

— Выгнали его из Заречья. Если завелась такая крыса, все — пиши пропало. Сосед на соседа будет волком смотреть и добро свое от ближнего с вилами охранять. Такого счастья никому из зареченских и даром не надо. Вот и поставили Митьку перед выбором: либо он забирает свои манатки и валит на все четыре стороны, либо пусть пеняет на себя.

— И что, он вот так просто взял и ушел?

— Да нет, конечно. Хорохорился: мол, ничегошеньки вы мне не сделаете, закона такого нет.

Да только одного не учел: законы писанные — это одно, а человеческие — другое. Если раньше с Митькой в деревне разговаривали, бабы ему самогон продавали, мужики за равного на завалинке считали, то теперь для него разом все ворота закрылись. Никто с ним и полсловечком не обмолвился после той сходки. Он где-то с месяц продержался, а потом плюнул и ушел. И больше его в Заречье не видели.

— Жуткая история!

— Жуткая, — согласился Игорь. — И знаешь, что самое противное? Леший ведь Митьку по осени медом одарил. Митька тогда жалился, что простуженный весь, ну а мед против простуды — первое средство…

— А Митька ему такой черной неблагодарностью ответил, — докончила Гелька и примолкла.

— То-то и оно, — вздохнул Игорь.

Гельке против воли пришло на память сегодняшнее утро и вопли Нюры, что ей надо проваливать из деревни, и как можно скорее. Не удержавшись, девушка звучно шмыгнула носом.

— Что такое? — удивился Игорь. — Тебе Митьку жалко?

— При чем здесь Митька? Ты что, не понимаешь, меня ведь тоже, как и его, из Заречья выперли! Или скажешь, что это не так?

— Ну-ка, перестань сама себя накручивать! Вот увидишь — вернемся, тебе никто и слова поперек не скажет, ручаюсь!

А с чего ты взял, что я хочу возвращаться? Думаешь, я так рвусь покопаться на пепелище? Подозреваю, что с этим твои односельчане и без меня прекрасно справятся! Что я там забыла? Дома у меня больше нет, оставшиеся вещи у тебя лежат. Вот только машину из лужи достать, и все!

Внезапно Игорь остановил машину и повернулся к Гельке:

— А если я тебя попрошу?..

Гелька подняла на Игоря покрасневшие глаза-.

— Зачем тебе это надо? Ненавижу, когда меня жалеют!

— Не угадала. Попробуй еще раз.

— Знаешь, ты нашел время и место всякие левые темы обсуждать? За нами, между прочим, бандиты гонятся…

— Не догонят. Так как насчет ответа?

— Не знаю. И вообще, я первая задала тебе этот вопрос.

— Что ж, — легко согласился Игорь. — Я отвечу. Ты хочешь знать, почему я вожусь с тобой, вместо того чтобы по примеру более благоразумных граждан свалить в кусты и поглядеть, как ты самостоятельно выпутаешься из создавшейся ситуации? Все предельно просто: во-первых, я терпеть не могу, когда на моих глазах обижают женщин, даже таких вредных, как ты.

— А во-вторых? — поинтересовалась Гелька, за ради любопытства безропотно проглотившая даже «вредную».