Мира Баук - Меня не видно изнутри

– В западной части страны ожидается комната дедушки. На севере у нас грозовой фронт в комнатах Натана и Этана, а если взглянуть чуть дальше на восток – можно заметить резкое потепление климата… в спальне родителей, – тут из её груди вырвался гулкий шкодливый гоготок. – На юге страны нас ждёт похолодание в комнате дяди Альберта и тёти Амалии. А рядом «нелюдимое убежище» Крис. Там всегда… хех… ядерная зима.

Я с улыбкой слушала её разливающийся ручейком голос и мимоходом разглядывала фикус Бенджамина, разросшийся на кофейном столике возле перил.

– Это доктор Джекил, – представила мне фикус Марго.

Я решила ей подыграть и поклонилась приветливо замершему растению:

– Добрый вечер, сэр! Очень приятно познакомиться с вами!

Марго уже отвернулась, но по звуку её голоса я услышала, что она тоже улыбается:

– Отсюда мы пойдем по башенной лестнице. Можно было попасть на неё с первого этажа, но ты у нас важный гость, потому следует торжественно провести тебя по парадной лестнице.

Когда она открыла дверь, ведущую внутрь башни, я поняла, в чём было отличие между этими двумя способами подняться наверх: ширина парадной лестницы без труда вмещала троих человек – здесь же довольно просто, но без фанатизма можно было пройти только одному.

По пути мимо нас проплывали высокие ланцетовидные окна с мозаичными витражами, по виду ещё более старые, чем на фасаде.

– Мы с Розой и Лили заняли весь третий этаж, – задорно заявила Марго, продолжая экскурсию. – У нас две ванны на троих… на четверых теперь. Родители сразу поняли, что если не решат этот вопрос, то утром все остальные останутся без душа. Папе надоело уходить на работу вымазанным зубной пастой – Роза терпеть не могла ждать.

– Какая она мстительная. И он ничего не сделал?

– Она не мстительная – она хитрая, – на её лице родилась ухмылка. – Как думаешь, кто уговорил родителей отдать нам весь верхний этаж? А папа… Он добрый, но его лучше не злить.

Марго встала напротив одного из окон. Словно в честь сестры Марго в центре витража распустилась геральдическая роза. Её обвивала длиннющая лента с текстом на латыни:

________

«Omnia autem auibus vulgus inhiat ultro citroque fluunt: nihil dat fortuna mancipio . Sed haec quoque fortuita tunc delectant cum illa ratio temperavit as miscuit: haec eat quae atiam externa commendet, quorum avidis usus ingratus est».

__________

– Что тут написано? Ваш фамильный лозунг? Такой длинный?

– Нет. Не помню. Что-то из Сенеки, – отмахнулась она. – Что-то в духе: «Ничто не вечно».

Башенными окнами я любовалась недолго – весь подъём передо мной маячила подтянутая задница Марго. Из вредности я зацепилась указательным пальцем за задний карман её джинсов.

– Я устала, вези меня.

Послышался возмущенный возглас, но потом она рассмеялась:

– Тоже мне принцесса нашлась. Отпусти, а то с меня так штаны свалятся.

Я отпустила и продолжила лениво и тяжело подниматься по крутой лестнице: после плотного ужина штаны с меня не сваливались, как с Марго, – они едва сходились.

– Марго, а у вас дома всегда так много еды?

Она задумчиво почесала лоб – в смысле, много? – потом хмыкнула и стала объяснять:

– Ну, во-первых, нас самих много: сразу две семьи. А во-вторых, у дедушки было голодное детство в военные годы. Отец его погиб на фронте в первые месяцы, трое старших братьев умерли от тифа и мать была тяжело больна. Особняк сильно пострадал, и их с сёстрами на время отправили в детский дом, только там лучше не стало. Дедушка Реган хорошо помнит то время. Говорит, приходилось даже выкапывать луковицы тюльпанов, чтоб прокормиться. Когда всё это закончилось, когда он женился и появились дети, – у папы, помимо дяди Альберта есть ещё две старшие сестры, – дед брался за любую работу и всегда следил, чтобы семья не просто не голодала, но чтоб еды всегда было вдоволь. Потом папа, вступив в права владения, взял на себя почётную обязанность заботиться, чтобы дома всегда был пир горой. Скажем так, это дань уважения дедушке.

– Я думала, недвижимость передают по наследству? После смерти, в смысле…

Марго с пониманием кивнула, едва переводя дух:

– Дедушка у нас противник завещаний. Он ещё при жизни подписал дарственную на моего отца. Тёти сюда приезжают только погостить, а дядя Айзек – простой полицейский, он не смог бы содержать такое огромное здание. Одно отопление чего стоит…

– Твой дедушка вообще разговаривает? – неловко спросила я Марго, надеясь, что не задела её таким вопросом, – Мне показалось, что он только улыбается и кивает.

За весь вечер дед Марго не сказал ни слова, наблюдая за происходящим со стороны. Он был настолько органично молчалив, что я на миг задумалась, не немой ли он часом. Добравшись до третьего этажа, мы остановились. Марго и тут зажгла свет и, пользуясь случаем, показала мне язык.

– Ты, когда стоишь в компании незнакомых людей, тоже только улыбаешься и киваешь. Дед просто неразговорчивый. И любит одиночество. Если как-нибудь предложит вместе выпить чаю, считай, тебе повезло. Обычно он либо сидит в своей комнате, либо предаётся воспоминаниям молодости в обсерватории. Папа говорит, когда-то он был действительно крутым, очень уважаемым астрономом, но я никогда этой темой не интересовалась.

Я угукнула и поглядела с площадки вниз. У винтовых башенных лестниц были тонкие чугунные, очень высокие перила, ограничивающие пространство прохода – они не позволяли даже при большом желании перевалиться вниз.

– Тоже думаешь, что отсюда невозможно свалиться? – прозаично спросила Марго.

– Я такая предсказуемая?

Она повела плечами:

– Все об этом спрашивают. Скоро я вместо цитат на латыни напишу вдоль ступенек: «только не спотыкайтесь, пожалуйста», «только не спотыкайтесь, пожалуйста», «только не спотыкайтесь…». Конечно – почему бы не полюбоваться видом? Всё равно не свалишься.

Мне стало не по себе.

– Никто тут не умирал?

– На лестнице? Нет, – хихикнула Марго.

– А не на лестнице?

– Да нигде, – фыркнула она, – Только дядя Альберт однажды сломал ногу, когда… ну… напился, короче, и застрял лодыжкой между перил, проверяя, какое от его голоса громкое эхо. А потом как-то забыл о лодыжке, продолжил подниматься, ну и вот…

Наше повторяющееся гыканье доказало, что эхо тут вполне себе гулкое, и мы продолжили подниматься. Обернувшись на свет внизу, я опять подёргала Марго за карман:

– А выключать свет не будешь?

– Он автоматически вырубается.

– А-а-а… – я ещё немного помолчала, изучая лестницу, и попыталась объяснить ход мысли: – Это, может, стереотипно, но мне казалось, что за всё время в старинном доме что-то должно было произойти. Либо я просто перечитала историй про всякие дома с привидениями.