Мари Князева - Барышня-певица

В этот момент вошёл наш дворецкий Гайяс и объявил:

– Господин и госпожа Рабах с сыном и дочерью.

Мы все обернулись и едва успели принять приличествующие позы. Я замерла от волнения и даже, кажется, забыла, как дышать. Я молилась Богу, чтобы это был не он. Пусть все мои усилия пропадут даром… Но через мгновение в комнату вошла солидная чета и с ними двое молодых людей: парень и девушка. Красивые, с утончёнными чертами и стройными фигурами… И все мои сомнения отпали.

К счастью, задумчивый взгляд темных глаз лишь вскользь коснулся меня и тут же двинулся дальше. А мне внезапно стало обидно, что он нисколько не задержался, не поизучал – даже не удивился моему внешнему виду. Однако присмотревшись я заметила, что Гаяр печален. Наверное, он расстроен моим письмом, и ему не до разглядывания каких-то разодетых и размалёванных барышень. Сердце моё сжалось от сострадания. Может быть, я действительно слишком строга к нему?

Мама поприветствовала семью Рабах, а потом представила меня, положив руку на моё плечо и стиснув его так, что я поняла: когда гости уйдут, мне влетит.

Гаяр опять едва удостоил меня взглядом, на секунду склонил голову, а потом сразу отвернулся, словно ища опоры. Я поздоровалась с ним шёпотом.

– Что с вашим голосом, дорогая Лайла? – спросила мать Гаяра.

– Простите, он пропал. Думаю, это из-за средств для укладки волос. Спазм в горле…

Мама угрожающе сощурилась, а папа едва сдержал понимающую улыбку. Какой же он у меня проницательный!

Все, кроме меня, сели за стол, а я взяла глиняную кастрюльку с магдой и подошла к своему жениху. Он нахмурился и закусил губу – думаю, это из-за резких духов, которыми я облилась с ног до головы. Его красивое лицо страдальчески искривилось.

Я зачерпнула большую ложку с горкой и наполовину донесла её до его тарелки. Гаяр, наблюдавший за моей рукой, внезапно замер, плечи его напряглись, и он резко поднял голову, посмотрев мне в лицо.

Я перепугалась до ужаса: как я могла не подумать снять кольца?! Он ведь видел их в клубе… Рука моя дрогнула, и комок горячей жирной каши, всё это время дожидавшейся гостей в духовке, с чавкающим звуком шмякнулся Гаяру на брюки.

Гаяр

Я очень-очень сильно стиснул зубы, просто до хруста – чтобы не отреагировать. Каша была не просто горячей – это был какой-то комок огня, и кажется, у меня останется настоящий ожог, несмотря на то, что потенциальная невеста сразу принялась убирать следы своей неловкости.

Жир намертво прилип к брюкам – сразу видно: хозяйка не скупа. Масла в магду набухала от души. Сухофрукты тоже не подкачали – разваренные чернослив и курага оставили отчётливые пятна на тончайшей синей шерстяной ткани. Лайла так взволнованно суетилась вокруг меня, извиняясь шёпотом, что даже стало немного жаль её – девчонка действительно расстроена своей неуклюжестью.

Она очень странная: её фигура, походка и руки кажутся мне смутно знакомыми, но этот макияж, эта причёска – настолько нелепы, что я не смог бы примерить их ни на одну из своих знакомых. Сказать по правде, на первый взгляд Лайла показалась мне откровенно уродливой – даже не захотелось рассмотреть её повнимательнее. Честное слово, прежде родители предлагали мне намного более удачных невест! Однако, всё же невольно присмотревшись, я пришёл к выводу, что у неё просто очень неудачно подобран образ. Странно, что родители, готовя к смотринам, решили раскрасить её, как индейца, вышедшего на тропу войны. Обычно у старшего поколения в ходу скромность.

Лайла сделала с моими брюками всё, что было в её силах, а потом села за стол, опустив глаза, и за весь ужин не проронила больше ни слова. За неё говорила её мать, Зойра Насгулл. Она нахваливала дочь за скромность, благочестие, прилежание в науках, подходящих для девушки. Молодая мачеха Лайлы – кажется, какая-то европейка – тоже один раз вступила в общий разговор и сказала, что не знает более доброй и искренней девушки, чем её старшая падчерица. Сам господин Насгулл скромно подтвердил слова младшей жены улыбкой и прикрытыми на миг глазами.

Моя мать, со своей стороны, расписывала мои достоинства, ни словом не упомянув о моём намерении покинуть семейное предприятие и уйти в свободное плавание.

– Зачем ты вводишь этих людей в заблуждение? – спросил я её, когда мы вернулись домой. – Очевидно, они рассчитывают на богатого жениха с большими средствами, а я в этом смысле тёмная лошадка…

– Халибу не принципиально нужен богатый зять, – вступил мой отец. – Он сам сказал мне это в разговоре. Главное, чтобы это был достойный и надёжный человек, который сможет заботиться о его дочери. Он даёт за ней хорошее приданое, которое позволит…

– Так вот, в чём дело! – внезапно осенило меня, и я тут же вспыхнул, так что даже позволил себе перебить отца. – Вы решили, раз я отказываюсь быть директором, обеспечить мне будущее при помощи удачной женитьбы?

– Что же в этом плохого, сынок, если девушка благочестивая, образованная, к-красивая…

– Я не женюсь из-за денег! – отрезал я, решив не уточнять, насколько "красивой" мне кажется эта девушка. – И я не женюсь на Лайле Насгул. Ни за что! Она мне не нравится!

– Не нравится, так понравится! – сердито заворчал отец. – Все женщины одинаковы, не всё ли равно, на ком жениться?

Мама бросила на него обиженный взгляд, и он нехотя поправился:

– Кроме тебя, разумеется, моя дорогая Жасмин.

– Нет, – холодно ответил я, – мне не всё равно, на ком жениться.

– У тебя уже кто-то есть на примете? – оживилась матушка.

Мои щёки внезапно вспыхнули.

– Не всё ли равно, кого он там приметил?! – раздражённо возразил ей отец. – Ты же слышала, мать, он не женится на деньгах! Как пить дать, связался с какой-то чёртовой авантюристкой, которая только и может, что хвостом вертеть. А? Так?! Отвечай!

– Я очень настоятельно прошу вас не говорить так! – прошипел я, изо всех сил стараясь приглушить волну гнева, поднимающуюся в груди. Господь завещал нам почитать родителей…

– Ты ещё будешь мне указывать, сопляк! – не на шутку разошёлся отец. – Вы только посмотрите на него! Ему предлагают всё самое лучшее, о чём другие только мечтают, а он ещё нос воротит! Да знаешь ли ты, сколько людей в этом городе хотело бы породниться с Халибом Насгуллом?!

Не знаю, вот я – не хочу. Я женюсь на девушке, а не на её отце! Решил не говорить этого вслух, потому что разговор и так зашёл в тупик. И конечную точку в нём поставил отец:

– Вот тебе моё родительское слово: или ты перенимаешь у меня все дела, или женишься на этой девушке. Третьего не дано. Точнее, в третьем случае ты мне больше не сын!

Я молча кивнул и уже направился было в свою комнату – собирать вещи, но тут матушка возопила белугой: